Джорджия Ле Карр - Иден (ЛП)
Я выхожу через парадную дверь Tate Modern и поднимаюсь вверх по лестнице. Прямо по коридору находится выставка Марлен Дюма, я хотела бы посетить ее, но я не направляюсь туда. Вместо этого я иду в одну из небольших комнат, в которой мужчина сидит на лавочке, созерцая коллаж под названием «Пандора» новой художницы Миранды Джонсон.
Цвета яркие и смелые, но разница между ее картиной и Пикассо «Плачущая женщина», нет, наверное, только в цене. Обе наполнены насилием и неприкрытым страданием. Это картина вводит в боль. Я блуждаю по ней глазами. В коллаже присутствуют глаза, полные ярко-розовые губы и цветок, а также слова — сука, соси, лгунья, задница, батарея, и на самом верху, как бы от руки написано: «Вас пригласили...»
Я ближе подхожу к картине, душа у меня болит.
Мужчина на скамейке говорит:
— Она не открыла ларец.
Я не смотрю на него, просто сажусь рядом с ним, но достаточно далеко, он не может коснуться меня, между нами шесть дюймов. Я чувствую себя замороженной внутри, и вспоминаю своего брата, лежащего на полу с иглой, торчащей у него из руки. И вдруг я так отчетливо чувствую его боль, и боль в этой картине становится и моей болью. Я смогу это сделать. Конечно, я смогу это сделать.
Я смотрю на картину и единственное, что вижу — слово «сука».
— Ты позвала на встречу, — говорит мужчина, не глядя на меня.
— Да.
Он мимолетно поворачивает в мою сторону голову, чтобы взглянуть на меня. Я быстро встречаюсь с его взглядом. Мне хочется заглянуть ему в глаза. Я хочу снова ступить на твердую землю. Его глаза темные, невыразительные. Именно такие, какими я их и помню. Я смотрю на него, он первый отводит взгляд.
— Ну?
— Что-то важное произойдет шестнадцатого, — говорю я.
— Что?
— Я пока не знаю. Но что-то прибудет через Дувр.
— Хорошая работа, но мы не будем вмешиваться в это, потому что это может скомпрометировать тебя. Мы позволим этому прийти. У тебя есть дела и поважнее.
Я с трудом сглатываю.
Он оборачивается, чтобы взглянуть на меня.
— Ты влюбилась в него? — его голос звучит жестко и холодно.
Я вспоминаю, как Джек прижимается ко мне, как его язык прочерчивает эротический путь к моему уху, а его губы шепчут: «Я люблю тебя, Лили. Я никогда не верил, что кто-то может быть столь же прекрасной, как ты».
— Нет. Конечно нет. Это всего лишь работа, — говорю я, а мои внутренности закручиваются в тугой узел.
Он смотрит на меня прищурив глаза.
— Хорошо. Потому что ты слуга Короны и наша самая большая надежда в поимке Кристального Джека и его преступной группировки.
— Да, сэр, — я встаю, отдавая честь.
— Держи свое остроумие при себе, Харт, — предостерегает он.
Я не могу уже повернуть назад, и поэтому не позволяю себе думать о Джеке. Я ухожу и звук моих шагов эхом отдается от каменного пола и перед глазами стоит красивое, беспомощное лицо Льюка.
Продолжение следует
