Катри Клинг - Предсказание
Рон, конечно, был не так хорош собой, как Гарри Поттер, но все внешние недостатки этого длинноносого долговязого парня оказались несущественными на фоне его врождённого умения доставлять женщине удовольствие. К тому же вдруг выяснилось, что Гермионе почти до истерики отвратительны шрамы и ожоги. И Гарри не мог её за это осуждать. После последней битвы этого добра у победителя Волдеморта было навалом. И хотя в день их встречи над Лондоном стояла влажная предгрозовая жара, Гарри был вынужден надеть прихваченную с собой куртку, потому что заметил - Гермиона едва не падает в обморок при виде его еле поджившей изуродованной кожи.
Так закончилась коротенькая история первой неуклюжей любви Гарри Поттера и длинная, сроком в шесть лет, история детской дружбы трёх неразлучных гриффиндорцев. Детство кончилось, и всё осталось в прошлом. Безжалостно и безвозвратно. Гарри вступил во взрослую жизнь один. Покалеченный и с магией разрушительной силы внутри.
Временное правление Министерства магии, скрепя сердце, под давлением Дамблдора разрешило Гарри закончить Хогвартс, и даже оплатила мировому герою последние два семестра обучения. Но при этом были приняты все мыслимые меры предосторожности: у Гарри конфисковали волшебную палочку, метлу и плащ-невидимку. Теперь всё это хранилось у Дамблдора. А ещё все в волшебном мире были предупреждены ни в коем случае не обращать заклинания на Гарри Поттера и вообще по возможности не пользоваться при нем магией. Никто из волшебников не знал, как может отрикошетить от Гарри даже самое простенькое заклинание.
Сила Тёмного Лорда спала, крепко запертая в его теле. Гарри никак её в себе не чувствовал, но большинство членов правления, попавших под влияние Фаджа, были убеждены: если юноша начнёт колдовать, магия пробудит Волдеморта и наступит конец света. Конечно же, всё это был бред. «Наверное». Гарри не мог быть ни Томом Риддлем, ни Волдемортом. Как вообще можно было быть кем-то из них, когда у него даже нет волшебной палочки?!
Случившееся с Гарри и вердикт Временного правления потряс всех. Даже Драко Малфой смотрел на него с сочувствием. Хотя, с Драко всё было очень и очень странно. Гарри так и не понял, что происходит с Малфоем, но то, что он спас его от Люциуса, переходило все границы. Когда Гарри вышел из больницы за несколько дней до возвращения домой, от него шарахались все, кроме Драко. Как-то само собой получалось, что они всё время оказывались вместе в последние дни своего пребывания Хогвартсе. Они не разговаривали и не подходили друг к другу близко, но Гарри становилось намного легче от того, что блондин не боится его и держится так же холодно и отстранённо, как и раньше. Даже погружённый в свои переживания, Гарри не мог не удивиться потрясающей выдержке Драко. К Гарриному выходу из больницы надменный слизеринец уже вовсю носил ярлык «Сын особо опасного преступника», но носил его с честью. С гордо поднятой головой. Гарри так не смог бы. Он был рад, что в школе почти никого не осталось, и на него не таращится шестьсот пар перепуганных глаз. Драко повезло меньше. Его заклеймили ещё тогда, когда все ученики были Хогвартсе. Наверняка ему досталось по первое число. Гарри даже испытал нечто сродни сочувствию к сыну человека, хотевшего его убить.
Хотя Гарри в тот момент было не до Люциуса Малфоя. Когда врачи наконец разрешили сыщикам из Министерства допросить Гарри, у того странным образом вылетел из головы эпизод, когда Люциус хотел убить его. Может быть, причиной тому были личные Гаррины душевные терзания. А может быть - Драко, закрывший его собой в тот момент, когда Люциус произносил «Авада...». После этого Гарри потерял сознание и пришёл в себя только в больнице. А после ничто уже не имело значения.
Гарри даже не знал, что его так сильно подкосило - крушение того маленького хрупкого мирка, в котором он жил, или так плачевно завершившиеся первые серьёзные отношения. А может быть, просто ущемлённое самолюбие. С героями так не поступают. Это нечестно. Бесчеловечно.
Сейчас в Гарри наравне с сопливым детским горем прочно сидело какое-то абсолютно взрослое понимание жизни. Третий лишний. В конце концов, Гермиона должна была определиться. Она ничего ему не обещала. Это были лёгкие, ни к чему не обязывающие отношения. Но больно теперь было не от её выбора, а от того, КАК она сделала этот выбор. «Ты должен смириться. Должен привыкнуть к тому, что ты всегда один. Просто прими это, и всё! От одиночества не умирают, Поттер, прекрати жаловаться! В конце концов, остался Снэйп. И Волдеморт. Вот кто всегда с тобой. Чёрт».
~* ~
- Можно? - раздался за дверью голос Эмили.
- Да, конечно, - севшим голосом отозвался Гарри, вытирая одеялом мокрое лицо.
Эмили вошла в комнату, и Гарри стало как-то легче дышать. На ней было яркое летнее платье - зелёное, с крупными белыми ромашками. И что-то блестящее в волосах. Подробностей Гарри разглядеть не мог.
Она поставила ему на колени поднос и приветливо спросила:
- Ну, как ты?
Этот вопрос отозвался пульсирующей болью в плече, и Гарри негромко ответил:
- Спасибо, я в порядке.
- Северус сказал, что вы пробудете тут до конца лета, - Эмили словно не замечала Гарриной зажатости. - Это хорошо. Дом почти всегда пустует. Нам с мужем некогда сюда приезжать.
- С мужем?! - в недоумении спросил Гарри и тут же закусил губу. «Снэйп меня убьёт».
- Да, мой муж постоянно в разъездах. Он археолог... - Эмили коснулась Гарриного плеча. - Кушай, пока не остыло.
- А-а-а... Спасибо, - пробормотал Гарри. Он уже и забыл, что можно услышать нечто подобное. Снэйп обычно ограничивался тем, что просто ядовито интересовался, к чему было разогревать еду, если Гарри снова дожидается, когда всё остынет.
На этот раз на подносе не оказалось гоголь-моголя. «Слава Богу! Никогда больше не буду пить сырые яйца!» Вообще, всё это время Гаррин рацион состоял из жидких, протёртых и отварных блюд. Но сегодня на подносе лежали тосты, а в яичнице оказались кусочки бекона. Да неужели. Наконец-то.
- Ключи от дома будут у Северуса, - сказала Эмили. Она сидела на кровати Снэйпа, стройная, пышноволосая, и Гарри снова пожалел, что не может видеть её лица. - Можете чувствовать себя тут совершенно свободно.
«Свободно! Она что, не знает, что Снэйп не выпускает меня из комнаты?»
- Я завтра уезжаю в Лондон, - продолжала Эмили. - Так что теперь будете хозяйничать тут сами.
При этих словах Гарри чуть не подавился. Можно себе представить. Как они со Снэйпом вместе готовят ужин. Вот семейная идиллия!
- У вас большой дом? - спросил Гарри. Наверное, в этом вопросе нет ничего запретного. Хотя Снэйп в любом случае найдет к чему придраться. А молчать невежливо.
