Людмила Немиро - Я твоя истина (СИ)
- Ничего ты мне не сделаешь, – скорее, себе, чем Кавьяру, сказала я. – Это же ясно, как белый день. Ничего, Клио.
Насупившись, исподлобья Клио буравил меня пристальным взглядом. Молчал.
Я от греха подальше встала с кровати и застыла у окна.
- Сколько раз ты успел пригрозить мне расправой? Да я со счета сбилась. Просто прекрати это и все. Я не изменюсь, и ты дал понять, что останешься навсегда таким вот… чокнутым. Ты… Клио, ты хотя бы осознаешь, что тебя убьют? – приблизилась к греку. – Ведешь себя так, словно все хорошо. А как же твой брат? А ты сам, ты сам защитишься от «Креста»? Самоубийца, что ли? Где твой холодный рассудок? Что с тобой случилось, Клио?
- Со. Мной. Случилась. Ты, – отчеканил Кавьяр почти с ненавистью и тоже поднялся.
Стоило ему только выпрямиться во весь рост, как воздух из моих легких разом улетучился, а в животе разлилось что-то горячее. Эти напряженные плечи. Этот прожигающий взгляд с искрами безумства. Эти перекатывающиеся под футболкой мышцы. Клио снова пытался меня запугать.
- Ну конечно, – саркастично прозвучало. – Можно проявлять свою силу и бесстрашие именно со мной. Ты молодец, Кавьяр. Подтверждаешь мои худшие опасения насчет твоей адекватности.
Скрестила руки на груди и ни за что не позволила себе попятиться, когда грек двинулся в мою сторону. Ведь знала же – прижмет к стене и не выпустит.
Хрен ты угадал, не поддамся.
- А ты не думала, Лена, – встал вплотную. Это он всегда любил. – Что я показываю тебе то, чего ты ждешь от меня? Просто не имеет смысла с тобой быть другим. И раз ты так хочешь…
Как же в глазах потемнело от боли, когда Кавьяр сжал мой локоть.
- Я буду с тобой жестоким… – толкнул, и я упала на пол. – Бессердечным… – встал надо мной. – И не знающим пощады…
Навалился сверху.
Я вытаращилась на грека, желая отыскать в его глазах хотя бы малейший намек на юмор. Его не было. Клио не шутил. И я поняла вдруг: если он сделает это со мной, я никогда в жизни не прощу его. Именно за это насилие не прощу.
- Ты обещал мне, – прошипела сквозь зубы, уперев руки в его грудь. – Не смей нарушать это обещание.
Грек присел. Его лицо ничего не выражало. Сидел на полу и смотрел в стену. А затем медленно и почти по слогам произнес:
- Убирайся прочь. Исчезни из моей жизни. Я больше не могу с тобой бороться. Просто больше не могу.
Не помня себя и дрожа от нервной лихорадки, я поднялась и поспешила уйти.
И уже в своем номере, заперев дверь, прикусила кулак, и зарыдала в голос. Что я делаю? Что я сделала?
Он старается. И именно этим раздражает. Но нельзя не признать, что мне стало больно от слов Клио. А брось он в сердцах, что еще и ненавидит меня… да я сдохла бы на месте.
Такой адской боли в душе мне не приходилось испытывать никогда. Это ни на что не было похоже. Истерика била сильно и прекращаться не собиралась.
Поэтому сгибаясь по полам, я едва добралась до шкафчика-бара и, распахнув темную дверцу, дрожащими руками ухватилась за бутылку бурбона. Это было первое, что попалось на глаза.
С остервенением отвинтив крышку, прижала стеклянное горлышко к губам и остановилась, так и не выпив. Когда алкоголь спасал от тоски? Никогда. Это то глупое средство, которое лишь усугубляет ситуацию. Уничтожает все душевные качества, вытаскивая наружу самое худшее.
Со злостью опустила тяжелую бутылку на столик и на негнущихся ногах оправилась в ванную.
Теплые струи скользили по моему изрядно похудевшему телу, смывая накопленные за день эмоции. Я с интересом и легким отвращением осматривала синяки, оставленные ручищами Кавьяра. Вот один на локте, уже немного посиневший. Второй в области ключиц – это после драки с греком. На коленке – моя заслуга. Из машины же никто не выталкивал, сама ломанулась от Клио подальше.
Отвлекала себя ненавязчивыми мыслями до последнего, а потом, закрутив краны, решила, что должна впервые серьезно поговорить с Кавьяром. Он вел себя так, словно ни в чем передо мной не был виноват. Но я перегибала палку. Причем конкретно перегибала. Нужно извиниться. Без обвинений и претензий. Просто пойти и извиниться.
Приведя себя в порядок, одевшись и немного подсушив волосы, я вгляделась в свое отражение и недовольно цокнула. Сразу можно было догадаться о том, что плакала: нос красный, глаза припухли, а их яркий голубой цвет отнюдь не мило подчеркивался розоватым оттенком белков.
Ну и хрен с ним! Пусть видит, что обидел меня. Хотя это было немного не по мне. Очень уж не хотелось признавать своей слабости…
Тихо постучав, я так и не дождалась ответа, поэтому вошла в номер без разрешения.
Клио находился там же – в спальне: сидел на краю кровати, спиной к двери, и как обычно дымил сигаретой. Оружие было убрано, а яркий свет погашен. Лишь одинокий светильник-бра, висящий на стене у изголовья кровати, боролся с тьмой.
- И почему ты остановился именно в этом отеле? Дорого как-то, – совершенно не по теме сказала я, стоя у стены поближе к выходу.
Грек даже голову не повернул, когда ответил:
- Мне название понравилось – «Надежда».
- Правда?
- Нет.
Отлично. Разговор явно не клеился. Прошла немного вперед, нервно одергивая платье. Платье? Боже мой, я словно нарочно вырядилась. И повернись грек в этот момент, вполне естественно заподозрит меня в…
А в чем, собственно, меня можно заподозрить?
- Клио, – собралась с духом, желая поскорее убраться. – Мне безумно жаль, что я постоянно срываюсь на тебе. Но немного сложно забыть прошлое. Прости, если тебе больно. Я…
- А ты не забывай, – перебил Кавьяр и, черт бы его побрал, встал. Повернулся ко мне и окинул долгим внимательным взглядом, затем вновь вернулся к лицу.
- Что? Что не забывать? – сглотнув, спросила я.
- Не забывай прошлое. Всегда помни, кто я. Так тебе будет легче распрощаться со мной…
- Что за бред?
- Это правда, малышка, – Клио приблизился. – Хватит ломать комедию. Если хочешь чего-то, просто скажи. Ненавижу ломающихся баб. Не хочешь – убирайся. Но не выноси мне мозг своими вечными извинениями. Ты все равно потом еще ни раз потопчешься по мне. Тебе доставляет удовольствие ковырять старые раны. Ты с ума сходишь от этого. Думаешь, что власть надо мной имеешь? Но это не так… – Кавьяр почти выплевывал эти слова мне в лицо. Я почувствовала запах сигарет, смешанный с алкоголем. – Ты не можешь причинить мне боль, Лена. У тебя нет такой власти.
- Тогда почему ты так злишься? – резанула в ответ.
На мгновение грек растерялся, чем я тут же воспользовалась.
- Если бы тебе было плевать на меня. Ты не делал бы всего того, что делаешь. Защищаешь, спасаешь, нервничаешь и ревнуешь. Это, по-твоему, как называется?
