Катри Клинг - Предсказание
Гарри не хотел плакать из-за Снэйпа. Ещё чего не хватало!... Он раздражённо вытер глаза, но это не помогло. Слёзы полились в три ручья.
Глава 7.
Давно пора было смириться с тем, что его присутствие всех раздражает, а сам он никому не нужен. За два месяца он получил от Рона и Гермионы лишь несколько коротких записок с ничего не значащими пустыми строчками. «Привет, всё хорошо, чем занимаешься, мы нормально, пока». Но на самом деле им было абсолютно не интересно, что с ним творится, да и никому по-настоящему не хотелось знать, как он себя чувствует и чем занимается. Никого не волновало, мучают ли его кошмары. И что вообще с ним происходит после всего, что случилось.
Гарри мог ожидать этого от кого угодно, но только не от самых близких ему людей. Они просто перестали нуждаться в нём. Третий лишний. Рон и Гермиона остались вдвоём на целый месяц, и этого хватило, чтобы всё решилось. Она всё-таки выбрала. Не его. Рона. И, возможно, это было правильно. Но так жестоко...
Гарри почти весь май пролежал слепой, израненный и с сознанием того, что внутри него заперт Волдеморт. Да, ученикам было строжайше запрещено навещать его, и Гермиона однозначно ничем не могла ему помочь. Так же, как и Рон. Но Гарри надеялся, что друзья хотя бы думают о нём, и от этого ему было уже не очень мучительно лежать три недели с повязкой на глазах. Около его постели постоянно дежурили учителя. Все были такие добрые, предупредительные, и говорили, что он обязательно поправится, надо только немного подождать. Лучше бы он умер.
Гарри очень хорошо помнил тот день, когда с глаз сняли повязку. Пришли Дамблдор, профессор МакГонагалл, Артур и Молли Уизли. А мадам Помфри передала ему письма. От Невилла и Джинни. Рон и Гермиона тоже прислали ему записку - несколько строчек. Гарри много раз писал им, но неизменно получал в ответ только короткое послание на тему «Выздоравливай скорее». Зато Джинни, пока он валялся под замком в лазарете, писала постоянно, и с каждым разом её письма становились всё более странными. А однажды Джинни не выдержала и написала ему, что Рон и Гермиона теперь вместе, и вряд ли их сейчас волнует что-то, кроме совместного времяпровождения в ванной для старост. Судя по всему, Рону удалось сделать то, чего никак не удавалось Гарри. Гермиона наконец-то начала получать удовольствие в постели, и это сыграло решающую роль в их с Роном отношениях.
Да, Рон с Гарри в последний год были больше соперниками, чем друзьями. Гарри видел, как угнетает Рона положение Вечного Номера Два при Великом Герое Хогвартса, и то, что Гермиона отдала предпочтение Гарри, Рона просто подкосило. Их отношения стали натянутыми. А Гермиона, похоже, сама никак не могла определиться в своих симпатиях. Бесспорно, Гарри ей нравился внешне, но она по-прежнему не могла избавиться от детской влюблённости в Рона. Да, Гермиона не клялась Гарри в любви и преданности, и тот факт, что она ему отдалась, тоже ничего не значил. Они просто решили попробовать завязать более серьёзные отношения - вдруг что-нибудь получится... Никто не говорил, что всё уже решено и продлится вечно. Просто Гарри в неё влюбился. Наверное, под впечатлением от первой физической близости. А она... Она влюбилась в Рона. Ну, может быть, «влюбилась» - не самое точное определение, но иногда хороший секс имеет очень большое значение. Рон смог дать ей то, что не получилось у Гарри. Что ж. Надо было не иметь глаз, чтобы не понять, что Гермиона никогда не переставала думать о Роне Уизли.
Гарри долго сидел над письмом Джинни, не в силах поверить в прочитанное. Пока он валялся в лазарете весь в бинтах и повязках, они... Просто вычеркнули его из своей жизни. Точнее, жизнь вычеркнула его. Самое ужасное, что это было нормально. Такое происходило сплошь и рядом. Когда у кого-то с кем-то начинался серьезный роман, старые друзья оказывались начисто забыты. На глазах у Гарри это странное явление набирало обороты среди старшеклассников. Но он был уверен, что с ними троими такое никогда не случится, что дружбу удастся сохранить, как бы ни сложились дальнейшие отношения. Однако их детская дружба плавно и неумолимо сходила на нет. Они выросли и стали слишком разными, чтобы по-прежнему оставаться вместе. В данных обстоятельствах третий был лишним. Кто-то непременно должен был остаться за бортом. На сей раз там оказался Гарри, и дороги назад ему больше не было.
Это было больно. Мадам Помфри устроила Джинни разнос за то, что та беспокоит больного, но Гарри все же был благодарен за письмо. В любом случае, лучше знать правду. Горько, зато никаких иллюзий. Обидней всего оказалось то, что его даже не удосужились предупредить, словно всё и так было ясно.
Конечно, Гермиона поступила... нехорошо. Она должна была сказать. Это было как-то не нечестно. Но раз уж всё случилось именно так, то значило лишь одно: Гермиона влюбилась по-настоящему. За настоящее чувство не имеет права осуждать ни один человек. Это священно. И Гарри, переступив через свою растоптанную любовь и задавленную гордость, написал им снова. Он заставил себя думать об этом, как о чём-то совершенно нормальном. Он по-прежнему любил их обоих и продолжал считать своими друзьями и немедленно написал об этом. Он не хотел их терять и был готов забыть обо всём. Лишь бы они не бросали его. В ответ на своё жалкое, полное унижения и боли письмо Гарри получил: «Мы рады, что ты всё понимаешь, спасибо тебе за это. Ждём, когда ты выйдешь из больницы». Но на самом деле они совсем не ждали.
Как только учащимся разрешили досрочно покинуть территорию школы в связи с последними событиями, Рон и Гермиона уехали первыми, даже не дождавшись, когда Гарри выпишут. С тех пор он получал от них лишь записки - дань вежливости на его длинные письма, наполненные звериной тоской и одиночеством. В июне Гермиона и Рон наконец-то вняли его мольбам и условились с ним о встрече на Диагон-аллее. Свидание, которого Гарри так долго ждал, не принесло никакой радости. Они решили посидеть в кафе. Хорошо, что время было обеденное, и можно было заполнить неловкие паузы жеванием. Нет, в отличие от всех остальных, Гермиона и Рон не боялись его и не считали, что в Гарри вселился Волдеморт. Спасибо и на этом. Но почему-то вдруг оказалось, что им троим совершенно не о чем говорить. Хотя Рон и Гермиона отчаянно пытались притвориться, будто с оживлением вспоминают прошлые приключения, Гарри видел, что им это уже не интересно. У них все было впереди.. А у него будущего вообще могло не быть. К тому же Гарри ревновал - несмотря ни на что - а ещё его терзало мучительное чувство неполноценности из-за того, что он оказался совершенно никчёмным любовником.
Рон, конечно, был не так хорош собой, как Гарри Поттер, но все внешние недостатки этого длинноносого долговязого парня оказались несущественными на фоне его врождённого умения доставлять женщине удовольствие. К тому же вдруг выяснилось, что Гермионе почти до истерики отвратительны шрамы и ожоги. И Гарри не мог её за это осуждать. После последней битвы этого добра у победителя Волдеморта было навалом. И хотя в день их встречи над Лондоном стояла влажная предгрозовая жара, Гарри был вынужден надеть прихваченную с собой куртку, потому что заметил - Гермиона едва не падает в обморок при виде его еле поджившей изуродованной кожи.
