Лиза Джонс - Исповедь души
Я поднимаю глаза в поисках каких-нибудь ответов, но моргаю от неожиданности при виде Криса, снимающего рубашку.
– Что ты делаешь?
Твердые линии его лица смягчаются в ответ на этот глупый вопрос – пример очередной быстрой смены настроения.
– Раздеваюсь. А ты что-то имеешь против?
Мой взгляд скользит по восхитительно скульптурному телу, задерживается на сексуальных бицепсах, и во рту у меня пересыхает. Вопросы об Эмбер улетучиваются.
– Ни в коем случае, – заверяю я его и сама слышу в своем голосе возбуждение. – Почему так долго?
Он скидывает одну туфлю.
– Опять пытался быть галантным и дать тебе возможность понежиться в ванне. Что-то ни черта у меня не получается.
– Я рада, что ты это понял.
Когда вторая туфля летит в сторону, снова звонит его мобильный.
Раздраженная на Эмбер за то, что врывается в мою маленькую фантазию, я спрашиваю:
– Опять?
Крис бросает взгляд на телефон.
– На этот раз Блейк.
– Он мне нужен! – Я сажусь прямо, разбрызгивая пену и воду. – Мне надо поговорить с ним немедленно.
Глаза Криса окидывают мою голую грудь, потом поднимаются к лицу.
– Такая реакция моей женщины на другого мужчину – не совсем то, что может мне понравиться.
Я сажусь на колени.
– Не шути. Ответь, пожалуйста, и включи громкую связь, чтобы я не намочила телефон.
С озадаченным видом Крис нажимает кнопку и говорит:
– Одну минуту. Сара хочет поговорить с тобой.
Он садится на широкий край ванны и подносит телефон поближе ко мне. Я опускаюсь назад в воду и прижимаю колени к груди. Крис вопросительно вскидывает бровь, я киваю, после чего он говорит:
– Мы слушаем тебя, Блейк.
– Ну и хлопотное же дельце вы, ребята, мне подкинули, скажу я вам, – хмыкает Блейк в трубке. – Но мы, Уокеры, не любим подводить красивых женщин. Однако новостей у меня пока нет. Впрочем, как говорится, отсутствие новостей – тоже хорошая весть.
– На этот раз не насчет Ребекки, – говорю я, подумав об Эллином молчании, и значение этого молчания не может не тревожить меня. – Я ходила сегодня в мэрию посмотреть на Эллино свидетельство о браке.
– Что? – вскидывается Крис. – Когда?
– Утром. Шанталь водила меня.
Он открывает рот, потом бросает быстрый взгляд на телефон и сжимает губы, очевидно, решив, что то, что он собирается сказать, лучше сообщить наедине.
Я продолжаю:
– Когда Элла сюда приехала, она сказала, что сбежала с мужчиной и вернется через две недели. Но по закону приезжему можно здесь вступить в брак только после шестидесятидневного срока проживания.
– Может, ее доктор так влюбился, что забыл узнать про законы, – высказывает предположение Блейк.
Крис добавляет:
– Я постоянно живу тут, но не знал о правиле шестидесяти дней. Может, она просто решила пожить здесь подольше.
– Может, – соглашаюсь я без особой убежденности. – Но большинство людей предоставляют требуемое общественное уведомление о предстоящем браке, однако никакой записи нет. Она просто бесследно исчезла.
Мужчины молчат, и эта тяжелая тишина говорит, что оба понимают: дело скверное.
– Я найду кого-нибудь там вам в помощь, – говорит Блейк. – А пока мои люди будут делать все возможное здесь.
– Хорошо, – отзывается Крис. – Я поговорю с Реем, своим охранником, и посмотрю, не предложит ли он что-нибудь еще. Завтра свяжусь с тобой.
– Погодите, – быстро говорю я, – пока вы не повесили трубку, Блейк. Дама в мэрии, которая помогала нам сегодня, сказала, что вчера кто-то еще спрашивал Эллино свидетельство о браке.
Крис хмурит брови.
– А она описала этого человека?
Я качаю головой:
– Мы уже ушли оттуда к тому времени, когда Шанталь сказала об этом. У меня не было возможности задать вопросы.
Вид у Криса недовольный.
– Я съезжу в мэрию, Блейк. А ты займись этим делом у себя и дай мне знать, если что выяснишь. Значит, насчет Ребекки ничего нового? – заканчивает он.
– Ничего. – После секундного колебания, Блейк добавляет: – Эва настаивает на своей невиновности.
– Вы хотите сказать, что она настаивает на моей виновности, – уточняю я с упавшим сердцем.
Крис избавляет Блейка от ответа:
– Позвони завтра, расскажешь последние новости.
– Будет сделано. – Помолчав, Блейк добавляет: – Все образуется, Сара. – И кладет трубку.
Я, кажется, не могу заставить себя пошевелиться. Прикрываю глаза и прячу лицо в коленях.
Крис не произносит слов утешения, и я этому рада. Он интуитивно понимает, что сейчас я не хочу никаких слов. Не в них дело. Мне надо просто минуту помолчать, чтобы успокоить темное нечто, поднимающееся у меня в душе, пока оно не обрело названия. Мне просто нужна… минутка.
Потом руки его ложатся на край ванны передо мной.
– Посмотри на меня, Сара. – Тон его – чистейшее доминирование и властность, и это задевает во мне какую-то струну и заставляет вскинуть на него глаза.
– Хватит. Прекрати.
Я моргаю.
– Что?
– Страх овладевает тобой и разрывает изнутри. Если ты думаешь, что я буду сидеть и смотреть, как ты делаешь это с собой, то ты совсем меня не знаешь.
– Это не страх, – возражаю я.
– Это страх. Сосредоточься на том, что способна контролировать. Именно это я имел в виду, когда говорил о границах в самолете. Ты должна знать, что конкретно можешь подчинить своей воле, и не тратить энергию на то, что не можешь, иначе оно высосет из тебя все силы, вот как сейчас.
– Мы говорим о возможном обвинении в убийстве и…
– Не будет никакого обвинения. Полиция просто собирает доказательства против Эвы, которые позже не позволят ей использовать в качестве защиты. И ты далеко от Сан-Франциско, где тебе пришлось бы гораздо тяжелее.
Я перехожу в глухую оборону:
– Дело же не только в обвинении в убийстве. Гораздо важнее то, что Элла в беде. Я чувствую это… как чувствовала тогда, что Ребекка мертва. – Я давлюсь на последнем слове, не в силах его выговорить.
– И твое беспокойство ей поможет?
Я изумленно смотрю на него. Тон его такой невозможно холодный.
– Не могу поверить, что ты это говоришь! Я не перестану беспокоиться об Элле.
Он приседает передо мной на корточки, и меня пленяет его повелительный взгляд.
– Я не прошу тебя не беспокоиться. Я прошу посмотреть в лицо этому беспокойству и положить его в тот же ящик, в который положила своего отца и Майкла. Потому что оно стоит твоих страданий не больше, чем они.
