Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы
– Тогда я не понимаю, почему должна ему понравиться.
– Я не сказал, что вы должны ему понравиться. Я сказал, что вы должны надеть что-нибудь такое, что ему понравится.
– Это одно и то же, – заметила Женевьева. Ей казалось, что Синклер снова затеял с ней какую-то игру, и это разозлило ее. Ей совершенно не хотелось наряжаться для того, чтобы кому-нибудь понравиться. – Если вы хотите, чтобы я разделась перед этим арабом или занялась с ним сексом, то мне эта идея, мягко говоря, не нравится.
– Вы желаете расторгнуть наш договор?
Синклер так быстро задал этот вопрос, что Женевьева не сразу сообразила, о чем ее спрашивают. Может быть, именно этого он и добивается – хочет заставить ее расторгнуть их договор? Если она это сделает, то его совесть (если она у него, конечно, есть) будет чиста и он заключит контракт с «Лукки» – и с Джейд Челфонт. А может быть, у нее паранойя? Или это банальная ревность? Или обычный страх?
– Я просто хочу, чтобы вы внесли некоторую ясность, – сказала Женевьева.
– Вы же прекрасно знаете, что я не должен ничего объяснять, – произнес Синклер совершенно другим тоном. – Я просто отдаю распоряжения. И вы согласились с этим, помните?
– Да, хорошо. Однако, если вы не скажете, куда мы с вами идем, я не смогу подобрать подходящую одежду. Хотя бы намекните.
– Мы идем на закрытую выставку антиквариата, – ответил Синклер. – Вход только по пригласительным.
Сменив тон, он снова заговорил голосом настоящего джентльмена:
– Вы любите антиквариат?
– Я не коллекционирую предметы старины, если вас интересует именно это.
– Нет, я не это имел в виду, – сказал он. – Как вы думаете, вам не будет там скучно?
– Если вы хотите узнать, не откажусь ли я пойти туда с вами, то отвечаю вам – нет, не откажусь. – Женевьева не скрывала раздражения. – Я люблю посещать музеи, а значит, и выставка антиквариата мне понравится.
– Может быть, и понравится, – согласился Синклер спокойным, приятным голосом.
– Когда мы туда поедем?
– В субботу. Я заеду за вами в половине второго.
Женевьева вдруг вспомнила об обещании, которое дала Майку Килу.
– Надеюсь, не в эту субботу? – спросила она.
– У вас назначено свидание?
– Да, – ответила она.
Синклер не стал ее ни о чем спрашивать, и она решила объяснить:
– В спортивном центре устраивают День открытых дверей, и меня попросили помочь. Это благотворительное мероприятие. Они собирают деньги для больницы.
«И зачем я ему все это рассказываю?» – удивилась она. Пусть бы думал, что она собирается провести этот день с другим мужчиной. Какая ему разница? Это она постоянно думает о нем, представляя его в постели с другими женщинами. Синклеру же, в отличие от нее, похоже, совершенно все равно, спит она с кем-нибудь, кроме него, или нет. Когда они расстаются, он, наверное, даже не вспоминает о ней. А если и вспоминает, то она для него всего лишь одна из длинного списка женщин, которые принимают участие в его воображаемом эротическом фильме. Впрочем, зачем ему вообще напрягать воображение, если он легко может купить любую женщину, и та воплотит его фантазии в жизнь?
– Вам повезло – выставка в следующую субботу, двадцать четвертого числа, – ответил Синклер и, помолчав немного, поинтересовался: – Вы смогли бы отказаться от участия в этом вашем благотворительном мероприятии?
– Конечно, – сказала Женевьева.
– Бизнес важнее всего, не так ли? – спросил он, усмехнувшись.
Она подумала, что это нечестно с его стороны, ведь он уже напоминал ей о том, что их договор будет расторгнут, если она откажется выполнять его приказы. Женевьева понимала, что спортивный центр не потеряет ни пенни, если она не явится туда в субботу, однако была рада, что ей все-таки не придется нарушать обещание, данное Майку Килу.
– Мы с вами заключили договор и оба должны выполнять его условия. Надеюсь, вы помните об этом? – сказала она, радуясь тому, что может ответить Синклеру его же словами.
– Да, – ответил он бесцветным голосом. – Это правда. Мы с вами связаны договором.
Собираясь в спортивный центр, Женевьева никак не могла решить, что же ей надеть. Она понимала, что это не настоящий матч и поэтому она может позволить себе выглядеть более гламурно. «Однако надевать купальник, как предлагал мне Майк, я все-таки не стану», – подумала она. В конце концов Женевьева остановила выбор на белом обтягивающем топе и короткой теннисной юбке. Волосы она собрала в узел и нанесла на лицо более яркий макияж. Женевьева сказала себе, что делает это исключительно для себя. Она должна хорошо выглядеть, потому что на нее будут смотреть люди. Если же среди зрителей окажется Джейд Челфонт, то она, Женевьева, просто обязана выглядеть как можно лучше.
Майк встретил Женевьеву в фойе.
– Пришли Джон и Фрэнк Бернсоны. Джон сказал, что, если ты будешь играть показательный матч с Фрэнком, он будет комментировать. После матча все желающие смогут выйти на корт и задать вам вопросы или даже попробовать помахать ракеткой. Если соберется достаточное количество народа, мы сможем организовать секцию для начинающих.
На балконе над кортом для сквоша яблоку негде было упасть. Однако Женевьеву это не смущало. Она привыкла к тому, что за ее игрой наблюдают зрители. Как только Джон начал комментировать, она сконцентрировалась, пытаясь как можно точнее выполнять все движения, о которых он рассказывал, и стараясь поддерживать медленный темп игры. Когда же Джон сказал, что сквош – одна из самых быстрых спортивных игр в мире, они с Фрэнком увеличили темп. Несколько минут они носились по корту как сумасшедшие. Каждый пытался выиграть очко, и мяч, словно пуля, со свистом отлетал от стены. Когда игра закончилась, зрители, к большому удивлению Женевьевы, наградили их громкими аплодисментами.
Она не ожидала, что на корт спустится так много людей. С некоторыми из них ей пришлось играть в паре, для того чтобы показать основные движения. Несколько человек, признавшись, что играли в сквош в школе или в колледже, поинтересовались у нее, не слишком ли они стары для того, чтобы снова выйти на корт. Когда они с Фрэнком наконец закончили отвечать на вопросы и давать пояснения, Женевьева поняла, что провела на корте гораздо больше времени, чем планировала.
– Не хочешь выпить чего-нибудь? – спросил Фрэнк, вытирая полотенцем лицо.
– Я хотела бы посмотреть презентацию восточных единоборств. Надеюсь, что она еще не закончилась.
– Думаю, что нет, – сказал Фрэнк. – Сейчас только пятнадцать минут четвертого. Насколько я помню, демонстрационный урок карате должен был начаться в три часа в главном зале. Если ты все-таки передумаешь, то найдешь меня в баре.
