Вадим Смиян - Месма
На ее голову был наброшен черный платок, сейчас он распахнулся, и прямо перед Галкой предстало ее лицо – иссиня-бледное, но такое красивое, будто выточенное из белого мрамора. Глаза – большие, чуть запавшие, были почти черными и смотрели на Галку нелюдским взглядом – пристальным, немигающим, страшным…
Конечно же, Галина мгновенно узнала ее. Все та же покойница с проклятой фотографии, втиснутой ей в руки покойником-фотомастером. Никогда еще она не видела ее так близко…
Галке мучительно захотелось проснуться. Надо было, чтобы кошмар кончился, а для этого необходимо прервать этот тяжкий мучительный сон – немедленно и решительно. Девушка билась, дергалась, извивалась всем телом, глухо стонала… Однако сон не уходил, не прерывался, и она все глубже погружалась в леденящий душу кошмар. А между тем в ушах продолжал звучать вкрадчивый, мягкий и такой сладостный шепот:
« Ну что ты, лапушка… Что ж ты бьешься-то, горлица моя нежная… Не бойся же меня, не страшная я и не злая… Ну, иди ко мне… приласкаю, пригрею тебя.»
Женщина длинными тонкими руками мягко обняла Галку за плечи, ласково притянула ее к своей груди. Галка вдруг ощутила столь неодолимую силу в этих руках, что сопротивляться им она совершено не могла, даже если бы захотела. А она и не хотела… возникло страстное желание отдаться во власть этих рук, раствориться в их теплой уютной силе, предоставить этим рукам делать с собой все, что им будет угодно. Галя ощутила себя маленьким человечком, этаким младенцем, только что явившимся на свет. Она доверчиво прильнула к упругой груди этой высокой и сильной женщины, совершенно не замечая, что от ее тела веет пронизывающим холодом. Ей только смутно подумалось, что подобным образом чувствовал себя арденсеновский Кай, оказавшись в убаюкивающих объятиях Снежной Королевы…
« Иди же ко мне… Милая… славная… я ведь не такая, как все они… Я никогда не брошу… никогда не предам тебя… Тебе ведь хорошо, правда?..милая…»
« Мне… хорошо... - мысленно отвечала Галка. – Мне так хорошо!..»
Она прижималась головой к телу женщины, наслаждаясь упругостью ее крепких грудей, ей было так блаженно и удобно! Прижимая голову Галки ладонью одной руки к себе, пальцами другой руки она нежно перебирала ее волосы. И девушке казалось, будто она устроилась на руках доброй и ласковой матери… И что никто никогда так сильно ее не любил.
Только однажды мелькнула у нее странная мысль – а почему она не слышит, как бьется сердце этой такой сильной и такой ласковой женщины? Ведь она прильнула к самой ее груди! Но – мысль эта мгновенно куда-то исчезла, ушла, где-то затерялась… Галке было хорошо. И страха никакого она больше испытывала…
« Ты… будешь мне мамой?..- спросила Галка. – Будешь?»
« Ну конечно, Галочка! Конечно, мой птенчик… Я буду с тобой. Я буду твоей мамой. Ты только слушайся меня, ладно? А я стану тебя любить и оберегать…»
Галка сладостно улыбнулась в блаженной полудреме. Ее будут любить и оберегать! Счастье какое… такого в ее жизни и не было никогда.
« А как тебя зовут?..- спросила она. – Ты будешь мне мамой, а ведь я даже имени твоего не знаю. Или это твой секрет?..»
« Ну почему же, горлинка моя… Нет у меня от тебя секретов… Августой меня зовут…»
« Августа… имя какое странное…»
« Что же в нем странного? Есть ведь имя – Юлия! От него прозывается июль месяц… А от Августы – август месяц. Есть даже и такое имя – Октябрина…»
« Ну, такое имя придумали давно! – радостно сообщила Галя. – После Октябрьской революции.»
« Правильно! После революции, - женщина улыбнулась ей, и ее черные глаза лукаво блеснули. – А вот Августа – это придумали еще раньше! Намного раньше! Когда люди в древних богов верили. Августа – означает божественная…»
« Ты – Августа… Божественная… - счастливо улыбнулась Галка. – Ты только не уходи, ладно?»
« Ладно, милая… Но мы с тобой должны сейчас одну вещь сделать. Ты только не бойся, хорошо?..»
«Хорошо, Августа… Мне с тобой ничего не страшно! Ты ведь любишь меня…»
«Конечно, люблю…- Августа снова провела ладонью по ее волосам и нежно поцеловала ее. – Я тебя безумно люблю… Мы с тобой похожи… Иногда я смотрю на тебя и думаю, что ты – это я. Только такой я была очень давно – до войны еще…»
« Неужели правда? – совсем по-детски восхитилась Галя.
« Правда… А сейчас полностью доверься мне.Я ведь твоя мама! настоящая мама…»
Августа вдруг извлекла откуда-то из складок своего черного одеяния короткую блестящую трубочку, один конец которой был срезан наискось и остро заточен. Затем женщина непринужденно взяла Галкину руку в свою узкую ладонь с очень длинными пальцами. Галя почувствовала, как эти точеные красивые пальцы ласково сжали ее запястье, но ласка эта была такой, что девушке сделалось очевидно – ей ни за что не вырваться из их мощных тисков. При этом страха она по-прежнему не испытывала.
Женщина вытянула Галину руку перед собой и поднесла к ней отточенную трубочку.
« Будет немного больно, - сказала она, ласково взглянув на Галку. – Совсем немножечко… придется потерпеть.»
« Я потерплю…- блаженно отвечала Галя. – Я очень терпеливая…»
« Это я знаю, - ответила Августа и резко воткнула острый конец трубки в Галкину руку. Сделала она это одним движением, без малейшего колебания, словно вонзала металл в неживую плоть… на долю секунды Галке вспомнилась картина Массейса и нож Иродиады. Иродиада таким же движением вонзала нож в мертвую голову… Острая боль мгновенно пронзила все Галкино тело, но она даже не ойкнула, с интересом наблюдая за тем, что будет дальше. Только вздрогнула и поморщилась. А потом ей стало снова покойно и хорошо…
« Ты молодец,» - прошептала Августа и припала к другому концу трубочки своими бледными губами. Галка с некоторым недоумением смотрела на женщину-покойницу, которая сошла непостижимым образом со страшного фотоснимка, и теперь вот пребывала рядом с ней, склонившись над ее вытянутой рукой. Так невероятно и захватывающе… Галке постепенно делалось томительно и сладостно, хотелось лечь и расслабиться, вытянувшись во весь рост…
« Что ты делаешь, Августа?..» - невольно спросила она.
« Пью твою кровь, - отвечала женщина так естественно, будто пила вишневый сок. – Так надо, Галочка… поверь мне, милая – так надо.»
Галя ощутила, как ее начало покачивать, словно она плыла по мягким и теплым волнам куда-то в неведомые и манящие дали. У нее закружилась голова…Неудержимо захотелось в сон, беспробудный и сладкий сон.