Падшее царство (ЛП) - Дженнингс Сайрита

Итак, если Аврора работает со Ставросом, то есть на Легиона, мы должны рассматривать это как серьёзную угрозу. И я не хочу входить в дом с нашим последним разговором, который гложет меня, как крошечные комочки сожаления. Я не хочу, чтобы Люцифер думал, что я не понимаю, потому что понимаю. Он может сказать, что ему всё равно, но я знаю эту игру. Я играю в неё всю жизнь.

Его зловещая ухмылка настолько безупречна, что кажется отрепетированной.

— Конечно. Почему нет?

— Ну, раньше… то, что ты сказал. То, что я сказала. Я понимаю, почему ты мне не говорил, хотя мне бы хотелось, чтобы сказал.

Он пожимает плечами.

— А если бы сказал, ты бы приехала сюда? Ты бы согласилась остаться со мной?

Правда разорвала меня на части, но последние три слова зализывают рану, очищая боль и ожоги. Было легче, когда я была уверена, что ненавижу его. Даже легче, чем когда думала, что он ненавидит меня. И, возможно, так оно и есть. Возможно, он лучше играет в эту игру, чем я думала, и я всё это время играла сам.

Я трясу головой, прогоняя нелепость, которая пытается пробиться в мысли, улыбаюсь, и говорю ему так откровенно, как только могу на данный момент.

— Да, если бы это помогло найти Легиона. Я бы так и сделала.

Он кивает и издает сардонический смешок, но не отвечает. Я благодарна за отсрочку приговора.

Трое мужчин первыми направляются к особняку Авроры, дематериализуясь прямо у меня на глазах. Я видела, как Нико растворялся в клубах древесного угля, но раньше не обращала внимания на способность Люцифера растворяться в пустоте. Его сила проявляется иначе, чем у Тёмных, и вместо этого он превращается в пылающие угли, которые сыплются дождём и гаснут, как только касаются холодного тротуара. В одну секунду он там, а в следующую от того места, где он только что стоял, остаётся лишь пыль. Я вспоминаю способность Легиона превращать себя в чёрные перья, которые распадаются ещё до того, как коснутся земли. Удивительно.

— Это ненадолго, — заявляет Габриэлла. Поднимает подбородок и нюхает воздух, как будто прислушивается к ветерку и ждёт сигнала. — Дом кажется заброшенным.

— Так было и тогда, когда я его увидела. На него наложено заклятие.

— Если есть чары, Дориан разрушит их. — Она поворачивается ко мне, и я замечаю тень печали в необычных глазах. — На случай, если у меня не будет возможности позже, я хотела попрощаться. После того, как разберёмся с Авророй, мы с семьёй уезжаем.

— Обратно на Скиатос?

— Нет. — Она качает головой. — Прочь. Туда, где я больше никому не смогу навредить. Когда угроза исчезнет, мы, возможно, вернёмся. Но сейчас… — Она судорожно втягивает воздух. — Я не могу поступить так с другой матерью. Не могу причинить боль другому ребёнку. Поэтому, мы уезжаем. Я, Дориан и дети.

— Ты рассказала ему о ребёнке?

— Пока нет. Позже, после того, как мы с этим разберёмся. Если сказать ему сейчас, это только отвлечёт его. К тому же, он попытался бы усадить меня на скамейку запасных, а я не очень люблю, когда мне указывают, что делать.

Она улыбается, но в уголках её глаз появляется печаль.

— Николай собирается взять на себя обязанности Дориана. И если Ставрос каким-то образом сбежит, он и мой отец позаботятся о том, чтобы с ним покончили навсегда.

— Ясно.

— Я надеюсь, у тебя всё получится. Я хочу остаться и помочь, но это слишком рискованно. Я не могу жить, зная, что способна подвергнуть опасности столько невинных жизней. — Она тянется и сжимает мою руку, её прикосновение тёплое и успокаивающее. — Надеюсь, мы снова встретимся в этой жизни, Иден. И независимо от результата, я хочу, чтобы ты знала, ты особенная, не за то, что ты, а за то, кто ты. У тебя большое сердце. Ты не должна бояться показать его.

Я пытаюсь улыбнуться, несмотря на болезненный комок в горле.

— Спасибо. Хотела бы я в это верить.

— Почему нет? Несмотря на всё, через что тебе пришлось пройти, ты обрела способность любить. Ты всё ещё рискуешь жизнью ради тех, кто тебе дорог, когда гораздо проще сдаться. И хотя каждая тревога, возможно, говорила бежать, ты решила увидеть красоту и доброту в том, кто казался неисправимым. И ты заставила его захотеть стать лучше.

Я киваю, сдерживая нарастающие эмоции.

— Легион того стоит. Он сделал то же самое для меня.

Она лукаво прищуривается.

— Я говорила не о Легионе.

Я хмурюсь.

— Ты шутишь, да?

— Я вижу, как Люцифер смотрит на тебя. Чёрт возьми, любой в радиусе десяти миль может почувствовать химию между вами. Я не осуждаю, поверь. Несколько лет назад таинственный незнакомец ворвался в мою жизнь с намерением убить меня в обмен на свободу. Я знала, что он опасен — всё в нём было сверкающей неоновой предупреждающей надписью. И я вышла за него замуж. — Она пожимает плечами. — Мы никак не можем помешать любви. И часто именно те, кто, возможно, не совсем заслуживает любви, нуждаются в ней больше всего. Так что, если ты испытываешь к нему те чувства, которые, я подозреваю, он испытывает к тебе, не убегай. Позволь ему найти своё искупление в тебе. Твоё сердце может исцелить его.

Я ошеломлённо теряю дар речи. К счастью, взгляд Габриэллы вспыхивает, и она оборачивается, будто чувствует, что что-то приближается со стороны дома.

— Что-то не так.

— Что?

— Я не знаю. Дом пуст, защитные чары разрушены, но они чувствуют чьё-то присутствие. — Она замолкает на мгновение. — Чёрт. Я потерял связь.

Она притягивает меня ближе и крепче сжимает мою руку.

— Подожди.

Точно так же, как в Аду, когда Нико перенёс меня из ванной в комнату, процесс распада в ничто и повторной материализации в другом месте дезориентирует. Желчь бурлит в животе, и голова идёт кругом. Но у меня есть всего секунда, чтобы сфокусировать зрение и собраться с мыслями, прежде чем Габриэлла устремляется вверх по тёмной тропинке, таща меня за собой. Она останавливается у входа, и я пользуюсь случаем, чтобы вытащить пистолет, заряженный пулями против ангелов и Искупителем.

Габриэлла бросает на меня взгляд, и я замечаю, что её глаза — один золотистый, другой льдисто-голубой — светятся. Электрические неоновые паутинки магии вспыхивают на кончиках её пальцев и ползут вверх по предплечьям. Всё её тело вибрирует от сверхъестественной силы, непохожей ни на что, что мне доводилось ощущать ранее. Она — Тёмный Свет, первое существо, происходящее, как от Темных, так и от Светлых Колдунов. Само её присутствие наполняет меня благоговением.

— Держись поближе, — инструктирует она. Затем по взмаху входная дверь рассыпается в щебень. Мы ступаем сквозь клубы поднимающейся пыли и мусора и пересекаем порог. В доме тихо и темно, но мои обострённые нефилимские чувства срабатывают, говоря, что мы не одни. Я выплёскиваю ментальную силу, превращая её в покрывало осознанности, которое покрывает пространство перед нами. Оно простирается всего на несколько ярдов, этого как раз достаточно, чтобы я могла оценить, во что мы вляпываемся. Я не хочу забрасывать силу слишком далеко во тьму, опасаясь, что найду что-то, что может манипулировать моим захватом и сделать меня бесполезным, как это делали Многие души в моём сне.

Наши шаги практически бесшумны, когда мы лавируем в лабиринте мебели, накрытой белыми простынями. Я касаюсь пальцем того, что, как предполагаю, стол, на котором только вчера вечером стояли десятки бокалов шампанского. Он покрыт запёкшейся пылью. Этого не может быть. Я хлопаю Габриэллу по плечу и указываю в сторону коридора. Моя память нечёткая, но я знаю, что там, сзади, есть спальни. Она следит за моим взглядом и идёт вплотную позади, позволяя мне вести.

Одну за другой мы тихо и тщательно осматриваем каждую комнату. Кровати, комоды, туалетные столики, всё накрыто простынями, будто мебелью не пользовались месяцами, может быть, годами. Некоторые фрагменты выделяются, на мой взгляд, вызывая чувство дежа вю. Я знаю эти комнаты, знаю обстановку. Каждая деталь подобна фрагменту головоломки, которая сложилась в прошлую ночь. Я думала, что она полностью стёрлась из головы, но она была здесь всё это время, похороненное под магией Орексиса и моей виной.