Кристен Эшли - Для тебя
Я решила не напоминать ей, что она должна за колу. Колт насыпал уже достаточно соли на её раны, мы вполне обойдемся без полутора долларов.
Сьюзи вышла из бара, высоко держа голову и встряхнув волосами. Джо-Боб шумно выдохнул от облегчения. Все взгляды в баре метнулись к нам с Колтом.
— В кабинет, — отрывисто приказал мне Колт и пошёл в сторону кабинета.
Я решила, что лучше будет последовать за ним. Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Обычно моей первоочередной задачей было держаться от Колта подальше, но в последнее время это не слишком получалось. Однако после того, что произошло и что он сказал, дистанция стала принципиальной.
— Нам с Салли удалось не допустить в городе разговоров о записках, федералах и твоей причастности ко всему этому дерьму. Люди видят, что мы с тобой постоянно удаляемся в кабинет, знают, что произошло в участке, и слушают, что рассказывает грёбаная Тина Блэкстоун, это мы контролировать не можем. Учитывая всё происходящее, ты в состоянии с этим справиться?
Очевидно, что Колт решил не заострять внимания на том, что он сказал Сьюзи, и это хорошо, так что я тоже не стала.
— Да, — ответила я.
— Они сделают поспешные выводы.
— Они всегда их делают.
— Мне нужно знать, что ты не сорвёшься.
— Не сорвусь?
— Не сорвёшься.
— О чём ты? — спросила я.
— Не станешь действовать сгоряча.
Я уставилась на него и повторила:
— О чём ты?
— Феб, всем известно, что ты не отличаешься рассудительностью. На тебя многое навалилось. Дерьмо случалось и раньше, и оно не включало чокнутых убийц и сучек вроде Сьюзи, но ты исчезла на пятнадцать лет. Я не смогу защитить тебя, если ты смоешься.
Я начала злиться, и та мысленная заметка не вступать в словесные поединки с Колтом затерялась где-то у меня в памяти.
— Когда мы успели переключиться на меня?
Он не ответил на мой вопрос.
— Мне нужно знать, что ты сможешь это выдержать.
— Поверить не могу.
— Просто пообещай мне, если станет слишком тяжело, ты поговоришь с Морри, со своей мамой, с Джесси, с Мими, с кем угодно, а не просто уедешь.
И тут я сорвалась. В три шага преодолев расстояние между нами, я встала вплотную к Колту.
— Колт, мне было двадцать пять лет, меня избил и унизил собственный муж. Половина города меня жалела, другая половина считала идиоткой. Я не могла поднять голову. Ты понятия не имеешь, каково это, но позволь сказать, это дерьмовое ощущение. Ты меня слышишь? — выкрикнула я. — Меня ничего здесь не удерживало, поэтому я уехала. Сейчас удерживает. Этот бар. Уважение к брату. Я обещала ему, что как партнер буду выполнять свою работу, и я собираюсь это делать. И мне ни хрена не нравятся твои намёки на то, что я поступлю иначе.
Колт заговорил тихо и успокаивающе, но не сдался и не отступил от меня.
— Я ценю это, Феб, но признай, что мне известно: ты не склонна делиться проблемами. А если федералы не раскроют это дело в ближайшее время, всё станет только хуже, прежде чем стать лучше.
— Я не идиотка, Колт, я это понимаю.
— Тогда ты не можешь не понимать, что не справишься в одиночку. Если попробуешь, то просто свалишься под этой тяжестью или, почувствовав давление, испаришься.
— Ты не настолько хорошо знаешь меня, чтобы так говорить.
— Ты знаешь, что знаю. — В его голосе не осталось ни намёка на спокойствие.
— Я уже не та, какой была раньше, Колт.
— Твою мать, Феб, это я тоже знаю и уже давно, блядь, живу с этим кошмаром.
— Бедняжка, — выплюнула я. Я была настолько зла, что даже не подумала, что говорю и надо ли это говорить. — Попробуй пожить в моём кошмаре, засранец.
Теперь уже Колт придвинулся ко мне вплотную.
— Если бы ты рассказала, я бы рискнул.
— Почему ты так говоришь? — заорала я. — Мне не нужно рассказывать то, что тебе и так чертовски хорошо известно.
— Ты постоянно это повторяешь, Феб. А ты не задумывалась, что, возможно, я не вру и ни хрена не знаю, о чём ты?
— Ни на секунду!
— Да Господи, — рявкнул он, но я уже сделала шаг назад. С меня хватит.
— Всё давно закончилось. Не понимаю, почему мы это обсуждаем?
— Может быть, потому что это важно?
— Для кого?
— Да твою ж мать! — закричал Колт. — Ты считаешь, что два человека станут орать о чём-то, что не имеет для них значения?
У меня не было ответа на это, в основном потому, что я даже не собиралась об этом задумываться.
Колт всё понял и снова подошёл вплотную ко мне, сократив расстояние между нами.
— В это дерьмо втянуто много людей, которые небезразличны нам обоим, и теперь оно их задело. Опять. Нам нужно поговорить, чтобы наконец-то закрыть эту тему и жить дальше.
— Я закрыла, Колт.
— Чушь, Феб, ты застряла. Так же, как и я.
Я отвернулась от него к двери, но он поймал меня за руку и рывком развернул обратно.
— Мы не закончили.
— А вот тут ты ошибаешься, — огрызнулась я и сказала ему то, что он и так знал: — Мы закончили. Двадцать два года назад.
Я заметила, как он вздрогнул, прежде чем вырвала руку из его хватки и вышла за дверь. Мне было очень неловко от осознания, что все всё слышали. Некоторые сделал вид, что это не так, другие даже не удосужились. Но, следуя примеру Сьюзи, я высоко держала голову и, подняв руку, убрала волосы с шеи и плеч, чтобы они свободно рассыпались по спине.
Я вернулась за стойку и спросила:
— Хочешь ещё, Джо-Боб?
— Всегда, Феб, — тихо ответил Джо-Боб. Я знала, что он ласково смотрит на меня, но отказалась встречаться с ним взглядом, когда налила ему пиво.
Я много времени проводила с Джо-Бобом. Он был по большей части тихим пьяницей и выглядел старше своих лет. Жена его бросила, дети давно разъехались. Он мало говорил, когда напивался, хотя иногда на него находило настроение поговорить, но это случалось редко, так что я не слишком хорошо его знала. И всё же он был постоянной величиной в моей жизни довольно долгое время, и я знала, что расклеюсь, если встречусь с его ласковыми глазами.
Колт не закончил со мной, мне следовало бы догадаться, учитывая, как он обошёлся с Сьюзи.
Проходя мимо стойки к двери, он сказал достаточно громко, чтобы все услышали:
— Увидимся дома, Феб.
Что ж, в эту игру могут играть двое.
— Буду поздно, — крикнула я ему в спину, — откинь для меня одеялко, детка.
Он остановился, придерживая открытую дверь рукой и глядя прямо на меня. Каким-то чудом я сумела не съёжиться под его тяжёлым взглядом, а он, не колеблясь, нанёс сокрушительный удар.
— Милая, ты же знаешь, для тебя — всё что угодно.
И он скрылся за дверью, а бар продолжал потрясённо молчать четыре удара сердца, прежде чем приглушенные разговоры заставили меня двигаться.
