Неукротимый голод (ЛП) - Робертс Тиффани

— А если я не соглашусь? — спросила она, не в силах отвести от него взгляд.

— Я все равно буду присматривать за тобой и детенышем, — он сделал шаг вперед, и хотя это движение казалось таким незначительным, оно сократило расстояние, что служило последним барьером между ними. Он поднял правую руку и потянулся к ее лицу, немного поколебавшись, как будто давая ей шанс отступить. Когда она замерла, он осторожно коснулся рукой ее щеки.

Его ладонь была грубой и теплой, но она не могла позволить себе признать, насколько это приятно. Она не могла позволить себе показать, как изголодалась по ласке, откликаясь на прикосновение.

— В зоопарке Фолтхэма было заперто много терран, — тихо сказал Драккал, — и я сочувствовал каждому из них. Но когда он показал мне тебя, я узнал тебя. Я должен был действовать. У меня не было выбора. Мне нужно было вытащить тебя оттуда, нужно было, чтобы ты была свободна… нужно было обладать тобой. И даже если бы ты застрелила меня после этого, я бы выбирал вытаскивать тебя оттуда снова и снова.

Он провел большим пальцем по ее скуле, а кончиком когтя откинул назад несколько прядей волос.

— Подумай о моем предложении. Как я уже сказал, работа не зависит от того, согласишься ли ты с тем, что ты моя пара.

Все, что Шей могла сделать, это кивнуть.

Драккал на мгновение задержался со странно грустной улыбкой на губах, прежде чем опустить руку. Она сразу почувствовала потерю.

— Дай мне знать, что ты решишь, — сказал он, повернулся, взял пальто и направился к двери. На ходу он накинул пальто. — Так я узнаю, смогу ли перестать преследовать тебя или нет.

— Это совершенно жутко, ажера, — сказала она, и уголок ее рта дернулся, несмотря на внутреннее смятение.

Драккал нажал кнопку управления, и дверь открылась. Он остановился и посмотрел на нее через плечо.

— Это моя работа — обеспечивать безопасность моего партнера и нашей операции. Но моя цель — обеспечить твою безопасность, кирайя. Я буду рядом, если тебе что-нибудь понадобится.

С этими словами он вышел в коридор. Через несколько секунд дверь закрылась, но присутствие Драккала — и его опьяняющий запах — еще долго витали в квартире после того, как он ушел.

Она была в смятении. Хотя инстинкты подсказывали, что Драккалу можно доверять, в прошлом интуиция часто подводила ее.

Но сейчас все по-другому.

Это произошло, и это напугало ее до чертиков. Она приняла несколько плохих — действительно плохих — решений в своей жизни, и она не могла позволить себе еще одно. Ей нужно было беспокоиться о ребенке. И все же ничто в Драккале не заставляло ее чувствовать, что принятие его предложения было бы ошибкой. Это… могло быть ее единственным шансом. Шансом подарить своему ребенку хорошую, безопасную жизнь.

Что касается Драккала, утверждающего, что она его пара…

Это одновременно напугало и заинтриговало ее. Он не вызывал у нее отвращения — очевидно, нет, учитывая реакцию ее тела, — но он был… другим.

В банде, с которой она работала на Земле, были люди, которые считали ажер не более чем ходячими, говорящими животными. Некоторые люди подвергались остракизму за общение с инопланетянами, еще хуже обстояли дела с теми, кто вступал в физическую связь с нелюдьми. Шей видела, как людей избивали, пытали и убивали, и все потому, что они позволяли себе испытывать чувства к чему-то другому.

Но здесь, в Артосе, все было не так, и она солгала бы себе, если бы утверждала, что ничего не чувствовала, когда Драккал смотрел на нее, когда прикасался к ней.

И на Земле для нее это тоже не имело бы ни малейшего значения. Она бы никогда не позволила кому-то другому диктовать, что она должна чувствовать или как жить, и если бы она хотела ажеру в качестве своего мужчины, то, черт возьми, заполучила бы его.

Но хотела ли она?

Шей провела ладонью по щеке, желая, чтобы это была грубая, покрытая шрамами рука Драккала.

ОДИННАДЦАТЬ

Драккал сделал глоток гуроша, надеясь, что огненно-сладкий напиток поможет ему сосредоточиться — хотя бы на время, достаточное для завершения хода и продолжения игры. Он хорошо понимал правила и игровой процесс «Завоевателей», даже если никогда не был в этом так хорош, как некоторые из тех, с кем он обычно играл, но сегодня вечером ему приходилось нелегко. Игровое поле — большая голографическая карта, изображенная шестиугольниками разной высоты, — не имела для него особого смысла, и цвета на ней, обозначавшие территорию, на которую претендовали Драккал и его противники, казалось, сливались воедино.

Было бы легко сказать, что ему просто не по себе, но он знал истинную причину своей рассеянности.

Шей.

— Давай, ажера, — прошептал Аркантус. — Как мы сможем победить Сэм, если твоя голова не в игре?

Саманта, сидевшая справа от Аркантуса, повернула к нему голову и прищурилась.

— Вот как это бывает?

Рот Аркантуса приоткрылся, а брови поползли вниз.

— И в чем именно ты меня обвиняешь, мой цветок?

Озорная ухмылка заиграла на губах Сэм.

— Ты плохой завоеватель и тайно строишь козни против своей пары.

Урганд, воргал, сидящий слева от Драккала, резко втянул воздух.

— Я лучше схожу за аптечкой.

— Почему? — спросил Арк, нахмурившись с преувеличенной болью в глазах.

— Она просто оглушила тебя правдой.

За столом раздался теплый смех, даже со стороны большого крен Рази, который, казалось, никогда не отрывал внимания от доски во время игры в «Завоевателей». Драккал присоединился к веселью, благодарный за все, что могло отвлечь его мысли от Шей, даже если это было всего на несколько мгновений.

Драккал, наконец, взял из рук голографическую карту и положил ее на доску. Два пустых шестиугольника, граничащих с тем, на котором он разыгрывал свою пьесу, изменили цвет на грязно-оранжево-коричневый. Большая часть карты, как обычно, была разделена между цветами Сэм и Рази.

— Гурош сильно ударил тебя сегодня вечером, Драккал? — спросила Секк'тхи — женщина-илтурия, сидящая рядом с Сэм.

— Веселее побить седхи, бросив игру, — с ухмылкой ответил Драккал.

— У нас была сделка, — Аркантус бросил на Драккала свирепый взгляд, когда тот протянул руку и положил свою карту, не глядя, прямо рядом с одним из карточек Сэм. Карта Арка сменила цвет на малиновый.

— Может быть, тебе стоит обратить внимание на то, что ты делаешь, Арк, — сказал Драккал.

Саманта, Урганд и Секк'тхи рассмеялись.

Аркантус повернул голову к доске и проворчал:

— Черт возьми. Я знал, что не должен был позволять тебе использовать мой любимый цвет, Саманта. Это плохая примета.

— Для тебя, — сказала Саманта с усмешкой. Она не сводила глаз со своей пары, когда потянулась вперед и без колебаний положила свою карточку. Четыре пробела — четыре пробела Арка — стали малиновыми.

Невероятно, но выражение притворного негодования на лице Арка только усилилось.

— Налейте мне еще гуроша. Если я иду ко дну, то собираюсь наслаждаться этим, как смогу.

Рази достал новую бутылку с напитком и передал ее через стол Аркантусу, пока Секк'тхи оценивала свои возможности.

— Она мастер в игре, седхи, — Секк'тхи наклонила голову и перетасовала голографические карты, выбрав одну из них и положив ее на уменьшающееся свободное место.

— Мы должны предположить, что она контролирует ситуацию и в других местах.

Намек, скрытый в ее тоне, вызвал ухмылки у всех, кроме самой Саманты — терранка опустила глаза, ее щеки порозовели.

— Саманта — моя госпожа, когда и где бы она этого ни захотела, — мягко ответил Аркантус, положив руку ей на бедро. — Отсюда и установка шумоизоляции в нашей спальне и мастерской.

— Просто нужно, чтобы шумоизоляция была в каждой комнате, и мы все сможем спать спокойно, — сказал Урганд.

Щеки Саманты потемнели до румянца, соперничающего с ее цветом на игровой доске, хотя на ее губах играла мягкая, любящая улыбка, когда она краем глаза посмотрела на Аркантуса.