Владимир Бауглир - Один...
Жил Науруз по-прежнему у Игоря, о своем погибшем мире больше не печалился, да, кажется, и думать о нем забыл. А в последнее время порой наш малыш стал появляться только под утро, а то отсутствовал и два-три дня подряд. И тогда Игорь ходил мрачнее тучи, а ракопаук Джонни, поддавшись настроению хозяина, слонялся из угла в угол и печально подвывал.
А когда Науруз возвращался, то на все вопросы «где пропадал» только мило улыбался или замечал: «Ты его не знаешь. И, надеюсь, не узнаешь. Он такой идиот: с ним кроме трахача и поговорить не о чем.»
А затем... Однажды наш малыш вломился домой с сияющей физиономией и с гордостью шлепнул с размаху на стол солидную пачку долларов.
Это потом уж мы разглядели, что все бумажки были однодолларовые, и «солидная пачка» насчитывала всего двадцать пять зеленых. Но в тот миг наш скромный и тихий Игорь вспылил:
— Слушай, ты! Я уж как-то свыкся, что ты бегаешь по всем плешкам. Терплю, когда тебя неделями не видать! Да на тебя уже косо поглядывает каждый второй мужик на улице. Так ты еще и проститутом устроился?! Валютные бары обслуживаешь? Интересно, сколько тебя трахали, чтоб ты столько отработал!
— Ты можешь, конечно, не поверить, но в том-то и дело, что не трахали.
— Ага! А заплатили, конечно, за красивые глазки.
— Скорее, за красивую попку...
— То есть? Поясни! Если не трахали, а заплптили за попку...
— Правильно, значит — фотографировали!
Игорь заткнулся и с изумлением поглядел на Науруза. А тот, томно развалившись в кресле, начал неспешный рассказ:
— Сижу это я, значит, в туалете. Никого не трогаю, высматриваю кого из знакомых. Аж тут — входит парень. Стрижка короткая, в плечах — поперек себя шире, морда кирпичом. Ну, думаю, хана, «ремонт» наехал, щас морды бить начнет! И, значит, уже прикидываю, как бы это потише бы улизнуть. А он как увидел мой член — так и приторчал на месте. Смотрит — и рта закрыть не может. А у меня, как на зло, стояк напал — торчит, что кол из вампира, только пониже. А бугай этот вдруг раз — и шагнул ко мне. Ну, думаю, хана! А он вдруг присел — и член мой в рот себе. Тут уж я приторчал. Ни фига себе, думаю, гопота пошла! А он сосет так кайфно, что сразу видно: не в первый, да и не в сотый уже раз делает это. А пальчиком — в попку ко мне ныряет...
— Слушай, Нау, я че-то не понял: ты рассказывать историю денег или возбуждать нас собрался? — фыркнул Игорь.
— И то и другое. Так вот, кончил я ему прямо в рот. Он глотнул. А затем привстает и нежно так меня обнимает, словно стальные тиски. И шепчет на ушко — «милый, а ты хотел бы заработать?»
— Двадцать копеек? — острю я.
— Да нет, долларов двадцать пять...
— Долларов? — от удивления я чуть не плюхнулся в дырочку унитаза.
— Угу.
— И что же мне делать? Кого-то... Или кто-то меня... ?
— Да ну что ты... Ты не постеснялся бы, чтоб я сфотографировал бы твой член?
А что мне стесняться? Родителей тут нет. Да и вообще их, увы, больше нет. Знакомых? Вы — и так все знаете. А остальные — сами знаете, где. Те, что с Тагира... И я согласился. Мамочка моя, что у него за квартира! Наша с тобой, Игорь — что хижина бедняка перед дворцом. Ковры, хрусталь, вазы... И в каждой комнате — по телевизору и видику. А в маленькой комнатке — видиков пять! А он так небрежно мне говорит: «А это для перезаписи кассет».
А потом мы пошли в зал, и он сел вызванивать своего друга-фотографа. Потому что сам, видите ли, плохо умеет снимать, а фото желает получше. Приехал фотограф — симпатичный такой парнишка, лет под девятнадцать, не больше. Длинноволосый.
Раздели меня, а затем нацепили на меня рваные джинсовые шорты, из бахромы которых мой член, как банан с пальмы, свисал, ковбойские сапоги и ковбойскую шляпу.
У них там в шкафу полно разной экзотической одежды. Но им показалось, что иммидж ковбоя будет самый прикольный.
Поразвесили по комнате и включили лампы, а затем... Сперва я просто стал, томно положив руку на пояс и слегка повернув голову в сторону. Щелкнули. А затем им захотелось, чтобы у меня встал. Ну, а я им и говорю: «Помогите...» Они переглянулись, и затем парнишка-фотограф присел у моих ног. Он нежно обхватил губами мой дремлющий член и принялся втягивать его в себя и перекатывать языком. И представляете — он у меня поднялся без всяких подталкиваний!
И тогда меня засняли с гордо торчащим хозяйством. Все двадцать пять сантиметров! А затем я расстегивал и понемногу снимал с себя шорты, возбуждаясь все больше и больше, но и возбуждая при этом фотографа и хозяина. Пригласивший меня давно сбросил бы с себя все, но почему-то стеснялся, и только водил рукой по выпирающему сквозь брючную ткань члену. А фотограф, чтоб спокойнее двигаться, выпустил наружу свой член, и тот упруго качался из стороны в сторону при каждом его движении. А я сбросил уже шорты, и теперь сидел на музыкальном стульчике, закинув по-американски ноги на пианино и нажимая каблуком сапога на клавишу «до». А затем стоял раком, опершись на пианино и раздвигая руками ягодицы, валялся на тахте, то томно изогнувшись и оттопырив попку, то выставив гордый свой столб.
И меня снимали во всех этих позах. А затем у них кончилась пленка, и я вознадеялся было, что хозяин квартиры сейчас возьмет у меня, как тогда, в туалете, но он лишь велел фотографу назавтра принести снимки и пленку и выпроводил парнишку долой. И только потом вернулся ко мне и, обняв за плечи, пояснил:
— «Не хочу, чтоб кто-то из наших узнал о моих увлечениях. А то ведь могут еще не так понять. И Большие Ребята могли б огорчиться. Очень огорчиться, если ты понимаешь, что я имею в виду...»
Но затем он компенсировал за все лихвой, сняв своими губами и попкой все напряжение, скопившееся во мне. А затем, уже перед самым уходом, спросил:
— А ты ничего, если я потом покажу фотографии шефу? Если понравишься ему — он заплатит куда больше. Правда, и сниматься предложит не одному. Если ты понимаешь, на что я намекаю.
— А я что, против партнеров?
— Значит, заметано?
— Вот так все и вышло. Так что теперь буду ждать от него звонка. На постоянную работу.
— Э, ты что, ему телефон мой дал?! — вскипел Командор.
— А что тут такого?..
— Голову оторву, — мрачно заявил Игорек, — По самые яйца...
2
Предчувствие Командора не обмануло. Но поняли мы это далеко не сразу. А сперва был звоноке, и Наурузу сказали, что он, если станет сниматься на видео — станет звездой номер один. И Науруз согласился.
А вскоре, принеся первую тысячу долларов (!), и нас принялся вербовать. Но мы, не рискуя влезть по уши в какую-нибудь авантюру, решили сперва посмотреть, что там, как и к чему. И тогда, с разрешения хозяев видеостудии, Нау притащил нас на съемочную площадку, сооруженную на сцене какого-то небольшого театрика, а сам убежал за кулисы переодеваться, вернее, раздеваться и делать прическу.
