Пэппер Винтерс - Слезы Тесс (ЛП)
— Закон, — послышался мужской баритон. Его присутствие послало холодок по моему позвоночнику. Я не подпрыгнула. Я гордилась этим, но мне нужно будет привыкнуть к тому, как бесшумно он передвигался. Я не хотела, чтобы он подкрадывался, заставал меня врасплох или использовал по своему желанию.
Не опуская голову и выпрямив спину, я повернулась лицом к хозяину.
— Я не подчиняюсь подобным законам.
Кью зарычал, проводя рукой по покрытой щетиной щеке. Его темно-каштановые волосы были блестящими и настолько короткими, что можно было разглядеть кожу на голове. Его холодный зеленый взгляд почти заморозил меня. Одетый в серый костюм и подходящую по цвету рубашку с черным галстуком, он выглядел утонченным и интеллигентным.
Я вскрикнула, когда он схватил меня.
— Я зову. Ты приходишь. Это единственный закон, который тебе нужно понять. Я твой хозяин. Неужели ты так быстро забыла это?
Он протащил меня через зал в столовую. Усадив меня на стул с высокой спинкой перед столом, который вместил бы двадцать человек, он тяжко вздохнул и наклонился ко мне.
— Ты моя. Ты моя. Повторяй, пока это не уляжется в твоей голове. Ты не можешь не подчиняться. Только если... — искорка заинтересованности тлела в его глазах, — ... только если ты хочешь, чтобы тебя наказали?
Мое сердце бешено заколотилось, порхая крылышками колибри. Я покачала головой. Мой язык стал бесполезным, неспособным говорить. Я никогда не была так потрясена чьим-то желанием, но Кью раздавил меня своей властной манерой поведения. Как я могла попробовать не повиноваться, когда он только пригрозил мне словами, и я тут же стала покорно-послушной?
— Ты так быстро забыла, как бороться? — его акцент усилился, а пальцы схватили мой подбородок и мучительно сжали. Из его груди вырвался рык, и молниеносно он поцеловал меня.
Сила атаки впечатала мою голову в спинку стула, которая отдалась болью в висках. Его решительные губы раскрыли мои, а его язык ворвался в мой рот, украв мою волю и мою борьбу. Он украл все одним лишь прикосновением.
Он зарычал, и его язык потерся об мой безжалостно и неконтролируемо. Пальцы переместились от моего подбородка до горла, хватка их была собственнической, с невысказанной угрозой. Он мог бы убить меня, и никто не узнал бы и не беспокоился бы об этом. Я была его, чтобы делать все, что ему нравится.
Я застонала и оцарапала его лицо поломанными ногтями.
Он оторвался от меня, дыша как свирепый бык. Его губы блестели из-за опустошения моего рта, оставив после себя вкус дорогого кофе и чего-то темного — обещания большего.
Он уставился на меня, вытирая щеку манжетой рубашки. На нем осталась капля темно-красного цвета. Все его тело напряглось от вида крови.
Мое сердце преисполнилось гордостью. Он, может быть, в состоянии досадить мне, но и он бы не остался невредимым после того, как сделал это.
Схватив со стола салфетку, он вытер щеку.
— Ты подчинишься. Не заставляй меня использовать тебя так, как сделал бы любой другой покупатель.
— А разве ты не это хочешь сделать? Изнасиловать и сломить меня?
Бросив салфетку, он вернулся к своему месту во главе стола. Отброшенная газета зашуршала, когда он положил руки перед собой на стол. Каждое движение было четким и просчитанным, как будто он знал, что каждый нюанс показывал доминирование.
Четыре пустых места разделяли нас, давая чувство пространства. Я задышала свободнее, желая, чтобы вкус темноты и греха исчез. Почему он поцеловал меня? Поцелуй означал что-то интимное и романтическое, но этот поцелуй — он возбуждал меня больше, чем любой поцелуй Брэкса. Это заставляло меня еще больше ненавидеть Кью.
Проигнорировав мой вопрос, он настойчиво спросил:
— Как тебя зовут?
Я скрестила руки, и уставилась на него. Никогда.
— Ладно, — рявкнул он. — Я буду звать тебя Голубка, пока ты не ответишь. Из-за твоих серо-голубых глаз.
Мое сердце разбилось на крошечные, невосстановимые кусочки. Голубкой? Гнев пронесся по моей шее и вспыхнул, когда появились воспоминания о Брэксе. Мягкая игрушка, которую он купил мне, когда я лежала в больнице. Как много раз он называл меня своей маленькой Голубкой.
— Нет! — яростно вскрикнула я.
Он даже глазом не моргнул из-за моей вспышки. Невозмутимо уставившись на меня, он неторопливо провел пальцем по нижней губе. Властное выражение появилось на его лице, и к моему позору, мои соски напряглись. Мое тело вспомнило манеру его поцелуя, отвечая каждой частью, которую я не осмеливалась признавать. Частью, которую я не желала признавать существующей. Это заставило меня почувствовать, будто я сама вовлекла его в происходящее, своими испорченными желаниями.
Подумать только, неужели я притянула это, мечтая о грубости с Брэксом? Неужели моя судьба решила, что у меня была слишком идеальная жизнь и осуществила мои порочные желания самым худшим из возможных способов?
Мне было трудно дышать. Я уставилась на скатерть, когда служанка вошла в комнату с осторожным стуком и поставила прямо передо мной тарелку с яйцами пашот. Она слегка поклонилась Кью, поставив перед ним такое же блюдо.
Даже при том, что все мое тело было слабым от голода, я отодвинула от себя тарелку. Как я смогу поесть, если чувствую отвращение к самой себе? Именно я была ответственна за свои ненормальные желания.
— Ешь, чтоб тебя, — приказал Кью со стоическим выражением на лице.
После всего, через что я прошла, после захватывающего поцелуя и крови мексиканца, и моей глупой наивности, я могла бы продолжить список, я воспользовалась свои грязным ротиком:
— Пошел. Ты. На. Хер.
Его глаза расширились, а челюсть сжалась, но он не ответил мне. Он положил еду в рот и тщательно прожевал. Каждый укус был сдержанным и уверенным, как будто он держал себя в ежовых рукавицах. С чем он боролся? Поскольку он боролся, и я видела это в его глазах.
— Если ты не хочешь сказать свое имя, тогда расскажи что-нибудь о себе.
Почему он хотел что-нибудь узнать? Он уже сказал, что важно только то, что я принадлежу ему.
Сглотнув, я посмотрела на террасу, на большую кормушку для птиц, на которой собрались воробьи и черные дрозды. На ухоженные сады с безукоризненной живой изгородью и цветами, которые блестели на морозе, словно сияющее кружево. Оказавшись в морозной Франции из жаркой Мексики, я по-прежнему скучала по своему дому.
Кью положил нож и вилку, а руки сложил на коленях. Я сделала ошибку, посмотрев на него, и у нас началось новое сражение взглядами. Я тихо вопила и кричала, пока он просто сидел и посылал мне невысказанные угрозы.
