Извращённое чувство (ЛП) - Макинтайер Эмили

Эйдан: Я не могу дождаться, когда прикоснусь к тебе

Мои пальцы скользят по губам, волнение бурлит внутри, когда я думаю о способах сбежать с этого скучного ужина и найти Эйдана. Моя нога постукивает по мраморному полу столовой, и я оглядываюсь по сторонам, внутри у меня всё переворачивается.

Я, наверное, могла бы уйти так, что никто бы даже не заметил.

Но я этого не делаю, потому что независимо от того, как сильно я этого хочу, этикет, который был вбит в мою психику с рождения, царит безраздельно. Только когда с десертом покончено и мужчины, извинившись, удаляются в сигарную комнату моего отца, я прижимаю руку к голове и притворно зеваю.

— С тобой всё в порядке, Ясмин? — спрашивает Дебби, сдвинув свои медные брови.

Несколько других женщин, оставшихся за столом — в основном жены, несколько любовниц — смотрят на меня с притворным беспокойством.

— Боюсь, у меня болит голова. Ничего такого, чего не исправил бы хороший сон, — мои глаза устремляются в сторону коридора. — Если вы меня извините.

Мои пальцы обхватывают дерево, когда я отодвигаюсь от стола и прохожу мимо нескольких сотрудников поместья, убирающих грязную посуду, оглядываясь, чтобы увидеть, не один ли из них Эйдан. Его здесь нет. Я достаю свой телефон в ту же секунду, как заворачиваю за угол, мои пальцы начинают летать по клавиатуре, в то время как я набираю сообщение о месте встречи, бабочки порхают у меня в животе.

2. ДЖУЛИАН

Я кручу стакан с Johnnie Walker Blue в руке, запах книг и табака наполняет воздух, в то время как я прислоняюсь к богато украшенному деревянному столу в сигарной комнате Али. Часы слева бьют одиннадцать раз. Уже поздно, и все наконец-то разошлись. Выдыхая, я потягиваю виски, головная боль пульсирует между висками из-за необходимости носить маску одетого с иголочки хозяина.

Даже несмотря на то, что это не мое поместье и это был не мой ужин, все знают, что где бы ни был Али Карам, я там, на заднем плане, дергаю за ниточки. Устраивать званые вечера, подобные сегодняшнему, утомительно, но они необходимы. И нескончаемы.

На этой неделе принимались губернаторы и генеральные директора со всего мира. На следующей неделе на их месте могут быть капо или главари кубинской мафии, в зависимости от того, кого нам нужно иметь в своем непосредственном распоряжении. Это непростая игра, в которую мы играем, будучи хозяевами вселенной, но она мне нравится.

Контроль над большинством мировых алмазов означает, что вы контролируете большую часть мира, а бриллиант никогда не является просто бриллиантом.

И это не значит, что «Sultans» не является уважаемой компанией. Мы уважаемы.

Мы уникальны в том, как мы работаем. Там, где большинство розничных продавцов бриллиантов находятся в самом низу пищевой цепочки, «Sultans» зарекомендовала себя как оплот во всех аспектах отрасли. У нас есть ювелирные магазины в каждом крупном городе Соединенных Штатов, несколько в других странах, и мы расширяемся с каждым годом.

Только после того, как вы отодвинете занавес от всех магазинов и цифр продаж, вы докопаетесь до истины. И правда в том, что мы также контролируем значительную часть черного рынка бриллиантов.

Никто не может отрицать, что за последние восемь лет я сделал больше для продвижения наших позиций как в политическом, так и в социально-экономическом плане, чем Али за всю свою жизнь. И моей целью было возглавить «Sultans» с тех пор, как я был маленьким мальчиком, наблюдавшим по телевизору, как Али Карама превозносили как самого могущественного человека в мире после того, как его отец умер и оставил компанию ему.

Он — всё, чем я хотел бы быть.

Есть только одна проблема.

По какой-то причине он не хочет, чтобы я брал бразды правления в свои руки. Во всяком случае, официально, что является полной чушью, учитывая, что никто другой не вложил в его наследие своей крови, пота и слёз больше, чем я.

В связи с ухудшением его здоровья, о степени которого он не рассказывал никому, кроме членов своего ближайшего окружения, в воздухе витает тревога, особенно когда он говорит о своей дочери Ясмин. Она вернулась шесть месяцев назад, только окончив какой-то университет, в котором он её припрятал, и он немедленно начал обзванивать претендентов на её руку. Будто на дворе восемнадцатый век, а его дни сочтены.

Часть меня почти испытывает жалость к бедному дураку, который в конечном итоге будет обременен избалованной паршивкой. У неё нет никаких достоинств, кроме того, что она хорошо смотрится рядом с мужчиной и является наследницей состояния в миллиард долларов, и всё это разрушено её отчаянным желанием привлечь внимание своего папочки.

Когда Али сказал мне, что он начнёт устраивать приемы для поклонников, у меня возникли подозрения. Быстро сходив к его личному адвокату и опросив своих сотрудников позже, я узнал все тонкости завещания Али. Он оставляет все своей дочери при условии, что она выйдет замуж за кого-нибудь «подходящего». Как нелепо.

Я нисколько не сомневаюсь, что она ухватится за шанс унаследовать состояние своей семьи, чтобы сделать своего отца счастливым, даже если для этого придется выйти замуж за человека, который ей неинтересен. Она никогда не была тем человеком, который пойдет против чего-то, чего хочет Али, особенно если это окажет ему услугу.

Она погубит его. Она погубит меня.

Если только я не стану тем мужчиной, за которого она выйдет замуж.

От этой мысли у меня скручивается живот.

Самуэль, бедный дурак, который думал, что сегодня вечером его познакомят с Ясмин, был первой из многих, как я предполагаю, несчастных жертв. Но после тщательного обдумывания я решил, что пока у меня не будет плана, никто и близко не подойдет к Ясмин Карам.

Али вздыхает, опускаясь на темно-бордовую кожу своего огромного кресла. Он внезапно кашляет, подавшись вперед. Звук отрывистый и грубый, словно его выдавливают из легких стальные руки и протаскивают сквозь колючую проволоку по пути к горлу.

Мои брови хмурятся, что-то сжимается у меня в груди.

— Тебе нужна вода, старик?

Его глаза наполняются слезами, пока он отмахивается от меня.

— Нет, нет. Со мной всё будет в порядке, — он замолкает, проводя пальцем по своей подстриженной и клочковатой седой бороде, и смотрит в никуда. — Ты выяснил, что случилось с Самуэлем?

Я пытаюсь изобразить на лице сочувствие.

— Боюсь, он так и не успел на свой рейс. Я пытался связаться с ним, но пока безуспешно.

— Хм, — промычал он, ссутулившись. — А лампа? Есть какие-нибудь новости?

Разочарование разливается у меня внутри, растекаясь, как патока. Эта проклятая лампа быстро становится проклятием всего моего существования, особенно учитывая, что все охотятся за ней, но никто не знает, существует ли она вообще.

Если она существует, то мне нужно, чтобы она была в моих руках и под моим контролем. Вы можете обладать огромной властью с помощью утерянной реликвии, которая, как говорят, является заколдованной лампой древнеегипетского фараона, и множество людей пытаются найти её первыми.

Идея о том, что она на самом деле заколдована, конечно, смехотворна, но мифа в сочетании с историей достаточно, чтобы сделать её бесценной. И если у меня будет лампа, то я, наконец, смогу сделать «Sultans» центром не только торговли бриллиантами, но и антиквариата, а это единственная область черного рынка, в которую мы ещё не вошли. Недостаточно быть одним из игроков в игре. Я хочу контролировать всё.

Убедить Али в её важности было несложно. Проблема заключается в поиске этой штуки.

Я поджимаю губы, постукивая пальцами по краю своего стакана.

— Всё ещё ищем.

Али дергается вперед, но останавливается, когда из его рта вырывается ещё один резкий кашель.

Я выдыхаю, ставлю свой стакан с виски на стол и подхожу к тому месту, где он сидит, протягивая руку.