famlia - Sing For Me, Cry For Me
Они не замечали ни изучающего взгляда Снейпа, ни подозрительного прищура Драко, ни удивлённых глаз Гермионы. Им было всё равно. Они упивались ощущением друг друга; они с восхищением открывали для себя те эмоции, которые вызывали друг в друге; им безумно нравилось чувствовать друг друга вот так, кожа к коже.
Наконец Люциус смог совладать с голосом:
- Всё в порядке, Северус. Мистер Поттер всего лишь показывал мне, насколько острый у него нож, поскольку я имел неосторожность выразить некоторые сомнения относительно этого факта.
- И мистер Поттер сумел развеять твои сомнения?
- Думаю, да.
- Замечательно. В таком случае, я надеюсь, мы все наконец сможем вернуться к работе. - Он обернулся к классу и чуть ли не пролаял: - Так! Чего вы все ждёте? За работу! Живо!
Снейп никак не мог понять, что именно, но что-то определённо было не так. Он был не настолько глуп, чтобы поверить, будто Люциус заявился сюда только потому, что хотел с ним увидеться; и что это желание оказалось настолько велико, что он даже решил остаться в классе во время урока. Что-то происходило, и это что-то, без сомнения, имело прямое отношение к Поттеру. И это было странно. До чрезвычайности странно и интригующе. И ему хотелось выяснить, что же всё это значит.
Гарри тяжело дышал. Он никак не мог поверить, что только что угрожал Люциусу Малфою перед классом, битком набитом слизеринцам, и всё же умудрился остаться в живых. Вот сейчас он был действительно напуган, но при этом не мог и отрицать, что ему очень понравилось пережитое им недавно чувство. Пьянящее чувство абсолютной власти.
Люциус тем временем тоже пришел в себя. Он был одновременно и поражён, и удивлён. И он тоже ощутил власть, излучаемую Гарри. Это было как наркотик - совершенно восхитительно, и теперь он жаждал большего.
Гарри снова повернулся спиной к Люциусу, и тот положил руки ему на бёдра, тем самым заставив задохнуться от неожиданности. Малфой склонился к самому уху Гарри, и, щекоча его своим дыханием, сказал повелительным и опасным голосом:
- А теперь послушай меня, котёнок. Или мне следует называть тебя тигром? Похоже, ты у меня малыш с характером. Впрочем, я всегда это знал. - Его руки до боли сжали бёдра Гарри, и юноша невольно прикусил губу, стараясь сдержать болезненный стон. Гарри был уверен, что Люциус попросту убьёт его после той выходки, которую он только что выкинул, и был невероятно удивлён, когда понял, что у Малфоя на уме совсем иные мысли. - Мне не нравится то, что ты проводишь столько времени в компании этой твоей грязнокровной ведьмы, мисс Грейнджер. Разве ты ещё не понял, на что я способен, если кто-то или что-то вызывает моё неудовольствие? Особенно если это касается того, что принадлежит мне?
- Я не сомневаюсь, что ты просто сгораешь от желания просветить меня, - с вызовом ответил Гарри.
- И я сделаю это с радостью. Я избавляюсь от этого, любовь моя. Так же легко, как делаю это.
И он щелкнул пальцами. Гарри задохнулся.
- Ты не посмеешь.
- О да, ещё как посмею. И, могу добавить, сделаю это с величайшим удовольствием.
- Нет.
- Да.
- Я тебе не принадлежу.
- Это ты так думаешь. Но я могу гарантировать, что ты очень глубоко ошибаешься.
- Ты не имеешь никакого права указывать мне как, с кем и на что я могу тратить своё личное время.
- Я могу и буду, любовь моя. Более того, думаю, что я делаю это уже прямо сейчас.
- Гермиона - мой друг.
- Я могу только догадываться, какой трагедией станет для тебя эта потеря.
- Чего ты хочешь?
- Кроме тебя? Что же, дай подумать. Я бы хотел встретиться с тобой. Например, сегодня ночью.
- И ты не причинишь ей никакого вреда.
- В Малфой-Мэноре, в полночь.
Гарри фыркнул.
- Ты, должно быть, шутишь. Сомневаюсь, что мне сегодня представится возможность прогуляться возле твоего родового поместья.
В ответ Малфой лишь неодобрительно поцокал языком.
И прежде, чем Гарри понял, что происходит, Люциус схватил его руку и что-то надел ему на палец. Всё ещё продолжая удерживать Гарри за запястье, он что-то певуче произнёс себе под нос и сразу же вслед за этим последовал мощный взрыв, равного которому класс Зельеварения не знал с тех достопамятных времён, как Невилл сварил здесь своё последнее зелье. Подземелья содрогнулись. Класс затянуло настолько плотной пеленой дыма и копоти, что и собственной руки было не разглядеть. Люциус, пользуясь ситуацией, вновь крепко прижал к себе Гарри и внезапно ощутил, что у него перехватило дыхание.
В груди разлилось тяжёлое, давящее ощущение. Вокруг сердца как будто невидимый узел обвязали, который всё рос и рос, становясь с каждой секундой всё более плотным, и в какой-то момент Люциусу показалось, что он больше не сможет дышать. Он был оглушён, потрясён, шокирован. Он даже и предположить не мог, что всё случится настолько быстро. Такого раньше никогда не было.
Малфой отстранился от Гарри, и мог бы поклясться, что услышал, как тот… мяукнул. Сладчайший Салазар, всё развивается слишком быстро. Такого просто не может быть. Но, тем не менее, он совершенно отчётливо слышал, как Гарри прошептал: - «Ближе», и инстинктивно попытался удержать его рядом с собой. Комната всё ещё была полна дыма, и разглядеть что-либо было абсолютно невозможно. Внезапно его резко оттолкнули, но прежде, чем Гарри смог сбежать, Люциус обхватил его за талию и плечи, притянул к своей груди и прошептал в покрасневшее ушко:
- Кольцо, которое я надел тебе на палец, это портключ. Сегодня в полночь он доставит тебя в Малфой-Мэнор.
Затем он взял руку Гарри и поцеловал палец, на котором ярко сверкало его кольцо.
- Увидимся позже, любовь моя. - И Малфой выскользнул из класса.
Ему было необходимо подумать.
Глава 9 Раскол
Прошло уже довольно много времени, но единственным, что пока удалось расчистить, оказался воздух, избавленный от дыма и копоти, вызванных взрывом, в то время как в голове Гарри по-прежнему царил жуткий кавардак. Он сел за парту и опустил голову на лежащие перед ним перекрещенные руки. Это было странно, очень странно; это сбивало с толку и даже больше того - это было совершенно невозможно и невероятно пугающе. «Ты не мог так легко сделать этот пресловутый шаг от ненависти до любви, со всеми этими неистово колотящимися сердцами и непонятным томлением в груди». Но что бы он ни говорил, Гарри всё ещё ощущал это странное, но от этого не менее приятное чувство: будто что-то невидимое поселилось внутри него, что-то по-настоящему счастливое; или словно бы его душа обрела собственную, счастливую жизнь, столь отличную от той, которую вёл сам Гарри. Он всё ещё ощущал тепло, которое омыло всё его тело, стоило только Люциусу оказаться рядом; он всё ещё ощущал что-то на пальце... Кольцо!
