Первая жена (СИ) - Рымарь Диана

— Я не беременна, Артем, — Майя качает головой. — У меня два дня назад пошли месячные.

Мое лицо непроизвольно вытягивается.

Что ж так не везет-то, а?

Майя тем временем продолжает возмущаться:

— Ты вообще не должен был решать тогда за нас обоих и пытаться сделать мне ребенка. Это было максимально несправедливо…

— Хватит, Майя! — резко ее прерываю. — За всех своих детей, настоящих и будущих, я готов нести ответственность. Любому понятно, тебе будет лучше за мной замужем…

— Я там уже была, — строго отвечает она. — Быстро выгнали.

Понимаю, что в доску виноват, и в то же время злюсь.

— Серьезно? — смотрю на нее исподлобья. — Будешь дальше лелеять свои обиды, вместо того чтобы позволить мне как-то реабилитироваться…

Она снова меня перебивает:

— При чем тут старые обиды, Артем? Они тут вообще ни при чем!

О, как весело. А что при чем?

— Тогда чего ты гладиться не даешься? — развожу руками. — Почему так резка со мной? Да, я накосячил в прошлом, но это же не значит, что меня надо сразу на хер, я пытался все исправить, я…

— Я вчера купала Веронику! — чеканит она, сощурив глаза. — И знаешь что?

— Что? — Мне искренне любопытно.

— Купала и обнаружила у нее шрам в волосах сзади на затылке. И на спинке один! Видел?

Меня от такой информации всего изнутри корежит. Я ведь тоже ее купал и ни хрена не заметил… Потому что волосы прикрывали спину.

— Не видел, — резко закашливаюсь, тру лоб. — Большие?

— Приличные, — цедит Майя сквозь зубы.

— Что с ней случилось? — мой голос резко сипнет. — Она рассказала?

— Я спрашивала, она не говорит! — продолжает возмущаться Майя. — А еще она ругается матом и кусается. Мы никогда не узнаем, что с ней делали, почему она стала такой, и кто ее поранил. Никогда! И это твоя ответственность!

Молчу.

А что я могу сказать? Претензии по адресу.

— Фиг со мной, Артем, — говорит Майя с обидой. — Плевать на нашу с тобой предысторию, главное — она! То, что она пережила… Если бы ты не вышвырнул меня из дома, если бы попытался разобраться, мы бы еще тогда выяснили, что детей перепутали. И наша дочь не пострадала бы! Я это тебе никогда не забуду и не прощу!

Мне делается так хреново от ее слов, что кажется, сейчас чокнусь.

Майя попадает в самое больное место какое только есть в моей душе. Я ведь тысячу раз успел себе нарисовать, как Веронике было паршиво в детдоме, как она нуждалась во мне, в Майе.

Базара нет.

Такое не прощается.

Согласен на сто процентов.

Задыхаюсь от чувства вины, морщу лицо, киваю:

— Ясно. Вопросов, почему ты не хочешь ко мне возвращаться, у меня больше нет.

— Все? Я могу идти к детям? — Майя прищуривает глаза.

— Стой.

Наклоняюсь, открываю бардачок и достаю связку ключей.

— Возьми, — протягиваю ей. — Я ее сразу выкупил, но не было подходящего случая вернуть тебе.

— Что это? — удивляется Майя.

— Ключи от твоей квартиры, — говорю надтреснутым голосом. — Когда будешь готова, напиши мне, съездим, переоформим ее на тебя. Без тебя не вариант просто…

— Зачем ты это сделал, Артем? — Майя смотрит на меня круглыми глазами.

— Ты как-то говорила, что эта квартира для тебя очень важна, — пожимаю плечами, пытаясь скрыть чувства под напускным безразличием. — Что это та частичка земли, на которой ты стоишь, что она тебе силу дает. Помнишь? Нет? Я помню… В общем, я сразу решил ее тебе вернуть, но не было возможности подарить по-человечески. Пока оформили, пока то-се…

— Зачем ты это делаешь, а? — уже стонет она.

— Что делаю? — искренне не понимаю.

— Сначала с грязью меня смешиваешь, за человека не принимаешь, а потом делаешь что-то такое… Вот как это… И с Полей тогда…

С этими словами она пытается выскочить из машины, при этом ключи от квартиры оставляет на парпризе.

В последний момент успеваю схватить Майю за руку.

— Возьми ключи, я сказал! — рычу на нее. — Для тебя выкупал!

Вкладываю связку ей в ладонь.

Майя вылетает из машины как ошпаренная.

А я включаю зажигание, даю по газам, и гелик срывается с места.

Уезжаю побыстрее, чтобы не видеть Майю. Потому что смотреть на нее мне просто невыносимо больно. А еще дико стыдно и перед ней, и перед дочерью своей. Больно за них двоих… даже за троих, ведь Полька тоже настрадалась порядком. А она, как ни крути, не чужая больше.

Глава 32. Последнее слово за…

Майя

Я слышу, как за моей спиной заводится машина Артема.

Оборачиваюсь.

Колеса его черного джипа визжат, он стартует на скорости и уезжает. Причем так спешит, будто спасается от цунами. Очень скоро его машина исчезает за поворотом.

Вот и все.

Уехал!

Я хотела, чтобы он уехал, и он уехал.

Я точно хотела, да?

Шумно всхлипываю, часто-часто дышу, пытаясь подавить истерику.

Ключи от только что подаренной мне квартиры жгут руку. Можно было бы выбросить да забыть, но я не делаю этого. Подари он любую другую жилплощадь, точно выкинула бы, но это же моя квартира! Та самая, где было наше с Полей убежище, где она научилась ходить, сказала первое слово, назвала меня мамой.

Моя квартира!

И он подарил мне ее без всяких условий.

Зачем? Я же кинула его…

Бегу к площадке со всех ног.

Бросаюсь к Веронике, поднимаю ее на руки, потом тянусь к Поле, тоже хочу поднять.

— Ты не утянешь двоих, — резонно подмечает сестра.

И берет на руки Полю.

— Пошли домой, — стону на выдохе.

— Поняла уже по твоей расстроенной моське, что прогулка закончена…

Мы уносим детей с площадки, идем в подъезд, поднимаемся в квартиру сестры.

Спускаем девочек с рук в прихожей, отряхиваем их от песка, несем в ванную, быстренько обмываем детские ручки, ножки. Уже чистых выпускаем в зал.

— Идите играйте. — Сестра пихает девочек в направлении кукольного домика, который Артем подарил Полине еще в Москве.

Все игрушки, что он накупил для Поли, приехали с нами. И коллекция изрядно пополнилась из чемодана, который он привез с Вероникой. Словом, девочкам есть чем заняться.

— Пойдем, — Лена утаскивает меня на кухню. — Рассказывай, что он сделал?

Сестра закрывает дверь, складывает руки на груди.

— Если он тебе еще хоть что-нибудь сделал, я ему яйца оторву, честное слово!

Мне не впервой слышать от Ленки такие слова, она грозилась оторвать ему причиндалы много-много раз. Жаль, силенок у сестры для этого маловато. Зато она оказывает мне поддержку, в которой так нуждаюсь. Она как узнала, что везут Веронику, даже взяла отпуск, чтобы нас поддержать, понянчиться с детьми, помочь девочке адаптироваться.

Я плюхаюсь на табуретку у стола, кладу на столешницу ключи:

— Артем выкупил мою квартиру и хочет оформить на меня. Вот, даже ключи припер…

Кустистые русые брови мой сестры буквально врезаются друг в друга на переносице.

— О как! Удивительный мужик твой Артем, — выдыхает она, рассматривая выданную им связку.

— Чем удивительный? — не понимаю, к чему она.

— Честно сказать, когда ты затевала всю эту катавасию с деньгами для операции Поли, я думала, он пошлет тебя матом, как он обычно делает, и на этом все. Вернешься, станешь сопли на кулак наматывать, и все закончится кабальным кредитом, за который ты будешь до конца жизни вкалывать на банк, лишь бы спасти дочку. И то вряд ли дали бы! А он помог и сейчас квартиру дарит. Прилично потратился мужик.

Я щурюсь и подмечаю с обидой:

— За то, что он помог Поле, мне пришлось регулярно под него ложиться.

— Тебе не понравилось? — вдруг спрашивает сестра.

С хитрым видом спрашивает.

— Ленка! — одергиваю ее.

Сам факт того, что Артем поставил мне такое условие, до сих пор больно бьет. Ничего с собой поделать не могу. Ведь мог же как-то по-нормальному изначально отнестись. Но у меня такое ощущение, что чем больше он меня унижал, причинял боли, тем ему было приятнее.