Перепрошит тобой (ЛП) - Хайд Жаклин

Клара, моя младшая кузина, могла бы приехать и помочь со всем этим, но после поступления в колледж она не может прогуливать занятия, и это нормально. Я все равно предпочитаю справляться сама.

Так бабушка и хотела бы, к тому же у нее было больше дюжины страниц заметок с инструкциями на случай собственной смерти. Контролировала все при жизни и продолжает контролировать из могилы.

Я вдыхаю все еще висящий в воздухе запах сигар и поднимаюсь на ноги, быстро захлопываю ноутбук и иду в столовую разбираться с остальным имуществом.

Встряхнув рыжей гривой, я прочесываю волосы пальцами и собираю их в небрежный пучок, натягиваю розовый свитер ниже, прикрывая бедра, и собираю в охапку все свои вещи.

Бросаю последний взгляд на кабинет, закрываю его для аудиторов, которые придут завтра, и направляюсь по коридору в сторону столовой. Солнечный свет заливает комнату через огромные окна от пола до потолка, играя на кремовом диване с вышивкой, заваленном старыми журналами, неоплаченными счетами и налоговыми бумагами.

Телефон вибрирует.

Обри: Что делаешь? Я скучаю по твоему личику.

Я ухмыляюсь и отсылаю сообщение лучшей подруге.

Я: Разбираюсь с активами бабули, потом заберу Эдгара от ветеринара. Позвоню, когда буду дома.

Из моих губ вырывается что-то среднее между выдохом и недовольным стоном, когда я смотрю на время на телефоне. Осталось всего несколько часов до того, как нужно будет забрать его, а дел — сраная куча. Но я понимаю, что в Румынии сейчас уже глубокая ночь, а она все еще не спит. В последний раз, когда мы разговаривали, у нее были проблемы со сном, но она говорила, что хочет наладить режим.

Я: Ложись спать, Вампирелла.

Обри: ЛАДНО. Поцелуй Эдгара Алана Лапочку⁴ за меня. ХОХО⁵

Я приглушаю экран телефона и бросаю его на одинокую диванную подушку, чтобы не разряжать батарею.

Моя лучшая подруга живет в Румынии и это, мягко говоря, не очень удобно. С детства мы были неразлучны, но винить ее я не могу: она живет в замке и встречается с Дракулой.

Сучка.

Злюсь ли я немного из-за того, что она умудрилась найти вампира, даже не пытаясь? Да. Да, злюсь. Но я ее безумно люблю, так что буду поддерживать. Как только разберусь с имуществом, и этот дом продадут, отправлюсь в Румынию на давно заслуженный отпуск.

Будет здорово снова увидеть Дойла — лучшего друга Дракулы-оборотня, и узнать, крутится ли все еще у бедняги в голове та шеф-повар, о которой он не умолкал ни на секунду.

Морща нос, я пробегаю взглядом по комнате и останавливаюсь за всей этой груде бумаг. Честно говоря, в данный момент отпуском было бы любое место, кроме этого.

Пройдет вечность, прежде чем я со всем разберусь. Только неоплаченны счета — гора конвертов, и я постепенно прихожу к мысли, что бабушка перестала платить по некоторым из них задолго до того, как Гарольд додумался начать присваивать ее деньги. Некоторые счета даже датированы пятью годами ранее, и мне становится еще хуже от того, что я не проверяла их раньше.

Я открываю ноутбук, чтобы включить музыку в наушниках, и замечаю новую строку кода, которую точно не добавляла до звонка Гарольду. Брови хмуро сдвигаются на переносице.

Что она здесь делает?

В затылке пульсирует предвестник головной боли, и я ругаюсь.

***

Спустя несколько часов я едва продвинулась со счетами, и вся эта куча кажется мне Эребором⁶, а коллекторы — Смаугом⁷. Каждый белый лист добавляется в гору долгов, которую, скорее всего, придется покрыть всем, что Гарольд сумел умыкнуть нечестным путем.

Я снова отшвыриваю телефон на большой кремовый диван и провожу руками по лицу в раздражении. День был адский — слушать о том, как растратилось состояние моих бабушки и дедушки ужасно. При этом из последних тридцати с лишним звонков большинство людей едва выражали соболезнования и предпочитали поставить меня на удержание. Я всегда считала, что справляюсь с потерей близких лучше большинства, но когда автоматическая система диктует номер факса, на который нужно отправить свидетельство о смерти — это новый уровень кринжа, о котором я даже не подозревала.

Банки — бездушные ублюдки.

Я уставилась на эту гору. Хочется просто взять что-нибудь сладкое и смотреть повторы «Золотых девчонок»⁸, пока не станет легче, как, наверное, этого хотела бы бабушка. Женщина насмехалась над всеми дневными шоу на ТВ, но ни за что не пропустила бы эпизод с Бетти Уайт⁹.

В детстве мы часто сталкивались лбами, порой я ее даже ненавидела, но, став взрослой, поняла, почему она всегда была такой строгой и твердой, как сталь.

— Голубая кровь, — говорил дед, и она вела себя как пафосная стерва из-за этого. Но будучи дочерью графа, бабушка, Мэриан Теодосия Креншоу, родилась истинной леди и считала, что все ей что-то должны — все без исключения.

Она также считала, что внучка — это маленькая девочка, которую можно показывать в своих кругах и хвастаться на матчах по поло, но это закончилось не слишком хорошо и для нее, и для меня. По крайней мере, не после того, как она узнала о моих ставках на лошадей с мальчишками из клуба поло.

Единственное, что я точно унаследовала от нее — это упрямство. Дед говорил, что когда мы спорим, то будто танцуем на осколках по всему дому.

Плечи опускаются. Я буду так сильно скучать по ней.

Я встаю и потягиваюсь, скрещивая руки над головой с облегченным стоном, только чтобы в следующую секунду плечи снова опускаются вместе с осознанием, что мне скоро придется искать свои штаны.

День пиздень. Это первый день, когда я одна за больше чем месяц, и я не могу дождаться, когда вернусь домой. Все начиналось как простая поездка к бабушке на пару недель, пока она не встанет на ноги или хотя бы не посетит врача, но шесть недель спустя она просто спокойно умерла во сне, а я осталась тут одна, разгребая последствия. Все как обычно.

Телефон завибрировал на диванной подушке, и я увидела сообщение из ветеринарной клиники: мой кот Эдгар Аллан Лапочка готов, его можно забирать.

В носках скольжу по гладкому паркету и едва не врезаюсь лицом в дверной косяк, мчась обратно в кабинет деда и цепляясь руками за дверную ручку, чтобы не упасть…

Хватаю штаны из кучки за письменным столом и натягиваю их, подпрыгивая, чтобы втиснуть мягкий животик под пояс, потом запихиваю телефон в задний карман.

Иду в переднюю гостиную, на ходу подбирая клатч-кошелек и все, что нужно для выписки Эдгара, потом запихиваю ноги в кеды и морщусь, потому что ненавижу обувь.

На выходе беру переноску за короткую ручку, проверяю, лежит ли внутри мягкое одеялко, запираю дверь и спускаюсь по ступенькам на шумную улицу.

Эдгар — мой большой серый рэгдолл¹⁰ — за последние полгода несколько раз сбегал из моей квартиры, а теперь и из этого таунхауса. В последний раз пришлось искать его несколько часов — этот мелкий засранец выскакивает за дверь как воришка при каждом удобном случае. Ветеринар сегодня утром уверил меня, что кастрация — лучшее решение. Так Эдгар не только перестанет сбегать, но и не станет очень красивым папашей раньше времени.

Я лишь надеюсь, что с ним все в порядке и ему дают хорошие лекарства.

К счастью, солнце все еще высоко в небе, но я все равно мысленно проклинаю себя за то, что забыла захватить зонтик. В Атланте дожди идут так часто, как никогда, а попасть под ливень без зонта и с разъяренным котом, по-моему, не самое лучшее времяпрепровождение.

Я иду в ровном темпе, лавируя между людьми, торопящимися по делам и домой, подтягивая воротник пальто и крепко сжимая переноску, в то время как сигнализации и громкие гудки автомобилей наполняют свежий мирный воздух суетой.

Хорошо, что ветклиника всего в паре кварталов, потому что вторая половина дня в городе — самое оживленное время суток, из-за чего трудно поймать такси.

— Бернадетт?! — раздается раздражающе знакомый голос с противоположной стороны улицы.