GrayOwl - Звезда Аделаида - 2
- А к - ик! К чему Вы вдруг вспомнили о них, именно об этих папоротниках?
- Я же умел это делать в Школе, да и теперь, уверен, справился бы без труда - они же входят в состав Кроветворного и Укрепляющего зелий. Как же можно забыть такие жизненно важные зелья и их состав. Я всё больше вспоминаю о Хогвартсе и науках, в нём преподававшихся.
- Да Вы выговорить-то правильно этих слов не можете. - принялся издеваться, причём абсолютно беспочвенно, Северус, злой, как тот самый Мордред, над бедным бывшим студентом. - Куда Вам ещё тончайшую науку Зельеварения предоподавать?
- Ой, Вы сказали уже столько неправильных слов, профессор Северус, сэр! Я же все пятеро суток без Вас самостоятельно, по памяти, которая помогала мне, как могла, только науками и занимался. Сам. Чтобы с ума не сойти от тоски по нашим прежним отношениям, столь резко переменившимся, что… Я не знаю теперь, что и думать о нас с Вами. Вы же ни разу - ни единого раза! - не поднялись ко мне наверх, а я сходил вниз только по нужде. Что с Вами случилось? Что произошло?
- Но это лучше решать на трезвую голову, а пока - расскажите мне, сэр, лучше от женщине, сумевшей завоевать Вашу любовь, хоть и была она, как я понял, наколдованной. Вы ведь любили… и любите до сих пор своего… ну, не знаю, кем он Вам приходится, в общем, Квотриуса. Только он может удовлетворить Вас так, чтобы Вам захотелось переспать с ним снова только через сутки-двое.
Это я вычислил, следя за Вами неотступно, простите влюблён… любопытного парня. Квотриус ещё одно время был моим близнецом. Почти - улучшенной копией, так можно сказать о его тогдашней внешности. Я тогда дикий ещё был, даже тунику шёлковую использовал вместо набедренной повязки и мало чего смыслил, вот и навоображал себе всякой страшной чуши, что у меня живого, появился не уничтоженный пением друида двойник, как у ненайденных мертвецов Истинных Людей. Так я слушаю Вас и очень внимательно, может, смогу помочь словом, жаль, что не советом. Не обучен я в обращении с женщинами… равно, как и с мужчинами… Ну, Вы меня понимаете, Северус, только вспомните свои неумелые поце… - вконец обнаглел Гарри, решившись-таки назвать Снейпа по имени и намекнуть… кое о чём. Но только намекнуть - мало ли, что могло взбрести в голову шальному от двух уже опустошённых рогов ышке бяха, а они-то, рога, не маленькие.
- А что о ней такого уж рассказывать? Наложила, с-сука, на меня несколько Imperio подряд и, коротко говоря, заставила ублажать её до изнеможения. Помню только её последние слова, а, может, она и болтала без умолку всю ночь, пока не отрубилась, зараза. Тут уж я не судья - о, стихами заговорил! Так вот её слова: «Оно говорит, внушает, просит тебя: «Повелеваю соделаться супругом прекрасной Адрианы не только словами, но и плотски». Это она вроде бы как от лица какого-то органа моего говорила, ну или части тела, не помню уже, но, судя по «оно», обращалась жёнка нечестивая к сердцу моему потому, что я никак не сдавался, не хотел брать её, познавать её.
Гарри воспылал румянцем от слов пьяненького профессора («Он был профессором, Гарри, он был. Он ещё совсем молод в «этом» времени, даже моложе тебя. Запомни это и больше не забывай!»), но пересилил собственную неловкость и беспокойство от какого-то страшного колдовства, произошедшего этой ночью в супружеской опочивальне новобрачных и тихо спросил:
- А где же здесь колдовство? Сэр. Я не вижу его. Где же здесь те самые Imperio, о которых Вы упоминали?
- Мистер Поттер, я же заново учил Вас освобождаться от первого Непростительного: «Повелеваю». А как это на латыни? Ну-ка, скажите мне поскорее, я хочу знать, усваиваете ли Вы вообще уроки латыни?
- Ох, вижу я - не простая самка волхва, а с начинкою, как у ячменной лепёшки с травами, попалась тебе… ю, о бьютифул Сх`э-вэ-ру-у-с-с, сэг`.
Гарри от омерзения действиями коварной женщины перешёл даже не в уме, а вслух на всё ещё родной ему язык х`васынскх`. За что и поплатился, и быстро, и невкусно, и прямо сразу.
- А ну-ка, Поттер, рот на замок! И вернуться, да не к англскому, простому или литературному, а к латыни многомудрой! - на латыни взревел Снейп.
Даже Выфху в душе, которой у него, как у раба, нет, пожалел гостя, на которого так кричит хозяин, доженствавщий быть гостеприимным. Зельевар, усталый от постоянных смен языков общения и желающий запить своё горе, только было уже нечем, заверил Гарри в доступной ему форме, пусть и несколько грубоватой, что он очень виноват перед ним, Гарольдусом.
- Так возьмите меня второю женою! Я покладист, покорен, я мужчина и, самое главное, я люблю Вас… тебя, Северус, - высказал наболевшее Гарри.
Северус рассмеялся горьким, уже не пьяным, смехом ему в лицо, а после заявил, что только у дикарей по недомыслию случаются множественные браки. Он, конечно, очень сожалеет, но… У ромеев же принято грёбанное единобрачие, раздери его Мор… поцелуй его Дементор! А то бы я Вас точно замуж взял и Квотриуса тоже! Устроил бы, как его называют-то, а-а, харам из вас всех. И был бы единственным мужем для всех, ведь всё едино - мужики, бабы.
Но рог с вожделенным питьём - водой - после наступившего сушняка манил и отталкивал одновременно, хотя Северус предпочёл бы сейчас воду, простую, колодезную, даже не кипячёную. Но он не знал, что у Гарри в роге, который тот держал постоянно вертикально, а спросить вдруг постеснялся, что было на него не похоже. А что с протрезвевшей головы возьмёшь? Всё равно, первая порция ышке бяха выжгла всех микробов из желудка и кишечника.
Он всё же глотнул побольше воды, если бы знал тайну рога изобилия Поттера и вспомнил некстати неудобоваримую кашу из неразмолотых зёрен пшеницы, только распаренных, как овёс лошадям да не всем ещё такой овёс-то дают, то есть, тьфу, пшеницу, такой грубой она оказалась, на бараньем жире -ф-фу, мерзость! Его стало мутить ещё сильнее, почти что до жесточайшей рвоты. А нечего выпивать на голодный желудок да после активного секса по два рога жгучей воды, хоть и очищенной, пропущенной через змеевик!
Северуса потчевала тошнотворной кашей, намазанной на лепёшку, одна из высокорожденных патрицианок в то время, пока остальные разоблачали супругу до туники ректа, тогда только номинальную жену. Эту грёбанную с-с-суку Адриану, пробовавшую околдовать его, Сева, простым любовным приворотом, но в итоге пришлось ей перейти на тяжёлую артиллерию - свои долбаные, идущие след в след, чтобы не ослабло колдовство, а она, нечестивая женщина видела… как взбалмошно и решительно - он, что, не любит её, как Адриана полюбила Северуса из-за Любовного напитка на розах, что доставлен из самого Рима? - её возлюбленный и настолько желанный, что сил нет терпеть, зудит всё внутри, внизу живота, супруг вдруг взял сопротивляться сим чудесным словесам: «Повелеваю».
