МамаЛена - В одну реку
- Что ж, мистер Малфой, хотелось бы пожелать вам удачи, но, боюсь, она вам уже не поможет.
- Что такое «общий режим»? - поинтересовался Люциус.
- Одиночная камера, дементоры только по ночам в коридорах. Одно свидание в месяц, естественно, при условии примерного поведения и только с ближайшими родственниками. Постарайтесь не ссориться с охраной: ваше пренебрежение может дорого вам обойтись.
- Благодарю за совет. Передайте мои благодарности мистеру Миджену.
- И не подумаю. - усмехнулся Меррит. - С него станется заявиться вас навестить. Он бывает слишком заботлив, а вы ему явно понравились.
- Поверьте, я не делал ничего для этого.
- Конечно, ваша светлость. Ведь у вас под рукой не было трости.
- Вы же не думаете, - примирительно сказал Малфой, - что я действовал намеренно?
- Нет? - с иронией переспросил аврор.
- Не тогда, не сейчас. Уверяю вас.
- Ваша светлость, - «пожалел» его аврор, - как же вы живете, если каждый, кто с вами пообщается, настолько очарован, что пытается это чувство воплотить в жизнь немедленно и любым способом.
Люциус помрачнел:
- Не каждый, но, поверьте, мне достаточно. - прозвучало немного горько, и Меррит посмотрел с сочувствием.
- Хотя бы один плюс от тюрьмы.
- Вы правы.
Вошла охрана, Люциус поднялся, ему снова связали заклинанием руки и вывели в холл Аврората, к единственному охраняемому камину, через который можно было попасть в Азкабан. Меррит сопровождал его.
- И все же, удачи, ваша светлость.
- Благодарю, аврор Меррит. Удачи и вам.
Люциуса крепко взяли под руки, практически перенесли через низкую решетку камина, Меррит набрал пороха и бросил ему в ноги.
- Азкабан.
На выходе из камина их встретили охранники. Передав Люциуса им, авроры попрощались и вернулись обратно, а Люциус остался стоять, с раздражением чувствуя себя товаром на прилавке, настолько придирчиво и любопытно его разглядывали.
- Люциус Абраксас Малфой? - пожилой мужчина, грузный и неопрятный, держал в руках его «Дело» и присматривался к новому подопечному.
- Да.
- Меня зовут Итан Рихтер, я здесь главный надзиратель и все здесь зависят от меня. Если не хочешь неприятностей, не серди меня, понял?
Люциус незаметно вздохнул. Ну и манеры. Кажется, стоит ему подыграть. Мерлин, как противно!
- Я понял.
- Молодец. Видишь, Тед, а ты боялся. Его светлость, оказывается, вполне поддается дрессировке.
- Теперь ясно, где вы набрались таких манер. - не выдержал Малфой. - Тюрьма, конечно, не пансион, но, видимо, тот цирк, в котором вы воспитывались, был еще хуже.
Молодой тюремщик посмотрел на него с ужасом, а вот Рихтер, кажется, обрадовался.
- Вот как? Вашей светлости неприятно наше общество? Может быть камера, набитая уголовниками, понравится вам больше?
- По приговору мне положена одиночная камера. - возразил Малфой.
- Надо же, какой сведущий! Но ведь всегда есть опасность ошибиться. Например, Тед не дослушает до конца и перепутает номера камер. Он у нас такой рассеянный!
Люциус едва не засмеялся: какая ирония! Спрятаться от Лорда и нарваться на его пародию. Маленький Повелитель, надо же. Впрочем, Люциус ясно сознавал, сколько неприятностей может доставить этот раздувшийся индюк.
- Всякое может случиться. - равнодушно пожал он плечами.
- Ну, пожалуй, если ваша светлость будет достаточно сговорчива, жизнь может оказаться вполне приятной, по здешним меркам, конечно.
Рихтер откровенно шарил по телу Люциуса масляными глазами и довольно ухмылялся. Только этого не хватало! Еще один? Люциусу пришла мысль, что в органы правопорядка словно специально собирают тех, кто имеет нестандартные пристрастия, и что министру стоило бы обратить на это внимание, но это была мысль из прошлой жизни, а в этой Люциус стоял со скованными заклятьем руками и пытался сохранять самообладание.
- Благодарю за предложение, мистер Рихтер, - церемонно ответил он, - но боюсь, что вынужден буду отклонить его.
- Это ты просто еще не подумал. - рассмеялся тюремщик и приказал: - В камеру его светлость, и закройся в дежурке.
Помощник побледнел, с жалостью посмотрел на Малфоя и заторопился вдоль по коридору, Люциус последовал за ним.
Камера оказалась старинной, в традициях средневековой инквизиции: каменные стены и пол, грубо сколоченные нары, узкое окошко высоко над головой, ведро в дальнем углу, духота и сырость. Зимой здесь, наверное, нестерпимо холодно.
Молодой человек снял с рук Малфоя заклятье, указал на нары и свернутый матрас на них.
- Стелите сами. И… вам сейчас лучше прилечь.
Прежде чем Люциус успел спросить зачем, Тед выскочил из камеры и запер дверь, причем не заклинанием, а засовом, чем удивил Малфоя.
Оставшись в одиночестве, Люциус задумчиво осмотрелся и потрогал матрас. Тот оказался влажным и неприятно пах сыростью. Люциус разложил его на досках, постелил сверху серую тряпку, притворяющуюся простыней, и присел, не зная, что делать дальше.
Добро пожаловать, ваша светлость. Привыкайте. К концу года вы будете выглядеть в точности, как эта простыня: серым, грязным и потрепанным.
Откинувшись к стене и прикрыв глаза, Люциус понял, что беспокоило его: с того момента, как он вошел в камин в Аврорате, он не чувствовал больше эмоций Снейпа. Кольцо с него не сняли: благодаря наложенным ограничениям, его мог снять только сам хозяин, а Люциус отказался это делать: с ним он чувствовал себя не таким одиноким. Северус постоянно волновался за него, и эти, не слишком положительные эмоции, странно согревали. А теперь он был совсем один. И так будет еще очень долго: целый год. За год может случиться многое. Нарцисса станет приходить на свидания все реже, пока не исчезнет совсем, Драко и так стыдится отца - извращенца, а уж теперь и вовсе не захочет его видеть. Снейп найдет себе какого-нибудь мальчика, нежного и сговорчивого, который будет ждать его вечерами, исполнять все его желания, и вскоре Северус забудет своего лорда, как ненужную вещь.
Люциус почувствовал, что дрожит. Он пытался взять себя в руки, но у него не получалось: тоска охватывала все сильнее, не давая вздохнуть, хотелось кричать и биться в двери, чтобы пришел хоть кто-нибудь, пусть даже этот гадкий Рихтер, только бы живое тепло рядом… Тепло?
Люциус вдруг понял, что в камере стало невыносимо холодно, дыхание вырывалось изо рта облачками пара, на стенах и двери блестел иней.
Дементоры? Так вот как это бывает?
Люциус попытался собраться с силами. Он должен бороться. Не думать, не вспоминать. Никаких мыслей о хорошем. Только те, которые они не могут сожрать. И поднять щиты. Люциус не знал, поможет ли оклюмменция против дементоров, скорее всего, нет, иначе Снейп не вернулся бы из тюрьмы такой развалиной, но попытки защититься отвлекали, и Люциусу даже удалось заставить себя снять мантию и лечь на нары, закутываясь во вторую простыню, заменявшую одеяло. Устраиваясь, он отвлекся, и в голову снова полезли тоскливые картины: Нарцисса, радостно обнимающая Блейза и шепчущая: «Ну, наконец-то!», Драко, не смеющий поднять голову от насмешек однокурсников. Что же он наделал! Как он смел не подумать о сыне? Драко никогда не простит ему этого позора. Сын заключенного. И снова мысли смешались. Теперь Люциусу представлялся Снейп, злорадно говорящий Лорду: «Его светлости только на пользу небольшое унижение. Он слишком распускает свой хвост, так пусть посидит в клетке». Люциус сжал руками голову, пытаясь не слышать смех Лорда, который напоминал о самых пугающих минутах его жизни…
