Вероника Мелан - Ассасин
Застонав, я свесила с кровати ноги, потерла виски и запретила себе думать. Только не про вчерашний вечер, только не про Рена и только не плакать.
«Не хватало еще. Не стоит он того».
Нет, он, возможно, и стоил моих слез, но, так или иначе, придется его забыть.
Стоило добрести до ванной, как зазвонил телефон, пришлось вернуться и поднять трубку.
— Алло?
Звонил Харт Мичман — мой начальник.
— Эллион? Здравствуй.
— Доброе утро, босс.
— Сегодня поступил новый крупный заказ от «Стэндэд Компани». Будь добра подъехать в офис к половине второго.
Я быстро взглянула на часы, которые показывали одиннадцать утра. Несмотря на то, что в запасе у меня было почти три часа, я понимала, что не смогу выглядеть хоть сколько-нибудь достойно, даже если пролежу в постели до вечера. Тело болело, будто по нему проехали грузовиком, голова раскалывалась, руки тряслись, как у пьяницы. В довершение ко всему я подозревала, что и глаза мои лучше выглядеть не стали — с такими не работать, а отпугивать клиентов.
— Харт, пожалуйста, дайте мне сегодня выходной. Я… очень плохо себя чувствую.
— Никаких выходных, Эллион! — тут же заорала трубка. — Это же проект месяца — сам Марк Стэндэд собственной персоной обратился к нам. Какой может быть выходной, какая болезнь? Жду тебя в офисе в половине второго, и точка!
Раздались короткие гудки.
Ого. Верно говорят: «Если пришла беда, отворяй ворота». Вот к нам пожаловал и сам Марк Стэндэд. Очень вовремя. Как раз по мои кровавые очи. Тьфу! Придется попробовать привести себя в порядок.
До офиса я добралась вовремя. Толкнула входную дверь, миновала приемную секретаря и сразу же направилась в кабинет начальника.
— Добрый де…
И осеклась, когда увидела, что босс сидит не один.
Прочистила горло, завершила фразу:
— Добрый день.
Напротив Харта за дубовым столом сидел высокий незнакомый мужчина приятной наружности. Одет он был в серый костюм, светлые волосы тщательно зачесаны назад, на запястье сверкали дорогие часы. При моем появлении незнакомец поднялся с кресла и вежливо кивнул в знак приветствия.
— Эллион, — моего босса распирало от важности, — познакомься — это Марк Стэндэд — глава корпорации «Стэндэд Компани».
— Очень приятно, Эллион.
Я пробубнила, что это взаимно, и Харт вновь повернулся к гостю:
— Я необычайно рад, что вы лично посетили наш офис. Чрезвычайно, скажу я вам.
— Приятно, спасибо, — перебил его человек в костюме, голос которого прозвучал вежливо, но довольно прохладно. Он повернулся ко мне, какое-то время изучал мое лицо — точнее, ту его половину, которая не была скрыта солнечными очками, — затем улыбнулся. — Эллион Бланкет. Я слышал, вы лучший дизайнер по витражам этого города.
Он просчитался с лестью — сегодня мне было не до комплиментов, поэтому я отделалась лишь вежливым кивком, параллельно игнорируя жестикуляцию босса, которому не терпелось, чтобы я сняла очки, — мол, ты ведь проявляешь неуважение!
«Прости, Харт, но сегодня я очками проявляю уважение».
Утром мое отражение выглядело уже не так пугающе, как накануне, но глаза продолжали болеть, и краснота не исчезла. Пришлось искать защиту и от яркого света, и от любопытных людских глаз. Кто же знал, что важному клиенту придет в голову идея посетить наш офис именно сегодня?
А босс, похоже, за своеволие лишит меня премии — его шея от неудовольствия уже покрылась красными пятнами. Чтобы хоть как-то сгладить неловкую ситуацию, я вежливо улыбнулась и произнесла:
— Я приложу все усилия, чтобы результат моей работы вас порадовал, мистер Стэндэд. Надеюсь, вы простите меня за эту невежливую деталь, — я постучала указательным пальцем по дужке очков. — Но вчера я по неосторожности получила ожог глаз в солярии, и мне не хотелось бы вас смущать.
— Конечно-конечно, без проблем, — кивнул Марк, и Харт мгновенно расслабился. — Тогда перейдем к делу. Так как я уже выбрал рисунок, мне осталось лишь показать вам место в галерее, где витраж будет располагаться. Я хотел сделать это уже сегодня, но неожиданно возникшие дела не позволяют, придется перенести визит туда на другой день. Как только я определюсь с точной датой и временем, я провожу вас лично либо поручу это кому-либо из сотрудников. Вас это устроит?
— Конечно. Я просто буду ждать вашего звонка.
Мистер «Дорогой пиджак» повернулся и пожал руку Харту.
— Спасибо, что уделили мне время.
— Это вам спасибо! Рад предстоящему сотрудничеству.
Марк поднялся с кресла, расправил несуществующие складки на ткани и вежливо поклонился. Проходя мимо меня к двери, он сочувственно произнес:
— Будьте осторожны с соляриями.
— Спасибо.
У меня возникло стойкое ощущение, что он не поверил ни единому моему слову.
Я медленно водила пальцем по гладкому горлышку пивной бутылки.
Сидя на широких железных перилах моста, я смотрела на протекающую внизу темную речную воду. За моей спиной бесконечным потоком неслись машины, колеса грохотали по асфальту, перекрытия вздрагивали.
Бутылка в моих руках была уже третьей по счету.
Пытаясь укрыться от тоски, которая вечером-таки одолела меня, я насильно вливала в себя горькую жидкость в надежде на то, что это поможет притупить чувства. Боль и правда немного утихла, однако душа продолжала скулить от жалости к себе и одиночества.
В ночном небе клубились серые облака, воздух напитался влагой.
«Как он теперь? Где? Что делает в эту минуту?»
Перед глазами возникло знакомое лицо. Рен.
Неужели уже забыл обо мне? Наверное, забыл. Наверное, покинув ресторан, сразу поехал домой, спокойно почитал газету, посмотрел телевизор и лег спать. Может быть, перед этим черноусый Антонио накормил его вкусным ужином (ведь в ресторане мы так и не поели). В любом случае мистер Декстер, в отличие от меня, наверняка не мучился этой ночью кошмарами, не стирал со щек слезы и уж точно на следующий день не накачивал себя пивом.
Под грохот колес за спиной кружил один и тот же вопрос — а могло ли все пойти иначе?
Бессмысленный вопрос, глупый. Я всхлипнула, поднесла бутылку ко рту и сделала большой глоток.
Кажется, я напивалась. В какой-то момент мой шаткий контроль над эмоциями совсем утратился — захотелось завыть, нет, закричать в голос, чтобы меня услышал тот, кто сидел сверху и правил судьбами. Чтобы этот «кто-то» услышал, что я не согласна с его решением и не хочу покорно принимать долю, заранее уготованную мне до конца жизни.
Но вместо крика я хрипло произнесла любимое и одновременно ненавистное для себя имя:
