Владимир Бауглир - Один...
— М-да... Все мы — персонажи единой Книги Жизни. Но кто же знал, что у нее столько филиалов...
Лешка тем временем задумчиво стоял у Провалаи глядел на снующее внизу кольцами пламя.
— Пламя Бездны.
— Да, Мессир. Вы победили. Только не спешите с тем, что сейчас промелькнуло у Вас в голове. Вы ведь получили долгожданную Власть.
— Об этом я и думаю. А ведь пламя сильней.
Я кинулся было к Наурузу, но следующие Лешкины слова меня остановили.
— Теперь я — новый Властелин! И у нас все впереди. Мы отомстим за старые обиды!
Краем глаза я видел, как Игорь перемахнул через Провал, перерезал веревки на кресте, и Науруз тяжело рухнул на руки Командора.
А сам я резко ударил Лешку по щеке:
— Лешка! Опомнись!
Огонь приугас в глазах Алексея, и вторая его рука потянулась к Кольцу. Но потом одернулась:
— Я — у центра Власти. И я — Властелин.
Я кинулся к Леше, но он легким щелчком пальцев метнул в меня молнию и отшвырнул к стене.
И тут между лопаток новоявленного Властелина уперся кончик Черной Шпаги.
— Тихо, Мессир. Только без шуток, или мой клинок выпьет твою душу. Снимай Кольцо!
— И не подумаю! Пили уже, да подавились! Или от чего по-твоему, вторая Шпага сдохла! — нагло заявил Лешка-Властелин, но не пошевелился, и я понял, что он блефует. Но поняли ли это обитатели Ада? Сколько времени пройдет прежде, чем они кинутся на защиту своего Господина? И что тогда останется от нас... Надо было что-то срочно делать.
И тогда я стал перед своим недавним другом на колени.
— Я преклоняюсь перед Вами, Мессир! И позвольте выразить Вам все переполняющие меня чувства... — с этими словами я приблизился к Леше вплотную, и на этот раз он не стал метать в меня молний, купившись на банальную лесть.
А я, склонив голову, поцеловал Лешку в поникший, сморщившийся член. Пожалуй, если кто и обалдел от такой смены поведений, так это Игорек, но... Объяснять ему не было времени, да, впрочем, если ЭТО не удастся — то объяснять будет, скорее всего, и некому. Я понимал, что рисковал, но, похоже, это был единственный выход. И я обрадовался, когда в ответ на мой поцелуй член Леши качнулся и начал разглаживаться, набухать. Я целовал его, радостно чувствуя возбуждающуюся плоть, мой язык нырял под шкурку, щекоча залупу, а руки скользили по телу Алексея, лаская его легкими касаниями, сжимая на мгновение упругие ягодицы, и вот мой палец уже скользнул в прелестное Лешкино отверстие. И Лешка затрепетал в ответ. Я сосал его воспрявший член, заглатывая чуть ли не по самые яйца, и при этом продолжал сношать своего друга пальцем и гладить бедра свободной рукой. Лешка постанывал и покряхтывал от удовольствия, возбуждаясь все больше и больше. И вдруг он аж взрычал от кайфа, и тугая струя спермы устремилась в мой полуприкрытый рот.
И в тот же момент в его взгляде вновь появилось что-то от прежнего Леши. Дрожащими пальцами, словно пробуждаясь от долгого сна, Лешка стянул с руки Кольцо. И тут же взгляд его прояснился окончательно.
— А ведь пламя действительно сильней, — тихо сказал Алексей, задумчиво вертя в руке колдовское Кольцо. — Особенно если это пламя любви и страсти, — он хмыкнул и размахнулся.
— Не хочу плавиться! Меня уже кидали туда, и не раз — вдруг тонко заверещало Кольцо, покрываясь багровым потом рун, — Ну сколько можно?!
— Столько, сколько нужно! — противным рекламным голосом завопил Лешка и швырнул Кольцо в пылающую Бездну.
Противный тяжкий грохот потряс мрачную пещеру, и сталактиты, словно Бешеные Члены, устремились к нам.
Игорь внезапно сгреб в охапку Лешку, меня и Науруза, я почувствовал чье-то холодное касание на плече, услышал крик Яшара:
— Это тебе на память, Володька!..
И тут мир лопнул.
Я, Лешка, Науруз и Игорь стояли в комнате Командора, а у нас под ногами медленно зарастали Врата в Ад. И вдруг оттуда, изрядно напугав нас, вылетели свернутые тюком наши одежды. А в глубине сияния уже затухал шелест ангельских крыльев. Врата по-прежнему смыкались. И вскоре, полыхнув алой точкой, они угасли навсегда.
И тут мы все вздрогнули от непривычного резкого звука. И обернулись.
Рядом стоял ракопаук Джонни и уныло, с тоской завывал.
— Что это?! — не выдержал я.
— Это вой ракопаука, только что сожравшего всю колбасу со стола, — хмыкнул Игорек, цепляя Черную Шпагу на стену. — Так что остались мы сегодня без ужина. Но зато с домашним животным.
Орияна, май-август 1994 года
История пятая
Один против мафии
— Мафия бессмертна!
Вопль любого мафиози перед смертной казньюВ войне с организованной преступностью выживание — это или колоссальная удача или миф.
Роберт Асприн, «Удача или Миф»Не спрашивайте меня, кто из крестных отцов почил меня своим вниманием. Я не Марио Пьюзо, но тоже не стану отвечать на этот вопрос...
Автор1
Вот-вот, один против мафии, если не считать еще трех идиотов, взявшихся ему помогать. Один — это, разумеется, Науруз — у этого малыша талант влипать в разные неприятности. А трое — это, разумеется, наша бессменная команда. Мало нам было экспедиции в преисподнюю, так теперь еще и с мафиози погрызлись. Сейчас, когда это все уже завершилось — вспоминать это, безусловно, приятно и даже забавно. Но тогда, признаюсь, нам было не до шуток.
Началось все до банального просто. Месяца два после возвращения нашего из Ада Науруз ходил, как в воду опущеный. А затем ничего, отошел, повеселел, стал заигрывать к нам, а потом зачастил вдруг на плешку. Я, разумеется, сделал вид, что ничего не заметил, Лешка деликатно промолчал. Мол, баба с возу — кобыле легше. Зато сам повеселел и сцен ревности мне не устраивал. Игорь же кипел и булькал, готовый вот-вот взорваться. Он горячо полюбил Науруза, а после адских приключений любовь эта стала просто безмерной. И вдруг такое. Измена на стороне. Да еще с кем! Со здоровыми похотливыми мужиками да дедами, у которых уже лет сто не стоит?!
Конечно, Науруз при его юности и неоспоримых достоинствах становился весьма популярен. Стоило ему только достать в туалете свой двадцатипятисантиметровый член да взмахнуть им пару раз у писсуаров, как вокруг него собиралась толпа «голубых», млеющих в предвкушении кайфа. И малыш не давал им разочароваться. С истинно профессиональным артистизмом он совал свой смуглый кол во рты и анусы всем желающим и, казалось, не знал устали в своей гиперсексуальности. Изредка, в порядке благосклонности, пускал какого-нибудь юного парнишку к себе в попку, но взрослые в этом получали от ворот поворот.
