Марко Васси - Чувственное зеркало
— Бросьте мальчика в реку, а затем приведите его ко мне.
Маленького Раммурти — так звали тогда Баббу — бросили в реку, и он едва не утонул. Двое мужчин бросились спасать его и вытащили полуживого на берег. Тем не менее, мальчик действительно перестал плакать. Когда же родители привели его к отшельнику-мудрецу, тот заявил, что Раммурти отмечен особой печатью и создан для служения Истине. Мать и отец Баббы не посмели перечить святому отшельнику, когда тот попросил отдать мальчика к нему в ученики.
Так началось долгое обучение Баббы. Стандартное по тамошним меркам, но совершенно причудливое с точки зрения цивилизованного человечества. Первые пять лет Бабба не общался ни с кем, кроме учителя. В течение двух лет он должен был выдергивать волоски из бороды, чтобы привыкнуть к боли. Как-то раз он прожил три месяца на одной воде. Время от времени учитель отсылал его к другим мудрецам. Такое обучение длилось более двадцати лет. И вот однажды тридцатилетний Бабба перестал воспринимать себя как частичку мироздания. Он сам стал мирозданием.
Молча переглянувшись с учителем, Раммурти покинул его. С котомкой за плечами он в течение пяти лет скитался по стране, пройдя босиком тридцать тысяч миль. Он останавливался на ночлег за околицей очередной деревни, и вскоре вокруг него собиралась вся деревня, хотя он никогда никого не звал. Иногда он вступал с селянами в беседу, иногда сидел молча. Исцелял больных, давал мудрые советы. А потом исчезал из деревни, оставляя за собой молву.
После пяти лет скитаний Бабба удалился в леса, где и провел следующие двадцать лет. Он опростился, став таким же лесным жителем, как звери и птицы, населявшие джунгли.
Его обнаружили совершенно случайно. Несколько инженеров, проводивших в джунглях землемерную съемку, увидели на суку человеческое существо, которое жестами объяснялось с тремя обезьянами. Похоже, все четверо были довольны друг другом и над чем-то смеялись.
Как и следовало ожидать, слухи о таинственном человеке расползлись по всей округе, и в лес потянулись паломники. Вскоре после этого Маррурти решил вернуться в мир, чтобы с помощью своей мудрости спасти гибнущую цивилизацию. Через несколько лет у него уже были десятки тысяч последователей в Индии и других странах, объехать которые он и решил, дабы помочь страждущим постичь Истину.
Тогда-то ему и дали новое имя — Бабба. После тридцати лет отшельничества мир стал казаться Баббе абсурдным. Его приводили в бурный восторг самолеты и телевизоры. Потом он пристрастился к сигаретам. Как-то раз даже снизошел до того, что прочел газету. Впрочем, газетная статья его не впечатлила — он просто-напросто подтерся ею, обозвав туалетной бумагой.
Он часто смеялся и никто не мог понять причин его смеха, хотя гипотез было уйма. На самом же деле веселило Баббу то, что эти существа, которые жили в городах, носили одежду и носились со своим «я», оказались гораздо глупее, нежели обезьяны, с которыми он общался в джунглях. Бабба не мог сдержать смеха при мысли о том, что глупые людишки и смышленные обезьяны — почти родственники.
Короче говоря, страдания Мартина не произвели на Баббу никакого впечатления по причине их смехотворности. Поэтому в течение всего времени пока Мартин рыдал, Бабба как ни в чем не бывало вещал собравшимся про Истину. И лишь когда Мартин наплакался всласть, Бабба вновь обратил на него внимание:
— Тебе лучше? — спросил он.
Мартин кивнул и уселся поудобнее. Он готов к разговору. Всеобщее внимание, раздражавшее его в начале собрания, теперь было приятно ему. Он даже почувствовал себя «звездой».
К сожалению, на самом деле Мартин оказался лишь луной, светящейся отраженным светом. Подлинным источником света был, конечно же, Бабба.
Дождавшись кивка Мартина, Бабба вдруг отвернулся, сосредоточил свой взгляд на прехорошенькой девушке лет двадцати, и начал корчить гримасы. Девушка смутилась, зарделась и закрыла глаза. Все вокруг рассмеялись.
Мартин недоуменно захлопал ресницами. Он только приготовился к долгому разговору, а его вдруг бесцеремонно ставят на место. «Шут балаганный, — рассвирепел вдруг Мартин, устыдившись того, что раскрылся перед этим шарлатаном и одновременно ревнуя гуру к той девушке, на которую тот переключил свое внимание. — Самовлюбленный болван, клоун…»
У Мартина набралось бы еще немало «добрых» слов, но в это время Роберт, сидевший рядом, мягко дотронулся до его плеча:
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — сказал он. — Не бери в голову и не сердись. Я потом тебе все объясню. Ладно?
Мартин хотел отвернуться, но Роберт не сводил с него глаз. Он не позволил бы Мартину отвернуться прежде, чем тот не кивнул в знак согласия.
Дальнейшее Мартина уже не интересовало. Бабба продолжал паясничать, затем рассказал притчу о рыбе, которая ищет где поглубже, потом последовали какие-то несвязные отрывки из ведических текстов и самопальных проповедей.
Когда Бабба закончил свою речь, одна из последователей гуру, костлявая дама лет пятидесяти, сделала несколько объявлений о предстоящих собраниях и ударила в гонг. Все собравшиеся затянули монотонную песнь, а Бабба незаметно ретировался.
Мартин чувствовал себя ужасно. Ноги затекли, глаза слипались, но он решил выдержать пытку до конца.
Наконец пение затихло, на мгновение в зале воцарилась тишина, и все стали собираться на выход. Мартин вздохнул с облегчением и хотел встать с пола, но вдруг обнаружил, что совершенно не чувствует правую ногу. Тогда он попробовал опереться о левую. Та тоже затекла, но ее он хоть ощущал.
— Ох! Ох! — застонал Мартин от боли и перенес тяжесть на правую ногу.
Бесполезно. Правую ногу словно ампутировали.
Мартин, наверное, упал бы, если бы его не подхватили под руку.
— Я думал, ты в форме, — улыбнулся Роберт.
— Я в форме, — простонал Мартин. Его профессиональная гордость была ущемлена.
Роберт помог ему доковылять до стула, Мартин грузно спустился на него и принялся массажировать ногу, которая вдруг словно бы очутилась в огромном облаке мошкары, яростно кусавшей каждый миллиметр — от большого пальца до бедра.
— Ну как ты — все в порядке? — поинтересовался Роберт, возвратившись из дальнего угла комнаты, где сидели Бабба и еще человек восемь.
— А что там происходит? — спросил Мартин.
— Деловое совещание, — ответил Роберт. — Обсуждается маршрут летних гастролей.
Мартин разинул от удивления рот.
Роберт рассмеялся:
— Понимаю, понимаю… Это и вправду своеобразный бродячий цирк. Только комиков-евреев сменили индусы-космологи.
Приятели вышли из комнаты, спустились по лестнице и вышли на улицу. Мартин испытал самый настоящий шок — словно впервые увидел потоки машин и спешащих прохожих.
