Мишель Лейтон - Поднимаясь ко мне
Молю Бога, чтобы эти глаза никогда не смотрели на Оливию. Даже с расстояния.
– Давай их мне, и я отдам тебе девчонку.
– Я должен сначала ее увидеть. Я тебе ничего не отдам, пока не удостоверюсь, что с ней все в порядке.
Глаза бандита изучают меня секунд десять. Это самые долгие десять секунд за всю мою жизнь. После этого браток, краем глаза продолжая следить за мной, поворачивает голову и кричит что-то по-русски. Через пару секунд одна из дверей минивэна отъезжает в сторону, изнутри выпихивают Мариссу. Руки и ноги у нее связаны, рот заткнут, на глазах повязка. Марисса безвольно падает на землю, приземляясь на бок. Слышу ее стон и вижу, как она поджимает ноги к груди, будто корчится от боли. Замечаю, что лицо у нее в синяках – на тех местах, которые не закрыты повязкой, оголенное плечо тоже в ссадинах – оно выпросталось из широкого ворота кофты. Похоже, это пижамная куртка, в которой я когда-то видел Мариссу. Надеюсь, моя бывшая подруга отделалась синяками и ничего худшего с ней не случилось. Нравится мне Марисса или нет, уважаю ли я ее как личность – в любом случае не по желал бы такого и, конечно, худшего варианта тоже, не только ей, но и своему самому главному врагу.
– Теперь давай книги.
– Пусть ее отнесут в мою машину.
– Сперва покажи книги.
Я предполагал, что дело примет такой оборот, поэтому поворачиваюсь и иду к машине, чувствуя себя готовым ко всему. Достаю книги и оставляю водительскую дверцу открытой. Если придется быстро сматываться, это сэкономит мне драгоценные секунды. Несу книги громиле и останавливаюсь невдалеке от того места, где находился прежде. Чем больше между нами расстояние, тем лучше.
На секунду выставляю книги напоказ, а потом зажимаю под мышкой.
– Теперь пусть ее отнесут в мою машину.
Громила улыбается. Такого страшного оскала мне еще видеть не приходилось. Это вызывает у меня сомнение, правильно ли я разыгрываю свою карту. Других вариантов не нахожу, но я достаточно умен и понимаю: недооценивать таких людей – фатальная ошибка.
Я этого и не делаю, стараюсь, как могу, отдавать ему должное.
Бандит опять обращается к кому-то у себя за спиной:
– Даффи, засунь ее в машину.
Из минивэна вылезает второй браток. Этот больше похож на американца, но в общем – того же сорта, что и стоящий передо мной. Он подхватывает Мариссу, взваливает себе на плечо и несет к БМВ. Распахивает заднюю дверцу и закидывает ношу на заднее сиденье. Через открытую переднюю дверь до меня доносятся сдавленные всхлипы Мариссы. Не знаю, это от боли или от облегчения.
– Теперь давай сюда книги, – повторяет громила так, будто я упрямый ребенок и он уже теряет терпение.
Сердце молоточком стучит по ребрам изнутри груди. Я протягиваю бандиту пустые гроссбухи. Как я и подозревал, громила пролистывает страницы, поднимает на меня взгляд. Глаза его еще холоднее, если это возможно.
– Я думал, ты поведешь себя разумнее. Твой отец не такой сообразительный. И вот видишь, что с ним случилось. – Парень делает многозначительную паузу. – И с его семьей.
При упоминании о матери, о ее ужасной смерти по жилам пробегает огонь.
– На этот раз все будет по-другому. Ты позволишь нам уехать отсюда с книгами и дашь мне гарантии от себя, своего босса и всей вашей мерзкой шайки, что больше никто и никогда не приблизится ни ко мне, ни к моей семье, ни к моим друзьям. Потому что в противном случае эти книги превратятся для вас в самую меньшую из проблем.
– С чего это ты так решил?
– С того, что у нас есть видео. Очень нехорошее видео, на котором запечатлен человек, который подложил бомбу в доке семь лет назад. И этот человек напрямую связан со Славой. – Слава – это главарь Братвы на юге. – Я могу тебе пообещать, что, пока все мои друзья остаются в безопасности, это видео не будет обнародовано. Но если…
В кармане звонит мобильник. Сердцебиение слегка учащается. У нас проблема. И большая. Все знают: этот номер можно использовать, только если случится нечто действительно ужасное.
Желудок завязывается в узел.
Оливия!
– Подумай об этом. Возможно, мне звонят, чтобы показать тебе кусочек записи.
Это блеф. Видеозапись видел один Нэш, и она закачана только в его телефон, не в мой. Нэш скинул запись на флешку, но она не при нем, а в надежном месте, как он сказал. Однако это дает мне пару минут, в которых я так нуждаюсь.
– В чем дело? – отвечаю на звонок.
– Они забрали Оливию, – стальным голосом говорит Гевин, и у меня сжимается сердце.
Вот черт, они похитили ее! Проклятье, проклятье, проклятье!
Я боялся этого больше всего. И именно это случилось. Прямо сейчас.
– Где? – спрашиваю я, не забывая, что громила совсем рядом.
– Я проследил за ними до маленького кирпичного дома в Маконе. Похоже на тайное убежище.
– Ты… готов?
– Приятель, я всегда готов.
– Я тебе перезвоню.
Мысли бешено крутятся в голове в поисках выхода. Давать им новые козыри для торга, да еще такие, которые практически нечем крыть, вовсе не входило в мои планы.
Изображая, что ничего не случилось, я улыбаюсь братку и немного разворачиваюсь, чтобы боковым зрением видеть второго бандита – Даффи.
– Планы изменились. Я отдам тебе книги за девушку, но видео оставлю себе в качестве гарантии.
– Сомневаюсь. Я не верю, что у тебя есть запись.
Громила делает ко мне шаг – медленно, устрашающе. Не буду лгать, что желаемый эффект не был достигнут.
Отступаю на шаг.
– Ты получишь кусочек видео вместе с книгами, но сейчас мы договоримся о новой встрече по поводу всей записи, и ты нас отпустишь.
– Новая встреча? Чего ради?
– Я знаю, что вы забрали ее. – Произношу эти слова и чувствую, что впадаю в ярость, злюсь на бандитов, на себя, на отца; пульс стучит ушах, руки трясутся от желания вцепиться в этого ублюдка.
Он криво усмехается:
– Отдавай мне книги и видео – или она умрет.
– Это не разговор. Условия ставлю я – или вы никогда не получите того, что вам нужно.
– Ошибаешься. Условия ставлю я – или она умрет. – Громила делает еще шаг ко мне, на этот раз быстро и агрессивно. Я его разозлил. – Причем ее смерть не будет легкой. Может быть, я даже позволю своим парням сперва позабавиться с ней – и только потом убью.
Меня ослепляют ярость и страх. Вызываемые словами этого подонка образы отключают способность соображать, оставляя место только для злости и паники.
Не успеваю подумать, насколько разумен мой поступок, а рука, сжатая в кулак, уже летит в морду главного братка, входит в соприкосновение со стальным подбородком, и я слышу хруст. Не уверен, что хрустнуло – мои пальцы или его челюсть. Никакой боли не ощущаю, онемение полное.
