Перепрошит тобой (ЛП) - Хайд Жаклин

Я поднимаю взгляд, и непроизвольно съеживаюсь. Дерьмо, и зачем я только посмотрела?

Робби — последний человек, кого я хочу видеть (и уж тем более разговаривать), стоит и машет, как идиот, перегородив движение и не обращая внимания на недовольные взгляды прохожих.

Дерьмище.

Делая вид, что я ничего не слышу и не смотрю прямо на него, я решительно направляюсь к клинике, намереваясь уйти от этого парня, надеясь, что смогу затеряться в толпе. Я правда не хочу ни видеть его, ни говорить с ним — причин для этого целая куча.

В романах легкое сталкерство выглядит чертовски сексуально, но с Робби никакой романтики и близко нет.

Мы переспали после знакомства в приложении, и поначалу он казался совершенно безобидным, а потом позвал на встречу со своей мамой и начал таскать мне розы. Дальше стало еще чуднее.

На прошлой неделе я поймала его неподалеку от таунхауса, он стоял в тени деревьев по другую сторону улицы и смотрел. Я понятия не имею, как он нашел дом бабушки, и у меня не было времени разбираться с этим, когда здоровье ба резко ухудшилось. Мне действительно хотелось бы, чтобы он понял намек и ушел.

— Я же говорила, что не хочу больше тебя видеть, — говорю я, переставая убегать от разговора, когда он вдруг оказывается рядом, с широкой ухмылкой на мальчишеском лице. Выпрямляюсь и перебрасываю переноску для кошек в другую руку, чтобы между нами было что-то ощутимое.

— Я знаю, знаю. Просто хотел выразить соболезнования по поводу твоей бабушки, — отвечает Робби, легко поспевая за мной, учитывая мой невысокий рост. Господи, мускулатура пловца делает его еще выше.

Эта высота и привлекла меня… Ну, это и то, что мне нужен был член.

Черт, Берни.

Я ускоряю шаг по тротуару, брови сходятся на переносице, ноздри раздуваются. Он идет рядом, а я держу переноску для кошек так крепко, что костяшки пальцев белеют от напряжения.

Он даже не должен был знать, что у меня есть бабушка. Мы вроде договорились — время от времени просто трахаться. А потом он начал шпионить.

— Ну, теперь свободен, — говорю я, пытаясь заставить его понять намек, — можешь идти своей дорогой. Береги себя.

Я действительно не хочу идти в полицию с требованием судебного запрета¹¹ против этого парня, но я это сделаю, если понадобится.

— Я скучал по тебе, я не знал, куда ты пропала, — бубнит он, засовывая руку в короткие каштановые волосы, устраивая на голове хаос.

Я еще раз бросаю на него взгляд, и мне почти даже жаль его, хотя он не раз приводил меня в ужас, большую часть времени пугая перед дверью моей же квартиры. Милый странный урод.

— Ты не можешь так меня преследовать.

— На самом деле я не преследую тебя, просто ты такая красивая, и мама говорит…

Я не собираюсь это слушать. Останавливаюсь на тротуаре и набрасываюсь на него.

— Робби, если ты не отвалишь нахрен, я тебя ударю, а нам обоим это не нужно, так что просто уходи, ладно? Ты кажешься славным парнем, но если не перестанешь появляться у моего дома, я надеру тебе задницу, — говорю я, поправив очки на носу и смерив его взглядом.

Он фыркает, как будто сама мысль об этом смешна, хотя я уже валила с ног мужчин и покрупнее. Все накопленное во мне за месяцы: ярость, смятение и сдерживаемые эмоции — наконец прорывается наружу.

Мои руки покрываются мурашками, а волосы на макушке встают дыбом, ноздри раздуваются.

Я резко останавливаюсь, отчего кто-то врезается в меня сзади, и игнорирую недовольные возгласы людей, внезапно вынужденных обходить меня, — просто сверлю взглядом его фигуру ростом пять футов десять дюймов (прим. 178 см).

— Робби, я никогда. Никогда, никогда, никогда не захочу выйти за тебя замуж и родить тебе детей. Сколько бы букетов роз ты мне ни притащил и сколько бы странных сообщений ни оставлял на моей почте, ясно? Я же с самого начала сказала — я не строю отношений и не хочу с тобой встречаться. Мы хорошо провели время, но на этом все.

Выражение на его мальчишеском, наполненном надеждой лице резко меняется: он вдруг похож на раненого щенка, и, хотя меня гложет чувство вины, я молюсь, чтобы на этот раз он понял, о чем я говорю. В противном случае, я действительно надеру ему задницу.

— Я думал, у нас было что-то большее… Прости, что побеспокоил. Я пойду, — наконец говорит он, недоверчиво качая головой, пятясь, а затем устремляясь в противоположном направлении.

Я наблюдаю за ним, пока он не пересекает пешеходный переход и не теряется в толпе, — просто чтобы убедиться, что он больше не последует за мной.

Я не какая-нибудь чокнутая Бобби Сью¹², чтоб подходить этому «милому сталкеру по соседству»¹³. И да, мне немного жаль его — парень, похоже, просто одинок. Не настолько жаль, чтобы выйти за него замуж и переехать к его матери, но все же.

Я останавливаюсь на тротуаре, глубоко вдыхаю и резко выдыхаю, стараясь сбросить остатки тревоги, гудящей во мне с тех пор, как он объявился. Может, на этот раз он действительно исчезнет навсегда.

Продолжая путь к ветклинике, я пинаю носком ботинка камешек, тот срывается с места и отлетает по асфальту, подпрыгивая, пока не останавливается у края дороги, где пара ждет такси. Мой взгляд цепляется за них, пока прохожу мимо — женщина смеется, глядя на своего спутника, глаза у нее сияют, на лице счастливая улыбка. Влюбленные… Бе.

Я отворачиваюсь от этой приторной сцены. Любовь — последнее, что мне сейчас нужно. Опускаю взгляд и крепче сжимаю переноску. Найти кого-нибудь, с кем можно просто время от времени заниматься сексом без обязательств, не должно быть так уж сложно. Подумать только, в интернете до сих пор нет нормального алгоритма для «секса по запросу».

Я сворачиваю за угол, приближаясь к месту назначения, и начинаю ускорять шаги, чтобы без промедления добраться до ветеринарной клиники, волна раскаяния захлестывает меня при мысли о том, какие ужасы пережил Эдгар Аллан Лапочка за ночь и сегодняшний день.

Я просто обязана его побаловать, хотя бы забежать потом в зоомагазин за лакомством. Когда я однажды лежала в больнице, дедушка принес мне любимое мороженое и конфеты. Интересно, какой вкус кошачьего лакомства лучше всего говорит: «Прости за яйца, брат»? Может, приготовить ему торт? Кошачий торт из слоев «фэнси фиста»¹⁴ и мясного паштета?

Поток мыслей несется как вода сквозь сито, и я почти не слышу, как кто-то зовет меня по имени.

— Бернадетт Креншоу? — произносит низкий голос, на этот раз чуть громче.

Я оглядываюсь на тротуар и вижу высокого блондина с нахмуренными бровями, из-за которых едва видно синие глаза. Он стоит у длинного черного лимузина с открытой дверью. Да что ж я сегодня такая, мать его, популярная?

Судя по сердитому выражению его лица, он явно какое-то пытался привлечь мое внимание, пока я была погружена в мысли о мясном торте, который я могла бы приготовить для кота, чтобы он почувствовал себя лучше.

— Чем могу помочь? — спрашиваю я, инстинктивно делая шаг назад. Не похоже, что он ищет именно меня. Он мог бы сойти за телохранителя и явно не выглядит счастливым от нашей встречи.

— Вы должны проехать с нами, — говорит мужчина как ни в чем не бывало, и у меня внутри все сжимается.

— Зачем? — тупо спрашиваю я, чувствуя, как внутренний сигнал тревоги звенит на полную мощность, и пытаясь понять, угрожает он мне или нет.

Из лимузина выходит еще один парень, такой же большой и неповоротливый, как первый, и по пути начинает застегивать свой дорогой костюм.

— Извините, сегодня у меня нет времени, — говорю я и резко обхожу первого… только чтобы упереться лицом во второго и быстро оценить его по достоинству.

Они похожи на двух близнецов-наемных головорезов.

Широко раскрыв глаза, я оглядываю улицу в поисках Робби, чтобы убедиться, что он каким-то образом наблюдает и злорадствует, ожидая, когда эти двое схватят меня. Мне все равно, как сильно его мать хочет внуков, этого не случится. Неужели он послал этих ребят, чтобы украсть меня?