Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня (ЛП) - "Дженисес"

Я поднимаю обе руки и кладу их по обе стороны от его лица, заставляя его встретиться со мной взглядом. Его красивые глаза, его выдающаяся черта, и мне нравится, как они взаимодействуют с моими. Никто никогда не смотрел на меня так, как Эйс, и это, мягко говоря, мучительно. Все, чего я хочу, это понять, что творится у него в голове.

Он мгновенно успокаивается, выражение его лица смягчается, и связь между нами — это почти наэлектризовывает. — Не все монстры плохие, Эйс.

Он не ожидал, что я это скажу. Он делает глубокий вдох и наклоняется, прижимаясь своим лбом к моему. И с каждой проходящей секундой его дыхание приходит в норму.

— Что, черт возьми, ты со мной делаешь? — бормочет он. Затем, обхватив меня руками, он притягивает меня ближе к себе. Моя щека прижата к его груди, и его сердцебиение удивительно медленное для того, кто только что разбил зеркало.

Я скольжу руками вверх по его спине, и его мышцы сокращаются от моего прикосновения. Я не знаю, как долго мы так стоим, но в конце концов я беру его за руку и опускаю ее под холодную воду, смывая всю кровь.

— Эйс, тебе следует зашить…

— Нет, — перебивает он.

Я вздыхаю и веду его обратно в комнату, где царит еще больший хаос. — Садись. Я схожу за аптечкой.

— Нет, — говорит он, крепче сжимая мою руку.

— Эйс, не двигайся, — предупреждаю я его, мягко толкая на кровать.

— Или что? — он приподнимает бровь, проверяя меня. Его губы приподнимаются по бокам. Это едва заметная улыбка, но она заставляет меня пошатнуться. Я рада, что он все еще может найти способ пошутить после того, что случилось.

Я кладу руки ему на колени и наклоняюсь над ним. Он поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом. — Ты не хочешь знать, — шепчу я. Развернувшись, я спешу на кухню за аптечкой.

Когда я возвращаюсь, Эйс находится именно там, где я его оставила. Я встаю перед ним и ставлю коробку на кровать, открывая ее. Я осматриваю тыльную сторону его ладони и, убедившись, что в порезах нет застрявшего стекла, протираю ее спиртовыми салфетками. Он все время наблюдает за мной. Я удивлена, что порезы не так глубоки, как я думала, за исключением одного. Хотя ему действительно нужно наложить швы.

— Несмотря ни на что, — говорю я, промывая раны Эйса. Я чувствую на себе его пристальный взгляд., — первые слова из дневника моей мамы, — объясняю я. Я читаю по одному каждый день, не позволяя себе читать дальше.

— Несмотря ни на что, — бормочет он, и полуулыбка украшает его рот.

Когда я заканчиваю перевязывать его, он протягивает руку и берет меня за руку, притягивая к себе. Он утыкается головой мне в грудь, и я едва слышу следующее: — спасибо.

Запустив руки в его волосы, я накручиваю маленький локон на палец — он мягкий. Эйс поднимает меня на себя, и я кладу ноги по обе стороны от его тела. Эта поза кажется такой знакомой. Связанные — это слово, которое я использую, но это гораздо больше, чем это.

— Эйс, ты говорил с кем-нибудь об… этом? — спрашиваю я обеспокоенно, глядя на его забинтованную руку.

— Нет.

— Ты собираешься…

— Нет.

Я вздыхаю. Я не могу заставить его что-либо делать. Я боюсь, что чем больше я буду упорствовать, тем дальше он будет отталкивать меня. Я бы сделала то же самое, если бы до этого дошло.

— Эйс… — я начинаю снова. Я провожу пальцами по его скуле и вниз по сильной линии подбородка, чтобы привлечь его внимание.

— Калла, нет, — говорит он мне, решительность и резкость достигают пика в его голосе.

Он не хочет говорить об этом, и я хочу подождать, пока он будет готов, но я беспокоюсь за него. Мои глаза поднимаются к его, и его губы ловят мои в мягком поцелуе. Он обхватывает рукой мой затылок, его грубый большой палец скользит по моему горлу. Я закрываю глаза и растворяюсь в его существовании.

Через минуту он отстраняется и шепчет мне в губы. — Прости, что не позвонил тебе.

— Ты должен был, — говорю я ему, и он улыбается, целуя меня в уголок рта.

Эйс — самый большой парадокс, который я когда-либо знала. Он ненавидит себя за то, что сделал, но в то же время влюблен в себя до откровенного нарциссизма. В одну секунду он высокомерный засранец, а в следующую — милый и соблазнительный. Он сбивает меня с толку всеми возможными способами, но я вижу себя, может быть, возможно, и быстро влюбляюсь в него. Несмотря ни на что.

— Ты свободна в следующую субботу? — он скользит левой рукой по моей футболке, и я вздрагиваю в ответ, — есть кое-кто, с кем я хотел бы тебя познакомить.

Глава 15

Шторм

Люди приходят, люди уходят, и это просто образ жизни. Они почти всегда оставляют что-то после себя, либо ценный урок, либо особое воспоминание, которое придет вам в голову, когда вы будете думать о них.

Я не видела Эйса с того дня, как он разбил зеркало по всему полу в ванной. Это было в пятницу. Я пообещала себе, что подниму этот вопрос на следующий день, я не могла так просто это оставить. Эйс хочет причинить себе боль. Он убежден, что заслуживает этого, и это разрывает меня на части. После того, как я обработала ему руку той ночью, мы заснули.

Сон. Такая простая вещь, на самом деле. Вы закрываете глаза и погружаетесь в свое самое уязвимое состояние. Некоторым людям снятся сны, другим снятся кошмары, но лучший сон без снов. К сожалению, сон — это то, чего я не получала последние несколько дней. Мои обычные несколько часов за ночь превратились в два часа, если мне повезет. По большей части это моя вина. Я заставляю себя не ложиться до тех пор, пока не буду уверена, что мой разум настолько истощен, что не может придумать никаких способов мучить меня. Но иногда ему все же удается найти выход.

Мои кошмары всегда основаны на одном и том же — автомобильной аварии. И даже в своих кошмарах я все еще не могу спасти ее. Я ничего не могу сделать, чтобы изменить последовательность событий, все, что я могу сделать, это наблюдать, как они разворачиваются передо мной. Один час, вот сколько времени потребовалось спасательной команде, чтобы вытащить меня из машины. Один час может показаться не таким уж большим сроком, но, когда вы сидите в машине и считаете секунды, вам кажется, что прошли дни.

В течение одного часа мне пришлось сидеть и наблюдать, как моя мать впадает в вегетативное состояние. Она не отвечала, но ее сердце все еще билось. В больнице они объявили, что у нее умер мозг. Несколько дней спустя мой отец был вынужден принять ужасное решение отключить ее от системы жизнеобеспечения. Хотела бы я, чтобы это была я, а не она?

Каждый чертов день.

— Ты не можешь изменить прошлое, — голос Броуди пугает меня. Я слишком поглощена своими собственными зловещими мыслями, пока режу клубнику.

Налитые кровью голубые глаза Броуди осматривают кафе, словно привыкая к свету. Он что, только что проснулся? Есть ли вообще кровать за узкой зеленой дверью? Возможно, это типичный офис, но шансы невелики, учитывая характер Броуди.

— Прошу прощения? — я спрашиваю, потому что это, должно быть, совпадение. Он, конечно, не может знать, о чем я думала.

— Анализировать прошлое — пустая трата времени и энергии. Попытаться собрать все воедино, оправдать то, что могло бы произойти, когда на самом деле ты ничего не можешь сделать, чтобы повернуть время вспять, — говорит он.

Мой рот приоткрывается. Я не могу говорить, у меня нет слов. Он не умеет читать мысли, напоминаю я себе. Это невозможно, верно?!

— Жизнь в прошлом только портит настоящее, — добавляет он, проводя рукой по своим растрепанным волосам, и я тяжело сглатываю.

— Ты снова читал свой гороскоп? — спрашивает его Миа и качает головой, как будто это не нормально, но я думаю, что для него это нормально. Броуди небрежно пожимает плечами, как будто этого не произошло, и спрашивает Мию, не нужно ли им чего-нибудь в продуктовом магазине.

Я сутулюсь в кабинке напротив Тео и Джоша во время пятнадцатиминутного перерыва, прокручивая в голове слова Броуди. Мои пальцы играют с пластиковой соломинкой на столе. Тео и Джош шепчутся друг с другом и продолжают оглядываться назад.