Мари Аделайн - С.Е.К.Р.Е.Т.
— На то, чтобы прижиться, уходит семь лет, — согласилась она, благо сама была приезжей, пусть с Юга и не одно десятилетие.
Кроме того, она принесла мне глубочайшие извинения за все накладки, включая падение с яхты и пережитый ужас.
— В сценарии этого не было. Мы собирались изобразить, будто двигатели заглохли, и послать Джейка якобы вам на выручку — никто не ожидал, что они и вправду замрут. Не говоря уж о том, что это случится во время тропического шторма!
— Тропического шторма? — удивилась я. — Это был ураган, Матильда.
— Да, верно. Извините. Но уж брелок Шага пятого вы точно заслужили.
Она указала на мой приятно обогатившийся браслет. Я вскинула руку, выставляя белое золото на свет. Мне очень нравилось собирать подвески, но в то же время я тосковала о постоянстве. Я начала представлять, какой была бы моя жизнь, окажись в ней всего один мужчина — единственный, но преданный мне одной. Чем больше фантазии меняли мою жизнь и самовосприятие, тем сильнее я чувствовала пустоту. Я не хотела обсуждать это с Матильдой. Осталось воплотить еще четыре фантазии, и было ясно, что Матильда всяко уговорит меня идти до конца и не вступать в отношения, пока я не буду готова, а то и вовсе обойтись без них. Но скоро я распрощаюсь с С.Е.К.Р.Е.Т. И что тогда? Войду в их команду или воспользуюсь опытом и найду кого-то особенного, чтобы жить вместе? Готова ли я к этому? И кому я буду нужна? У меня накопилось очень много вопросов к Матильде.
— Вы в процессе познания, — пригубив вино, сказала она. — Что вы за личность, что вам нравится и не нравится — это в первую очередь. Потом дойдет до партнеров. Понимаете?
— Но вдруг я всерьез увлекусь кем-нибудь и скажу, что вхожу в С.Е.К.Р.Е.Т., а его это отвратит?
— Значит, он не тот, кто вам нужен, — пожала плечами она. — Мужчина, которому не смириться с тем, что здоровая одинокая женщина, не связанная никакими обязательствами, вступает в интимные приятные и безопасныеотношения со взрослыми, добровольными партнерами, не стоит вашего времени. К тому же, Кэсси, вы вовсе не обязаны отчитываться перед новым возлюбленным во всех своих похождениях, особенно если это нисколько ему не вредит. Особенно если это пойдет ему на пользу!
Я снова посмотрела на свой браслет. Я носила его не каждый день, но всякий раз, когда надевала, во мне возникали особые ощущения. Возможно, в связи со словами, выгравированными на подвесках: Капитуляция, Смелость, Доверие, Великодушие,теперь вот еще и Мужество.В кафе о браслете никто до сих пор не высказался, не считая реплики Уилла на аукционе. Даже Трачина, хотя она, как сорока, была падкой на все блестящее.
— Эти слова мне и вправду важны, — призналась я Матильде, удивляясь тому, что говорю это вслух.
— В этом, Кэсси, есть парадокс, с которым вы, надеюсь, постепенно справитесь. В каком-то смысле сам момент блаженства не значит ничего. Но если вы научитесь вызывать его и расставаться с ним, то это будет значить решительно все.
Я знала мужчин, которым и в голову не пришло бы обойтись одной женщиной. Они пошли бы на смерть за возможность осуществить все мыслимые сексуальные фантазии — никаких тормозов — с женщинами мечты, специально нанятыми для удовлетворения их причуд. Я была благодарна Матильде и С.Е.К.Р.Е.Т., но мне становилось все труднее противиться проснувшемуся и крепнувшему стремлению к союзу с кем-то единственным и неповторимым. И почему я годами раньше отказала Уиллу? Он всегда мне нравился. Даже очень. Но в те далекие дни я боялась, что он, если мы сойдемся, увидит меня как есть — занудной, трусливой, нелюбимой. Теперь я впервые в жизни почувствовала, что все это не про меня. Я постигала себя и обретала веру в то, что могу быть достойной мужчины вроде Уилла. Увы, это пришлось на пору, когда он все глубже связывался с Трачиной.
Я все еще стремилась увидеться с ним на работе. Я вздрагивала при звуке его грузовика и тряслась, когда мы бывали в офисе наедине. После решения участвовать в благотворительном бале общества «Возрождение Нового Орлеана» мы оставались вдвоем дольше прежнего, придумывая баннеры для палатки. Больше времени, чем он проводил с Трачиной.
В предпраздничный вечер Трачина попросила меня помочь ей с костюмом для Уилла. Шить она не умела, зато прекрасно командовала. В этом году бал проходил под лозунгом «Притворись» — карнавал, где гостям предстояло одеться героями любимых сказок, книг или фильмов. После обеда затевался аукцион наиболее завидных холостяков и незамужних женщин города; победители выигрывали танец со своими призами. Трачина записала на торги и себя, и Уилла. Ее социальное положение оставляло желать лучшего, но она была красавицей, и за нее могли назначить хорошую цену. Что касается Уилла, то, хотя его кафе и не процветало, он происходил из старейшей луизианской семьи. Сам он, правда, заартачился.
— Да ладно, Уилл, будет весело, — настаивала Трачина. — К тому же — благотворительность.
Мой рот был полон булавок, я трудилась над брючным швом. Уилл хотел нарядиться Геком Финном — в коротких штанах с подтяжками, в соломенной шляпе и с удочкой. Трачина решила быть феей Динь-Динь, и ее костюм состоял из белой балетной пачки, крылышек и волшебной палочки. Глядя, как она дефилирует по кухне, я подумала, что образ этой надоедливой мелкоты подходит ей как нельзя лучше.
Она всем подряд стучала по голове своей волшебной палочкой.
— Делл, — возгласила она, коснувшись палочкой макушки нашей поварихи, — в моей власти исполнить одно желание.
— Если ты еще раз ткнешь мне в башку этой штуковиной, я ее сломаю и обе половинки тебе в зад засуну.
Скорчив физиономию, Трачина навела палочку на меня, как пистолет.
— Бабах! Слушай, Кэсси, я не могу работать с тобой в этой палатке. Я танцевать хочу. Да и тебе не мешает.
— Я туда не развлекаться иду. А помогать.
— Ой, да брось ты, это же бал. Ты вообще хоть когда-нибудь в люди выходишь? Кстати, а кем ты нарядишься?
— Никем. Моя смена кончается, когда подадут обед. И если ты не собираешься работать в палатке, мне придется найти кого-то еще.
— Я помогу, — вызвался Уилл.
— Нет уж, ты со мной, — заскулила Трачина. — Мы Делл привлечем, вот кого. Но костюм тебе, Кэсси, все равно нужен, и я знаю какой. Золушки!
Я представила себя в придворном наряде — просто смешно, я так и сказала. Трачина тоже развеселилась:
— Нет, я имела в виду Золушку передбалом. Ну, когда она, бедняжка, мыла-шила-готовила, пока ее злые сводные сестрицы оттягивались в свое удовольствие. Это как раз твоя роль!
Я не поняла, что это, шутка или оскорбление. Уилл высился надо мной без рубашки, держа в руке свои мешковатые штаны, и слишком смахивал на статую Давида. Он не был атлетом, но обладал впечатляюще плоским животом и мускулистыми руками. Я изо всех сил старалась не таращиться на него.
