Мануэль - Киллерёныш
Игорь чуть бы не выл от бессилия. Но вдруг его что-то дёрнуло.
«Не сдавайся!» – прозвучал в глубине сознания знакомый звонкий голос.
Игорь завертел головой.
«Антошка! Где ты? Что с тобой?»
«Не сдавайся! Не сдавайся!»...
…его ладони медленно, но уверенно скользят по гладкой теплой спинке Тошки.
Вниз... Вниз... К изгибу ягодиц. Прохладных, упругих, вздрагивающих, в пупырышках.
Вниз... Вниз... По бедрам, икрам, к пяточкам.
Кряк! Едва слышный звук, эхом отдался по всей камере, ломая звенящую тишину… Игорь испугался, что сейчас вылетит дверь и ворвутся головорезы его бывшего шефа… Но прошла секунда.. другая…
«Нервы» — подумал Игорь, и тут же понял: в его пальцах что-то есть.
Колечко! Это проволочное колечко! Это оно напугало его, с клацаньем отломившись от кроватной сетки.
Глава 15
«Шмяк». Верёвка упала на пол.
Антошка растер посиневшие ладони, размял запястья, и вдруг услышал как щёлкнул замок. Мальчик поспешно сунул осколок на «место», набросил верёвку на руки, поудобней улёгся, и прикрыл глаза.
Вошел мужчина, плотно сбитый, с большим пивным животом. Узкие прорези глаз глянули на мальчишку.
Из-за спины гостя выглядывал маленький лысый дядька, заходивший днём.
— Вот, Султан Рахметович, это и есть тот мальчик, — с подобострастной улыбкой сказал он. — Что прикажете делать?»
— Вижу, вижу, — добродушно сказал хозяин. — Я заходил уже. Вот зайдём в нейтральные воды, я им и займусь. А пока следите, чтоб не сбежал, да накормить не забудьте, мне он довольным нужен.
Они ушли, а мальчик тут же сел.
Бежать! Если это корабль, то должен быть спасательный круг.
Только вот удастся ли добраться до берега? Далеко ли до него?
Антон попробовал открыть иллюминатор. К его удивлению, он открылся очень легко. Его даже не заперли! Свежий морской воздух ворвался в каюту и охладил возбуждённое лицо мальчика. Он стал вглядываться вдаль.
Как хорошо ты, о море ночное, -
Здесь лучезарно, там сизо-темно:
В лунном сиянии, словно живое,
Ходит, и дышит, и блещет оно.
С тех пор, как Антон прочитал в книжке эти стихи, он часто пытался представить себе эту картину. Моря он никогда не видел, но в его сознании часто возникал образ безбрежного водного пространства, и огромного лунного диска, отражающего слабый туманный свет на чёрные в ночи волны.
Настоящее море было изумительно красиво. Оно обвораживало и манило к себе. Мальчик просунул в иллюминатор голову и стал протискивать плечи…
«Да что же я делаю!» – ужаснулся Антон и замер. Наваждение ушло. Мальчик тихонько рассмеялся. Какой же он глупый! Он видел только море и ничего больше не замечал. А между тем внизу была палуба, дальше тянулся бортик. Хм… Полезно иногда и вниз посмотреть…
Антон стал было двигаться назад, как вдруг ему в голову пришла шальная мысль.
А что если поиграть с ними в прятки?
Мальчик прислушался. Всё что он мог услышать – лёгкий плеск волн, да шум моря. Ни разговоров, ни шагов.
Он подался назад, и высвободился из «лап» металлической рамы.
Сев на кровати, чтобы перевести дух, Тошка сладко зевнул, потянулся и вдруг вскочил. Прижав ладони к передку джинсиков, он пританцовывая, запрыгал по каюте. Вот те на… Но как же он до сих пор оставался сухим, несмотря на то, что прошло уже столько времени, да ещё внутри не один глоток сока.
Расстёгивая на ходу молнию и стаскивая к коленям джинсы вместе с трусиками, он прыгал наугад, и совершенно случайно оказался у входной двери.
«О… В самый раз» — мелькнула озорная мысль.
Глупо хихикая, мальчик «открыл по ней огонь», поливая заодно и стену и пол.
Уф… А теперь – прятки!
Антон вернулся к кровати и опять полез в иллюминатор. Но теперь, он сначала просунул руки, а потом, стал проталкиваться сам.
Так было намного удобней. Вначале он помогал себе руками, упирая их в стенку надстройки, а когда дело дошли до попки, мальчик смело нырнул вниз и упал на руки. Перебирая ими по тёплым доскам палубы, он дошагал до самого бортика, но выполз только до колен. Пришлось, собрать все свои силы и, рывком вырвать оставшуюся часть на свободу. Со стороны это выглядело, что мальчик всего лишь решил встать «вверх тормашками».
Ух и повезло же ему… Он мог и головой о палубу шмякнутся, и коленки отбить, и за борт кувыркнутся, но всё же, после этой авантюры, мальчик лежал на палубе, на спине и всей грудью жадно вдыхал пахнущий солью морской воздух.
— Ушёл, а свет не выключил – пробормотал мальчик и ухмыльнулся. – Какой я нехороший!
И правда. Свет лился только из иллюминатора его каюты.
— Чего это я разлёгся?! – добавил он. – Вот долежусь, что сцапают.
Мальчик, перевернувшись на живот, стараясь не шуметь, ползком, двинулся вдоль фальшборта в сторону кормы, в надежде отыскать надёжное для прятки место. Собрав все свои познания о судах, почерпнутые в журналах и книгах, он решил, что такое место может быть только на носу или в корме, потому что там много ящиков для всяких нужных вещей, называемых мудреным словом «рундук». Надстройка, как он успел заметить, начиналась в середине яхты, а значит, впереди просторно, и потому опасней.
Рундук встретился ему раньше, чем он дополз до кормы. Антон поднял крышку и уставился на содержимое. В полутьме он сначала не сообразил что это, но пощупав рукой, и ощутив шершавую поверхность, похожую на твёрдый пенопласт, понял, что это спасательные жилеты.
Гм…
Недолго думая, он стал выбрасывать их, один за другим, за борт. Последний же, подумав несколько мгновений, нацепил на себя, и, перегнувшись через фальшборт, глянул вниз…
Прыгать туда не хотелось. Берег, скорее всего, очень далеко, и барахтаться в воде неизвестно сколько, ему не улыбалось. Антон продолжил поиски, на этот раз на четвереньках, то и дело оглядываясь назад; ползти в жилете было неудобно.
Вот и конец надстройки, а за ней кормовая площадка. Сколько здесь всего! А главное, под пустыми рострами, лежат туго свернутые, перехваченные канатами тюки, с узкой щелью между ними. Вполне подходящее укрытие для тощего мальчишки.
Антон, извиваясь всем телом, задним ходом протиснулся в эту щель, задёрнул «вход» свисающей сверху парусиной, и замер.
* * *
Скованными за спиной руками орудовать было очень трудно. Игорь потратил немало времени, пока разогнул колечко и сделал из получившейся проволочки отмычку, но как ни тыкал ею в скважину на наручниках, заветного щелчка так и не услышал.
