Зимний двор (ЛП) - Хатчинс Амелия

— Успокойся, Бейл, ключевое слово, моя голова. Ларс поможет мне доставить язычника в пещеры, от которых вы должны держаться подальше. Вернётесь во дворец и сделаете вид, что всё, как обычно, ничего не скажете и не сделаете, чтобы предупредить о том, что здесь произошло. Вы меня понимаете? Он не умрёт и не захочет жениться на мне, когда всё закончится. Если есть хоть капля мозгов в этой гигантской голове, он вернётся к Орде и скажет, что всё кончено, двор будет продолжать перемещаться и прятаться от них, как было с тех пор, как Алазандер взошёл на трон.

— А если они обнаружат, что виновата ты, твоя жизнь будет потеряна. Айслин, мы можем оставить его здесь, и никто не узнает, что это были мы. Он умрёт в снегу, и никто не узнает, что ты пустила стрелу, которая оборвала его жизнь.

— Он не умрёт, ты ничего о них не знаешь? Они бессмертны, и в отличие от нас, даже если обескровлены, не умирают. У них есть целители — лучшие во всём королевстве, и они с лёгкостью вернут его. Он видел меня, поэтому я доведу всё до конца. Ты хороший друг, и беспокоишься обо мне, но зря волнуешься. Он никогда не доберётся до Зимнего двора, а значит, никогда больше не увидит меня и не узнает, кто это сделал.

— Надеюсь, ты права, но не думаю, что всё пойдёт по твоему сценарию. Они отличные следопыты и смертоносные существа. Я буду молиться Богине, чтобы они никогда не нашли тебя или чтобы ты не стала одной из их жертв. Теперь шевелись, мы теряем время, — рыкнул он, когда они с Ларсом подняли существо в сани.

Ларс молчал, глядя на женщину, руку которой просил несколько раз и которую король каждый раз отвергал. Его ледяные голубые глаза смотрели на неё с чем-то невысказанным, но она кивнула. Он согласился помочь, думая, что когда Орду вычеркнут из уравнения, он сможет попросить её руки снова. К сожалению, он происходил из бедной семьи, а родители едва могли позволить заплатить за своё место в королевстве или защиту. Не говоря ему, она заплатила за то, чтобы они остались. Её драгоценности медленно продавались, чтобы он и его родители были с ней. Его тёмно-синие волосы отяжелели от снега, который падал на них, пока они переносили мужчину в сани, а затем садились на лошадей. Ларс колебался, наблюдая, как Айслин садится на лошадь, которая будет тянуть сани, открыл рот и закрыл его, когда она ободряюще улыбнулась.

— Ларс, со мной всё будет хорошо. Уходи, пока никто не заметил твоего отсутствия, — проинструктировала она, и он кивнул с чем-то тяжёлым во взгляде.

— Если он умрёт…

— Не умрёт, он бессмертен.

— У меня такое чувство, что если я уйду, больше никогда тебя не увижу, — с печалью в голосе признался он.

— Не думай так, — сказала она и уставилась на пленника, который застонал, будто пытался очнуться после потери крови. — Я должна идти, пока он не очнулся.

— Люблю тебя, — произнёс Ларс. — Всегда любил и всегда буду.

— Ларс, сейчас не время, — сказала она, прикусив нижнюю губу.

Когда-то давно, в другом мире, она любила его. Он был не похож на Бейла, который жаждал власти и места в мире. Она бы выбрала его в качестве мужа, но у него было слабое место. И она видела жестокую правду. Он хоть и безумно влюблён в неё, но никогда не будет удовлетворён только ею. Бейл, с другой стороны, всегда пытался подняться по лестнице власти, а ещё хотел только из-за силы, которую она могла ему дать.

Айслин натянула поводья, посылая лошадь вперёд, и с трудом сглотнула, оглянувшись через плечо, увидев, что он провожает её взглядом прочь, к неумолимым ледяным пещерам.

Через несколько часов она прошла по краю земель Зимнего Двора и вошла в пещеру, которая граничила между её двором и осенним. Пещера залита льдом, и как только они вошли, она запечатала вход, не позволяя любым нежелательным демонам или существам проникнуть внутрь.

Мужчина застонал, когда она переместила его и осмотрела. Он казался почти нормальным, если не считать причудливого роста и бугрящихся мышц.

Магией она сняла с него рубашку, а затем поморщилась, увидев повреждения от стрелы и плоть, которую та разорвала. Айслин проглотила тошноту, которая подступила к горлу от искорёженного беспорядка.

Она обошла вокруг, осматривая вещи, чтобы залечить рану. Затем засунула лезвие ножа в огонь, чтобы запечатать рану. Как только всё подготовила, она подошла к бессознательному мужчине и вздрогнула, когда яркие зелёные глаза поймали её в плен.

— Отпусти меня, пока я не разорвал тебя на куски, сука.

Она громко сглотнула. Её сердце бешено заколотилось, отчего физически стало больно в груди. Она отступила, жалея, что сбросила плащ, когда собиралась заняться раной. Он медленно осмотрел её, остановившись на выставленном декольте, прежде чем поднять глаза наверх, чтобы задержаться на губах.

— Ты глухая? Или просто желаешь умереть, шлюха? — спросил он, вырываясь из цепей, в которые Айслин предварительно его заковала, когда переносила из саней. Его действия ещё больше разбередили рану.

— Если продолжишь сопротивляться, истечёшь кровью. Будь хорошим монстром и не шевелись, чтобы я могла залечить твою рану, — предложила она, удивлённая, насколько ровным был её тон.

Фейри холодно усмехнулся и прищурился, когда её дрожащая рука приблизилась к его плоти. В момент, когда она оказалась перед ним, он ударил ногой, сбивая на землю. Она успела перекатиться, когда он опустил ногу на место, где она только что была. Айслин сердито зарычала и щёлкнула, наблюдая, как цепи обернулись вокруг его ноги.

— Стоит дать тебе истечь кровью, — огрызнулась она, придвигаясь ближе и ослабляя цепи, пока он не встал на колени и не опустился, чтобы она могла обработать его рану.

Айслин яростно выдернула стрелу, наслаждаясь шипением, сорвавшимся с его губ. Опустившись на корточки, она посмотрела мужчине в глаза, которые светились обещанием насилия. У неё руки дрожали, когда она подносила свежий снег к ране, чтобы облегчить боль. Не то чтобы она хотела облегчить, но это также очистит рану.

— Ты дрожишь. Боишься? — спросил он ледяным тоном, хотя без боли, от которой должен страдать. Когда она проигнорировала его вопрос, он продолжил. — Должна. Я собираюсь разорвать тебя на части.

Она посмотрела из-под полуопущенных густых ресниц, а руки задрожали сильнее, когда она посмотрела в его горящие глаза. Айслин встала, прошла через пещеру, чтобы поднести факел ближе, нуждаясь в свете, чтобы рассмотреть рану, которую обрабатывала. Она поставила его у стены пещеры и снова села, наблюдая, как он изучает её черты.

Синджин уставился на похитительницу. Она промахнулась, воткнув стрелу прямо в его грёбаные лёгкие. Он использовал оставшуюся силу, чтобы залечить рану в лёгких внутри, но был истощён, чтобы даже попытаться залечить рану снаружи. Он был слаб, как младенец, и на милость этой предательской суки. Глаза цвета ледника уставились на него. Его жар воспламенился в момент, когда она коснулась его, но отстранилась, будто от ожога. Он ухмыльнулся, наблюдая, как она уставилась на белую плоть, которая теперь покрывала обожжённые подушечки пальцев. Она магией заключила пальцы в лёд, прежде чем провела ими по ране, отчего он застонал не своим голосом.

Она использовала лёд, а значит, она не простолюдинка. И если здесь без сопровождения, значит не принцесса. Остаётся несколько вариантов. Либо она леди Зимнего двора, либо один из воинов. То, как она знала и использовала стрелы, склоняло к варианту воина.

— Ты понятия не имеешь, что наделала? — спросил он, глядя на её расстёгнутую блузку, которая открывала много кожи на декольте, отчего у Синджина проснулось желание.

— Я убила принца Орды и ничуть об этом не жалею, — объявила она, выстреливая льдом ему в грудь. Боль была ослепительной и сильной, и Синджин потерял сознание, прежде чем смог ударить в ответ.

Глава 3

Синджин проснулся прикованным к кровати и голым. Лишь одеяло прикрывало его член от её тяжёлого взгляда. Она сидела в углу, смотря на него, как будто он набросится на неё и сожрёт. Шансы на это были высоки, так как он голоден, а она женщина с самыми яркими голубыми глазами, которые ему доводилось видеть за всю жизнь, и белыми волосами с соблазнительным голубым оттенком. Она скользнула розовым язычком по вишнёвым губам, продолжая медленно изучать его тело, не подозревая, что он проснулся и делает то же самое. Блузки, которая не походила крестьянке, исчезла, и теперь корсет едва удерживал кремовую грудь, открывая больше, чем девчонка, вероятно, хотела.