Ее дикие звери (ЛП) - Бали Э. П.

Как только я выберусь отсюда, подобные проблемы закончатся.

Все произошло случайно, когда я поняла, что эти трое психов — мои суженые. Я была так не готова к этому, что, выйдя из их темницы на свет, испытала настоящий удар по своим органам чувств. Все выглядело по-другому. То, как я физически воспринимала мир, полностью изменилось.

Это было похоже на переход от стандартного разрешения к 4K.

Интересно, было ли то же самое с Ксандером.

Словно зная, что я наблюдаю за ним, дракон поворачивает голову в мою сторону, и я обнаруживаю, что не могу отвести взгляд от его неоново-белых глаз. Между нами наступает момент тишины, и я просто смотрю в белую бездну света. Как, черт возьми, он заставляет их так выглядеть? Это его сила сияет через глазницы, или что? Чем больше я смотрю в них, тем красивее они становятся, и я начинаю видеть и другие цвета. Вспышки синего, пурпурного, зеленого и даже цвета, который я не могу точно назвать…

Но затем Ксандер с отвращением ухмыляется и отворачивается, как будто что-то мерзкое учуял. С колотящимся от стыда сердцем я отрываю от него взгляд и глубже опускаюсь на свое место. Думаю, я собираюсь притвориться, что этого только что не было. Генри утыкается носом в мою шею, сидя у меня на плече, как будто знает, что я полная идиотка, и пытается все исправить.

— Что еще? — спрашивает нас преподаватель с синим ирокезом.

Может, я и могу забыть, но моя анима точно не может. Совершенно неожиданно я прихожу в ярость от того, что Ксандер отмахнулся от меня, и вскидываю руку в воздух.

— Вам не следует их поджигать.

Ракель, Сабрина и куча других людей оборачиваются и глазеют на меня и мою дерзость. Минни хватает меня за руку, словно пытается обуздать мое явное желание умереть.

Синий Ирокез и Розовый Боб обмениваются взглядами, прежде чем последняя прочищает горло и, демонстративно отказываясь смотреть на Ксандера, говорит:

— Да, вам не следует использовать свои способности на людях. Телепатия или телекинез — худшие, что вы можете сделать. Это нервирует их и заставляет бояться нас. Э-э… давайте двигаться дальше, хорошо?

Во время ужина я задерживаюсь, чтобы убедиться, что трое мужчин направятся в обеденный зал раньше меня. Они всегда много едят, так что я знаю, что они не пропустят ужин.

— Мне просто нужно взять тампон, — говорю я девочкам.

Уходя, я подмигиваю Минни, и ныряю в ближайший туалет. Думаю, мой план возмездия хорош, но я все еще чертовски нервничаю.

Туалеты — единственное место, где гарантированно нет камер слежения, поэтому я прикрываюсь в кабинке восьмым щитом. Как только полностью окутываюсь невидимостью, я быстро выхожу. Наспех проверив, сидят ли мужчины за своим обычным столом в обеденном зале, я следую за случайным львом без пары, покидая столовую.

Коннор подробно рассказывает о беспорядочных связях в общежитии анимусов во время наших совместных трапез, так что я приблизительно знаю, что меня ждет. В столовой сейчас большинство студентов, но пара парней, которые быстро поели, забирают анима в свое общежитие — потрахаться, я полагаю, — потому что, судя по тому, как они все лапают друг друга, они определенно идут туда не в карты играть. Я следую за ними и проскальзываю внутрь, когда открывается дверь. Предполагая, что первогодок-анимусов тоже поселят на верхних этажах, я поднимаюсь на три лестничных пролета. Пахнет самцами, дезодорантом и, как мне кажется, духами. Конечно же, я прохожу мимо черно-желтого плаката формата А2, на котором изложены правила гигиены: «Принимайте душ два раза в день, пользуйтесь мылом, а дезодорант — ваш друг!». Именно там я нахожу нишу, тайком снимаю с себя защиту и ловлю гиену, идущего в общую ванную, которой они должны пользоваться.

У гиен матриархат, поэтому я стараюсь говорить доминирующим тоном, взывая к его инстинкту.

— Эй, ты, где комната Дикаря?

Он хмурит брови, и его родовая татуировка в виде завитка растягивается на лбу.

— Зачем тебе туда? Спятила, что ли?

— Собираюсь сделать ему сюрприз. Трахаться охота.

Его лицо светлеет.

— А меня ты трахнешь?

— Нет.

Он драматично вздыхает и указывает в конец коридора, прямо на картину с изображением дракона, на которую кто-то прилепил синюю бумажную шляпу для вечеринки.

— Там есть хитровыдуманная лестница. Когда будешь проходить мимо, ты ее увидишь.

— Хитровыдуманная лестница?

— Старая драконья магия, — объясняет он. — Чтобы скрыть тайные комнаты. Сейчас они используют ее, чтобы прятаться от надзирателей.

Ох уж эти подлые ублюдки. Естественно, Ксандер сразу заметил драконьи уловки. Какие еще хитрости есть в старых частях этого места?

Я киваю и осторожно пробираюсь в том направлении, хотя мое сердце при этом бешено колотится. Конечно, конец коридора выглядит как сплошная стена с картиной, но когда я прижимаю руки к холсту, он прогибается, как желе, и я протискиваюсь прямо сквозь него. И оказываюсь у подножия совершенно новой лестницы, которая изгибается влево.

Охваченная благоговейным страхом, я снова прикрываюсь щитом и осторожно поднимаюсь по ступенькам на случай, если одна из них скрипнет. Наверху находится совершенно другой этаж, который даже не видно снаружи. Там есть обеденный стол, удобные кресла и множество смежных комнат. Мрачно бормоча что-то нелестное о драконах, я решаю проверить комнаты последовательно.

Тихий всхлип останавливает меня на полпути.

Я медленно поворачиваюсь и вижу, что в дальнем углу, за обеденным столом, почти скрытый из виду, сидит студент с длинными лохматыми волосами. Его язык выскальзывает, чтобы попробовать воздух на вкус, значит, он змея, но это не самое тревожное.

Он крепко привязан к стулу обсидиановыми цепями, ослабляющими магию, а лицо и обнаженный торс представляют собой кровавое месиво, — рваные раны и ссадины портят его бледную кожу. Оба глаза почернели и заплыли, и, похоже, некоторых зубов у него не хватает, судя по тому, как распух рот. Моя сила колеблется, желая залечить его ужасные раны.

У меня перехватывает дыхание. Я принимаю решение за долю секунды. Присев на корточки за обеденным столом, чтобы он не мог меня видеть, я снимаю щит и бросаюсь к нему.

У змея во рту кляп, поэтому, когда он меня замечает, издает приглушенный, отчаянный крик.

У него на поясе черный висячий замок, запирающий цепи.

— Где ключ? — быстро спрашиваю я.

Обхватываю пальцами кляп и осторожно вытаскиваю его. Парень задыхается, и я понимаю, что у него сломана челюсть, когда он сдавленно кричит:

— Вытащи меня отсюда на хрен!

— Ты видел ключ от этого замка? Мне нужен ключ! — я паникую, дико оглядываясь по сторонам в поисках какого-нибудь знака, указывающего на способ вытащить его.

— Я не знаю! Не знаю! Вытащи меня отсюда! — он ерзает на своем стуле, явно теряя самообладание, и это вполне справедливо, потому что я бы на его месте поступила точно так же.

— Ладно, подожди, — у меня нет выбора, кроме как начать поиск. Хорошо, что я пришла сюда, потому что я не могу даже представить, что они делали со змеиным заложником и что еще сделают, если бы я его не нашла.

Бросившись к первой двери справа, я нахожу ванную. Закрываю эту дверь и открываю следующую. Комната огромная и роскошная. Три односпальные кровати с балдахинами и красными бархатными занавесками стоят в ряд. Бинго.

Члены одной стаи довольно часто предпочитают спать в одной постели или комнате. Даже гетеросексуальные анимы или анимусы. На самом деле, осознание, что эти три монстра спят в одной комнате, заставляет мою аниму скулить. Здесь должно быть еще две кровати, и регина делила бы свое время между каждым…

Внезапное желание, чтобы моя стая была целостной и сплоченной, обрушивается на меня, как поезд на полной скорости. Я падаю и хватаюсь за живот, когда очень реальное физическое ощущение обжигает мои внутренности. Генри озабоченно воркует, потираясь о мою шею.

Мне нужно убираться к чертовой матери из этой комнаты.