Здесь ради торта (ЛП) - Милликин Дженнифер
Обзор книги Здесь ради торта (ЛП) - Милликин Дженнифер
Неделя на острове выглядит как то, что должно стать воплощением мечты пляжного отдыха, но для Пейсли Ройс это кошмар. Младшая сестра выходит замуж за бывшего возлюбленного по колледжу, а Пейсли выступает в роли подружки невесты. К тому же никто не позволит Пейсли забыть, что та не замужем.
Девичник все меняет, когда она сталкивается со старым «приятелем» по колледжу, Клейном Мэдиганом.
Клейн по-прежнему умен и весел, и время каким-то образом сделало его только привлекательнее.
Пейсли — «ускользнувшая мечта» Клейна, но он никогда не признается в этом. Колоссальная оплошность (и один ужасный поцелуй) в колледже предопределили их судьбу.
Или так казалось.
Клейн — начинающий автор, страдающий аллергией на социальные сети. Пейсли владеет агентством цифрового маркетинга.
Вынашивается блестящий план: Поездка через всю страну, чтобы неделю разыгрывать ее семью в обмен на то, что фирма будет рекламировать его работы.
Поспешно нацарапанный и подписанный на барной салфетке контракт спустя некоторое время приводит Пейсли и Клейна в напряженное состояние, к единственной кровати и фиктивным свиданиям.
Цель Пейсли — пережить эту неделю.
Клейн же планирует наслаждаться солнцем, песком и свадебным тортом.
Но потом случается обжигающий поцелуй — попытка загладить вину за тот неудачный, произошедший в колледже.
И еще один на маяке во время грозы. Нежная ладонь на пояснице Пейсли и ободряющее сжатие руки под столом.
Все уверены, Клейн и Пейсли — настоящие друзья, но по мере того, как длится неделя, они начинают задумываться, не обманывают ли только самих себя.
Перевод: @Alexandra_Tagirova — t.me/Alexandra_Tagirova
Редактура: @Katuxx — t.me/Katuxx
Оформление: @aennaea — t.me/aennaea
Для тех из вас, кто любит теплый бриз, ощущение песка на пальцах ног и блики солнца на воде.
ПРОЛОГ
Пейсли
Восемь лет назад
Кто бы мог подумать, что написание истории может ощущаться настолько хорошо? Словно выпускаешь из клетки экзотическую птицу и смотришь, как она вылетает на свободу. Все эти слова, что сидели во мне днями, месяцами и годами, теперь здесь, на бумаге и в моем рюкзаке.
Никто важный не прочтет их, но это и не являлось целью.
Смысл был в их освобождении.
Оборвать их власть надо мной.
Прощай и скатертью дорога.
Подняв рюкзак повыше, я поправляю низ джинсовых шорт в тех местах, где они задрались на ногах, и взбегаю по ступенькам к зданию английского языка. Я не специализируюсь на английском языке[i], но эти занятия по творческому письму заставляют меня задуматься, не мой ли это путь.
Электричество пронзает меня от одной только мысли о том, чтобы выяснить, что я хочу делать со своей жизнью. Мой отец ошибался. Я не поползу обратно в Северную Каролину[ii], поджав хвост. Я отказалась от Нотр-Дама[iii], его альма-матер, в пользу Университета штата Аризона[iv]. Похоже, что тем самым я отказалась быть его дочерью. Он не хочет иметь со мной ничего общего, по крайней мере, на данный момент. Это чувство взаимно.
Вырвавшись из-под его опеки, я получила свободу пробовать что-то новое. В каталоге курсов мне бросилось в глаза творческое письмо, и его описание затронуло струны моего любопытства. Осмелюсь ли я попробовать? Кардинальный вопрос вызвал воодушевление, которое послужило мне ответом.
Вернемся в настоящее. Прошел месяц семестра, и вердикт уже вынесен: я люблю это. Особенно последнее задание.
Параметры были просты: короткий фантастический рассказ, анонимно написанный и анонимно оцененный одногруппником. Конструктивная критика? Запишите меня.
Я горжусь своей работой так, как не гордилась уже очень давно. Годы занятий по продвинутой математике и изучения показателей в хедж-фонде[v] моего отца не приносили и доли того, что я извлекла из своего сердца и превратила в историю.
Мне нужны слова. Гибкие, податливые, мощные. Вызывающие эмоции.
Цифры — это скучно. Слишком дотошно. Мой отец однажды сказал мне, что цифры рассказывают историю, но я заядлый читатель, так что я поняла, что его представление о том, что такое история, отличается от моего.
Если я объявлю специализацию, не имеющую ничего общего с финансами или бизнесом, у моего отца кожа с лица сойдет, но я готова смириться с таким исходом. Я уже стала персоной нон грата. Все эти годы, что я занимала роль протеже, пропали из-за того, что я бросила ему вызов.
Ирония в том, что я бы никогда не пошла против его желания, если бы он не сделал то, что сделал. Он совершил ужасный выбор и попросил меня солгать ради него. После этого, ну… Трудно равняться на кого-то, когда он демонстрирует низкое поведение.
Во всей моей браваде присутствовала только доля истины. Непреходящая боль поселилась в моей груди, которую наконец успокоили мои слова, вылившиеся на страницы.
Сейчас меня мучает нервный страх, что кто-то еще может прочитать мою работу. Анонимность — мое спасение. Я в безопасности. Моя история не выйдет за пределы этой аудитории. Автор не будет известен читателю.
Протискиваясь в класс, я устремляю взгляд на одинокую фигуру. Клейн. Адреналин искрится в моих конечностях, пробегая через меня, чем ближе я подхожу к его месту у входа в аудиторию. Он серьезный студент, его неизменный блокнот, как всегда, открыт, и он строчит в нем, словно безумный ученый-словесник. Волосы оттенка цветочного меда, густые брови над потрясающими зелеными глазами, нижняя губа зажата между зубами, когда он сосредоточен. Карандаш за ухом, и, как бы я ни старалась этого не делать, я нахожу это привлекательным. Даже милым.
Этот парень слишком красив для каких-либо слов, даже в комнате, полной студентов курса творческого письма. Может ли кто-нибудь из нас правильно описать его? Я не могу. В нем есть что-то, какая-то сущность, которая отличает его от всех нас. Не только его талант к написанию слов, которым он обладает в полной мере, но и что-то еще.
Это не социальное «свечение», потому что он не особенно дружелюбен. Незнакомые люди не тянутся к нему, привлеченные каким-то неименуемым качеством.
Кроме меня. Я тот самый незнакомый человек, которого притягивает.
Так же, как и в тот вечер семь месяцев назад, в моей квартире, когда он появился с другом моей соседки по комнате.
Мы проговорили несколько часов, и я подумала: «Вот кто-то, кто меня понимает».
Мы также поцеловались.
А потом — ничего. Ни слова от него, хотя я дала ему свой номер. Разочарование было сокрушительным. Как называется человек, испытывающий одностороннюю связь?
Пиявка?
Прилипала?
Ну, я не собиралась быть одной из них.
Каждый раз, когда я видела его после этого, я игнорировала его. Я сделала это своей второй работой. Моим любимым занятием.
Благодаря тому, что нас определили в один класс, я получаю возможность упражнять свои навыки игнорирования каждый вторник и четверг, и к этому моменту я все еще продолжаю.
Как обычно, я не отрываю взгляда от кафедры, когда сдаю свой рассказ. Профессор принимает мою работу, отрывисто кивнув.
Моя ответная улыбка машинальна, я опускаю голову как раз вовремя, чтобы волосы закрыли мое лицо, и определенный человек не попал на радар моего подхалимства.
Я давно не чувствовала себя такой жизнерадостной и счастливой. Последнее, что мне нужно, — это поймать взгляд Клейна и рискнуть, чтобы он подумал, что моя улыбка предназначена для него.
Нет.
Эта улыбка для меня.
Для слов, которые я уже написала, и для всех слов, которые мне еще предстоит написать.
ГЛАВА 1
Пейсли
В четверг днем в мой почтовый ящик пришло приглашение на свадьбу моего возлюбленного со времен колледжа.
Я ожидала этого, но все же. Оно причиняет резкую боль, как резинка, которую оттянули назад в прошлое, а затем с резким щелчком вернули в настоящее.
Я подготовилась к получению приглашения, сказав себе, что мои чувства не имеют значения ни для кого, кроме меня. Просто не имеют значения. Но готовиться к какому-то событию и прожить его — две разные вещи. Вы можете сказать человеку, что однажды он испытает гнев, но, когда этот день наступает, приходит не только гнев. Учащенное сердцебиение, потные ладони, потеря здравого смысла — вот те чувства, которые сопровождают эту эмоцию.
Вот что я чувствую сейчас, и это не только гнев. Добавьте сюда унижение. А также близкий его родственник — возмущение.
Бросив небольшую стопку писем в почтовый ящик, я беру с собой только большой конверт, торопясь по подъездной дорожке. Я живу в квартале, где полно милых, опрятных домиков и еще больше милых, опрятных соседей, большинство из которых любят поболтать.
Сегодня не тот день, чтобы вести беседы. Или отвечать на любопытные, но благонамеренные вопросы о том, почему я держу двумя пальцами уголок элегантно выглядящего конверта.
— Можно подумать, она держит использованный спортивный носок, — пошутил бы Билл.
— Или мой спортивный лифчик после горячей йоги, — добавила бы его жена Джессика, увлекающаяся физическими упражнениями.
Опустив голову, я без происшествий добираюсь до входной двери. Бросив сумочку на приставной столик, я делаю глубокий вдох и с шумом выпускаю воздух из легких. С нулевым самообладанием я опускаюсь на диван, подогнув под себя одну ногу. Мой палец скользит под клапан модного конверта с золотой филигранью в углу. Казалось бы, уместно порезать бумагу, но ничего подобного не происходит. Приглашение не причиняет мне вреда. Во всяком случае, физически.
