Спасение Лоусона (ЛП) - Левис Р. Д.

Я едва шевельнул плечами. Прикусил губу, чтобы не нахмуриться, когда он сел рядом со мной. Я не хотел смотреть на него. Он мог прочесть меня, когда я смотрел ему в глаза. Я уставился в тёмный лес, и только когда он толкнул меня локтем, посмотрел на бутылку пива, которую он мне протягивал. Я взял её, но пить не стал.

— Рикардо мне всё рассказал, — сказал он наконец. Я не мог уловить никакого неодобрения в его тоне. Его голос звучал нейтрально, но иногда это было ещё хуже. Не в силах сопротивляться, я на мгновение перевёл взгляд на его лицо.

Ничего, кроме лысой головы и густой чёрной бороды, что можно было бы увидеть. Его лицо было так же невозможно прочитать.

Босс был человеком-загадкой. Никто не знал его настоящего имени. Или где он живёт. Никто ничего о нём не знал. Он просто приходил, отдавал приказ и уходил. И в такие ночи, как эта, он оставался рядом и праздновал, погружая свои яйца и член глубоко в любую молодую киску.

— У меня не было выбора, — тихо сказал ему. Я нервно пинал землю вокруг носком ботинка, ожидая, что произойдёт что-то плохое.

— Я не нанимаю ангелов, Райкер. Мне нужны крепкие мужчины. Я не могу допустить, чтобы ты открывал своё сердце каждый раз, когда случается что-то плохое вроде этого.

— А ты бы предпочёл, чтобы я оставил её умирать? — возразил я, не в силах сдержать гнев, прозвучавший в моём голосе.

— Я бы предпочёл, чтобы ты сделал что-нибудь такое без риска, что люди станут совать нос в мои дела. Ты мог бы вернуться позже, убедиться, что нет свидетелей, убедиться, что в больнице, куда вы привезли этого ребёнка, никто не смотрит на вас по пути к этим дверям. Такое дерьмо, как это, должно быть сделано таким образом, чтобы не было абсолютно никаких следов ко мне.

Я ничего не ответил. Да, он был прав. Я поторопился, но никогда не сделал бы по-другому. Я не мог бросить этого ребёнка.

— Ты не выживешь, пока не закалишься, — продолжал он. — Теперь ты один из нас, а это означает, что в процессе будут потери. Будет дерьмо, которое ты просто должен оставить позади. В ту секунду, когда оступаешься, ты становишься мишенью. Ты же не хочешь быть таким? Я бы не хотел видеть тебя в подобной ситуации: твоя голова, разлетающаяся вдребезги из-за какой-то ошибки с плачущим ребёнком, оставленным умирать другими бездушными людьми. Подумай об этом, мальчик. Это мир полон собак, которые едят себе подобных, и единственный способ выжить в нём — это стать больше, чем все остальные.

Я задумчиво нахмурился, пока его слова крутились в моей голове. Расстроенный, я поставил пиво и провёл рукой по волосам. Закалить сердце? Мне придётся подавить свои эмоции? Как кому-то удаётся это делать?

— Я взял тебя не просто так, — задумчиво произнёс он, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне. — Тебе столько же лет, сколько моему сыну, и он чертовски разочаровывает меня. Терпеть не могу этого маленького ублюдка. Когда я увидел тебя пристёгнутым к тому стулу, в тебе была борьба. Я восхищался этим. Я увидел потенциал. В тебе есть потенциал лидера. Ты проигнорировал Рикардо, потому что верил в то, что делал. Это потенциал, Райкер. Именно это я ищу в преемнике, потому что не собираюсь оставаться здесь вечно. Мне нужно знать, что я могу оставить после себя кого-то надёжного. В таком случае это можешь быть и ты.

Не дожидаясь моей реакции, он встал и снова исчез внутри. Он видел во мне борьбу? Лидера? Я никак не мог это переварить.

Я знал, что босса надолго не хватит. Он впустил меня, сказал, что моё будущее будет навсегда изменено, но сейчас это поразило меня больше, чем до этого. Образ плачущего ребёнка рядом с моим холодным мёртвым телом делал со мной странные вещи. От этого захотелось упасть в обморок или блевать. Как будто у меня может быть ребёнок! Подобное дерьмо было невозможно. Любая ошибка и любой, кого я полюблю, станет мишенью.

Я не мог любить. У меня не может быть семьи. Я не мог этого сделать, зная, что в любой момент они могут оказаться в опасности из-за моего вынужденного изменения образа жизни.

Моя жизненная цель — одиночество, и я не был уверен, что предпочёл бы получить в конце пулю.

Райкер

Настоящее

Он напугал меня до смерти, чёрт возьми. Напугал всех, кого только можно.

Страшный человек, от которого все старались держаться подальше. Тот, чьи глаза были такими холодными, что у тебя напрягался позвоночник и учащалось сердцебиение. Если он смотрел на тебя, ты, блядь, не смел оглянуться на него.

Ты просто ждал и молился, чтобы он оставил тебя в покое.

Я видел, как самые сильные из людей были сломлены. Они знали, на что он способен. Хладнокровный убийца. Кто-то, кто может отнять жизнь голыми руками. Его репутация была сильна, как каменные стены, заточающие нас. Не было ни одного уголка, за которым можно было бы спрятаться, не слушая того, что он сделал.

Все жизни, которые он забрал.

В нём не было милосердия.

Я наблюдал за ним каждый день. Видел, как он грубо обращался с людьми, которые его бесили. Он был крупным и крепким, но я чувствовал, что это не совсем та причина, по которой он был способен причинить боль кому угодно. В его глазах был голод. Он сражался изнутри, и я заметил это в первый раз, когда он избил какого-то нацистского придурка до полусмерти. Это был первый день, когда он пришёл в тюрьму. Обычно именно в этот день нацистская банда набивала тебе задницу до смерти. Им нравилось делать вид, что они самые сильные, но это было только потому, что они были самой большой бандой, имеющей преимущество над остальными только из-за численности.

Он был так взбешён нападением, что снял рубашку и колотил себя в грудь кулаками, крича всем, чтобы к нему подошли. Это было после того, как он без особых усилий сбросил самого крупного парня в банде нацистов — и в тюрьме — и выбил из него всю дурь одним подносом для завтрака. Подносом, который был использован на нем изначально.

— Идите сюда и попробуйте, чёртовы ублюдки! — закричал он глубоким и сильным голосом. — Кто ещё хочет добавки?

Заключённые приветствовали его со всех сторон, смеясь и отскакивая от грёбаных стен, как шимпанзе. Им нравилось то, что они видели, вероятно потому что их самих когда-то избил тот же самый нацистский мудак, прежде чем этот парень пришёл и станцевал вокруг него.

Но в ту же секунду, как он снял рубашку, его губы сомкнулись в мгновение ока. Тишина. Впервые с тех пор, как я здесь оказался, здесь было тихо, как в могиле.

Я знал, на что они смотрят. Это была та же самая чертова штука, на которую смотрел и я. Гигантская татуировка на его спине. Эмблема, говорящая о том, откуда он пришёл и кем был.

Татуировка, которая могла быть сделана только члену «Чернокожего Шакала МК» — самой страшной байкерской банды, которую когда-либо видели за последнее десятилетие, существующей почти в каждом городе страны. Однако его выдали другие татуировки. Все сразу же узнали его, и от этого имени у меня мурашки побежали по коже.

Рипер.

Они называли его Рипер, хотя на самом деле его звали Реми Мартинес.

Он избил этого придурка в первый же день, окровавленный парень лежал без сознания у его ног, его одежда была пропитана кровью. Когда никто больше не вышел вперёд, чтобы сразиться с ним, Рипер небрежно фыркнул и отряхнулся. Затем подошёл к брошенному подносу, схватил нетронутое яблоко «Грэнни Смит» из всего ассортимента еды и съел его за столиком в дальнем конце зала.

Он не стал снова надевать рубашку до конца дня, гордо демонстрируя свою истинную власть.

Этот парень был крепким, как грёбаный гвоздь. Вскоре после этого он уже правил этим местом. Его связи во внешнем мире позволили откупиться от тюремных охранников, так что Рипер получал, что хотел и когда хотел. Он жил здесь в роскоши, и у этого ублюдка был бесконечный запас сигарет и лезвий, которыми он обменивался в течение дня.

Как и сейчас, он использовал свой яблочный нож. Ублюдок любил яблоки, приберёг этот грёбаный нож специально для такого случая. Сумасшедший. Тот, с кем мне нужно было стать ближе.