Здесь ради торта (ЛП) - Милликин Дженнифер

Следующие двадцать минут я сижу и слушаю, как Клейн и Сесили перебрасываются фразами и идеями. Клейн, похоже, чувствует себя гораздо менее неловко, чем когда мы только начали этот процесс.

— Посты начали выходить два дня назад, — говорит Сесили, покусывая конец ручки. — Как и просил Клейн, мы начали с предельной честности. Я составляла подписи к фото с помощью Клейна, помня о том, что он в душе рассказчик, и мы хотим, чтобы каждая подпись была похожа на историю.

Сесили прокручивает трекпад, открывая аккаунт в социальной сети. На первой фотографии Клейн сидит на диване, наклонившись вперед, с открытым ноутбуком на деревянном столике в стиле рустик.

— Хорошая фотография, — комментирую я, стараясь не выдать эмоций в своем голосе. — Естественная, меланхоличная, она навевает мне ассоциации с обучением в университете.

— Я пил кофе с Иден в прошлые выходные, — объясняет Клейн. — Она сделала фото.

Он говорит это осторожно, как будто хочет, чтобы я знала, кто сделал снимок. С кем он был. Это не вяжется с тем, каким отстраненным он был, когда вошел сюда.

Сесили продолжает.

— Вот утренний пост. Домашние книжные полки Клейна.

Я сразу узнаю их, хотя видела всего один раз. Книги расположены по авторам, в основном в твердых переплетах, за исключением раздела изданий в кожаном переплете. Надпись гласит: «Торгую книгами ради пляжа. Увидимся в раю».

— У него уже сотня подписчиков, — комментирую я. Схватив телефон, я нажимаю и провожу пальцем по экрану, пока не становлюсь одним из подписчиков KleinTheWriter. Число на экране на стене увеличивается до ста одного.

Сесили кивает.

— Отклик оказался больше, чем я надеялась. Честно говоря, я немного потянула за ниточки. Разослала его аккаунт своим друзьям и попросила их следить за ним и взаимодействовать. Они переслали его своим друзьям, хотя я их об этом не просила. Это потому, что, как я уже говорила вам обоим, — ее взгляд метается между нами, как родительский, — людям интересно то, что вы делаете. Ваша подлинность и честность привлекли их внимание.

— И здесь я говорю, что ты была права с самого начала и мне не стоило спорить? — спрашивает Клейн.

— Конечно, — отвечает Сесили, глядя на экран и входя в свой контент-планировщик. Она открывает папку и показывает пятьдесят стоковых фотографий, в основном книги и книжные развороты. — Вот что у меня есть для наполнения, пока вы не уедете. От вас обоих мне нужны фотографии, пока вы на острове. Я создала общий альбом и добавила в него вас обоих. Вам не обязательно показывать лица, но мне нужны пляжные фотографии. Подумайте о песке на плече Пейсли, когда она смотрит на океан, — Сесили многозначительно смотрит на Клейна. — Мы рассказываем историю, — она закрывает ноутбук, — у меня звонок через пять минут, так что если вам больше ничего не нужно от меня…?

Я качаю головой.

— Делайте фотографии, — твердо повторяет она. — В большом количестве. Когда вам покажется, что вы сделали слишком много, делайте еще.

Обращаясь только к Клейну, она говорит:

— Счастливого полета. Наслаждайся поездкой.

А потом она уходит, и дверь конференц-зала мягко закрывается за ней.

Наступает тишина. Это настолько не похоже на наше недавнее общение, что я начинаю паниковать. Мой разум мечется сразу в двадцати разных направлениях, но в основном он кричит: «Как ты собираешься лететь через всю страну с этим парнем, когда его настроение может резко развернуться на сто восемьдесят градусов?».

Сделка есть сделка, а альтернатив у меня нет. Хрупким голосом я говорю:

— Думаю, увидимся в аэропорту в субботу утром.

Потянувшись вверх, я выдергиваю ручку из своей импровизированной прически. Волосы рассыпаются по плечам.

Клейн смотрит.

— Ты хочешь что-то сказать, Мэдиган?

— Ты носила такую прическу в классе.

Я прочищаю горло.

— Я не помню, чтобы завязывала волосы.

— У нас все хорошо, Ас?

Я вздрагиваю от прозвища, которое так полюбила.

— Почему мы постоянно продолжаем задавать этот вопрос?

— Потому что мы продолжаем заниматься неловким дерьмом.

— Ты был таким странным, когда вошел сюда.

— Я нервничал.

Его честность выбивает меня из колеи. Облегчение захлестывает меня. Он нервничал. Проходит несколько секунд, прежде чем я восстанавливаю ход своих мыслей.

— Из-за чего ты нервничал?

— Что увижу тебя.

— Но мы же общаемся без остановки уже три недели.

— Я знаю. Поэтому я и нервничал. В письменном виде я гораздо лучше, чем вживую.

— Это вопрос мнения.

— И? Каково твое мнение?

Я пристально смотрю на него, мое упрямство не отпускает меня, и я пожимаю плечами.

— Присяжные еще не определились.

В его зеленых глазах мерцает блеск.

— Очень скоро у нас будет целая неделя, чтобы склонить чашу весов.

Я иду к двери и открываю ее, держась за нее одной рукой, а другую положив на выпирающее бедро. Я сама дерзость, и, судя по одобрительному выражению лица Клейна, это попадает точно в цель.

— Ах, но в какую сторону они склонятся?

Веселая ухмылка расширяет его щеки.

— Я конкурентоспособен, Ас. Будь осторожна.

— Приятно слышать. Мне нравятся квалифицированные противники, Мастер Слова.

Я ухожу, оставляя его наедине с собой.

ГЛАВА 20

Клейн

Международный аэропорт «Финикс-Скай-Харбор» расположен в центре города. Холстон предложила подвезти меня, и я ей за это благодарен, потому что это сэкономит мне кучу денег на оплате парковки. Это обойдется мне в услугу для Холстон, и когда она напоминает об этом, я говорю ей, чтобы она добавила это к моему списку.

Она высаживает меня у тротуара в зоне вылета, помахав рукой и зевнув, когда выезжает из аэропорта.

Я сижу возле гейта уже двадцать пять минут, когда ко мне подходит Пейсли. Ее волосы завязаны в беспорядочный узел на макушке, она одета в треники и майку. Никакого макияжа.

— Клейн-писатель, — ворчит она, увидев меня. — Мне нужен кофе.

— Значительно лучше, чем Клейн-стриптизер.

Я понимаю, что она меня услышала, лишь по одному взгляду.

Снимая с нее кожаный рюкзак верблюжьего цвета, я говорю:

— Ты ужасно похожа на зомби сегодня утром.

— Я восхитительна, — она прищуривает один глаз и недоверчиво смотрит на меня. — Ты жаворонок?

Подавив свой энтузиазм и рвение, я любезно отвечаю:

— Да.

— Уф, — вздыхает она. — Из всех баров во всех городах я зашла в твой.

— Это была твоя счастливая ночь.

— Правда? — ее голова двигается взад-вперед, пока она говорит, ее неаккуратный пучок опасно покачивается.

Я наклоняю голову, изучая ее.

— Ты такая злая рано утром. Добавь это в список того, что я только что узнал о тебе.

— Кофеин, — говорит она в качестве объяснения. — Я еще его не пила, и это единственное, что делает меня человеком в такой час.

Положив руки ей на плечи, я направляю ее в сторону кофейни.

— Давай выпьем кофе, чтобы ты начала быть со мной милой.

Пейсли заказывает самый объемный кофе и рогалик со сливочным сыром.

— Сделайте два, пожалуйста, — говорю я кассиру, протягивая наличные.

Пейсли вскидывает руку.

— Я могу заплатить за себя.

— Ты купила мне билет на самолет. Самое меньшее, что я могу сделать, — это купить тебе рогалик и кофе.

Она кивает.

— Я могу это принять.

К тому времени, как мы сели в самолет, Пейсли допила кофе и снова стала почти на сто процентов человеком. Из сумки она достает потрепанную книгу в мягкой обложке, уголки которой загнуты, а корешок потрескался. Ногой она засовывает кожаный рюкзак под сиденье перед нами.

Я оглядываюсь.

— Что это за книга?

Пейсли прижимает ее к груди, отгораживаясь меня согнутым плечом.

— Не беспокойся об этом.

— Ты же понимаешь, что все, что ты сделала, это вызвала мой интерес к тому, что ты читаешь.

Пейсли, как всегда, упрямится.

— Я сказала тебе, что ты не можешь посмотреть, а теперь все, чего ты хочешь, — это увидеть ее.