Эдуард Снежин - Оторва
А в мозгу отчётливо отпечаталась весть из будущего:
«Вы не будете с Ларисой вместе».
Приговор был ясным и окончательным, без тени всякого сомнения.
Ноосферное поле, содержащее в себе всю информацию о жизни прошлой, настоящей и будущей, довело её до меня.
Нельзя передать словами, какой ужас сковал все мои члены, я не мог пошевелиться, и так, парализованный, незаметно забылся сном.
Никогда не сообщил я Ларисе или кому-либо о роковом послании, было выше моих сил обсуждать откровение с небес.
Прибежала зарёванная Светка.
- Он, он …
- Что случилось, Света? - строго спросила Лариса.
- Фаукат… он пьяный… таскал меня за ноги, вот даже все ногти сорвала! – показала она на самом деле кровоточащие и сломанные ногти с остатками серебристого маникюра, наверно девушка цеплялась ими за пол.
- Я еле сбежала, он грубо взял меня и отлучился в ванную!
- Вот скотина! – возмутился я, зная необузданный нрав татарина, хотя у нас лично с ним никогда не было стычек, - за что он тебя?
- Я шла с Сашкой, а тут он. Схватил и повёл к себе.
- А Сашка?
- Ничего. Застыл, как вкопанный.
Я не удивился этому. Сашка имел тормозной темперамент, и никогда не привязывался к девицам, с которыми спал.
- Ты спала с Сашкой? – спросила Лариса.
- Только раз, когда купались все, - всхлипнула Света.
- И, наверно, блядь, шла к нему в другой раз!
- Не знаю!
- Связалась, дура, сразу с двумя взрослыми мужиками, вот и получила!
Светка зашлась рыданиями.
- Да жалко мне тебя, жалко маленькую дурочку, - обняла её Лариса, садись, я тебе пальцы зелёнкой смажу.
Моя подруга раскрашивала ногти девушки в зелёный цвет, а я смотрел на длинные стройные ноги блондинки с заметными синяками на щиколотках, и в голову лезли порочные, полукриминальные мысли:
«Неплохо бы потаскать её за эти кегельные ножки, а потом»…
Тут, я обругал себя в душе за извращённое воображение, которое, почему-то, всегда возникало у меня при рассказах о изнасиловании девушек.
Но вспомнил изречение Монтеня из «Опытов»: «В мыслях своих мы гораздо более развратны, чем в поступках», - и успокоился.
XX
Позвонила Людмила:
- Куда пропал? В гости в лабораторию не приходишь, а напрашивался.
- Слушай, мы снова с Ларисой.
- Да ну! Честно, поздравляю!
- Заходи сама.
- Ой, зайду! А можно не одна?
- С кем?
- С Герой.
- Стали большими друзьями?
- Замуж выхожу.
- Вот видишь, говорил: ещё не вечер.
- А если сразу сейчас? У нас с Герой сегодня удачный эксперимент, придём с коньяком, обмоем.
- Конечно, какой вопрос!
Пара прискочила радостно возбуждённая, и мы сели пить коньяк.
Гера уставился на Ларису вожделенным взглядом, хоть раньше я знал его, как чокнутого работой и не обращавшего внимания на женщин.
Я шёпотом поддразнил Людмилу:
- Ненадёжный дружок у тебя!
Она расхохоталась и сказала, чтоб слышали все:
- Гера никуда от меня не денется! Я у него первая настоящая любовь!
Герман зарделся и улыбнулся смущённо. Собственно, у Людмилы было достаточно достоинств, чтобы удержать мужчину, я даже взгрустнул, малость, о потерянной женщине.
- Так с чем поздравить вас на работе?
- Гера изобрёл новый детектор волн, пусть сам расскажет.
- Ты знаешь, Вадим, чем мы занимаемся?
- Знаю, Людмила рассказывала. Я только удивляюсь, как это с помощью кирлиана увидеть душу? Он же фиксирует излучение только первых двух полевых оболочек: физической и эмоциональной, а душа начинается с третьей ментальной оболочки и дальше.
- А я знаю, что у ауры семь слоёв, как семь цветов радуги, - вступила в разговор Лариса, - у нас в колледже учат психологию по-современному.
- Ой, какая ты умная! - откровенно восхитилась Людмила, она прямо ела девушку глазами.
- Всё верно, - продолжил Герман, я мучился целый год, пока не сделал этот фазоаурометр, и сегодня, впервые, мы увидели такое, что дух захватывает! Вот, принёс фотографию.
Все прильнули к большой цветной распечатке.
Там были изображены две символических фигуры: мужская и женская, вокруг которых сияла разноцветная аура. Но гораздо объёмнее, чем привык я видеть на стандартных снимках. И ауры двух тел на внешних уровнях были замкнуты в один общий эллипсоид.
- Слева я, справа Гера, - поясняла Людмила. - Вокруг каждого из тел красная аура физического поля, а вокруг обеих фигур замкнутое голубое кольцо пятой и шестой духовных оболочек. Это наша Любовь.
- Здорово! – приблизил я снимок к глазам. – А где последний, седьмой слой?
- Чего захотел! Последний слой связи с вселенским полем смысла, наверно, не увидеть никогда. И так, что здесь есть, раньше не видел никто!
Людмила бережно вынула из моих рук листок и положила на стол на всеобщее обозрение.
- Насмотреться не могу!
- Никто не знает природу волн седьмого слоя, - развёл Герман руками, - они невидимы, по крайней мере на нынешнем уровне науки.
- А что это за чёртики? – спросила Лариса, вглядевшись в снимок, - вот здесь, снаружи голубого поля.
- А это и есть чёртики из виртуального мира, которых кругом пруд пруди, но они не могут пролезть сквозь замкнутую оболочку, - пояснила билогиня.
- Ой, как интересно! Я тоже хочу, чтоб нас засняли с Вадиком.
- Приходите завтра с утра. Суббота, никого не будет в институте, комната 316, я скажу вахтёрше, чтоб пропустила, - пригласил Герман.
«Как хорошо им вместе, соединённым не только постелью, но общим увлекательным делом» - крутнулось в моей голове, когда пара распрощалась с нами.
- Подумаешь, Склодовские-Кюри! – хмыкнула Лариса, как всегда прочитав мои мысли.
- Ты феномен! – с испугом глянул я на неё, - с тобой опасно подумать о чём-нибудь.
- Ты не понял ещё, что всё дело в моих проникающих хамелеонах? – ответила она и заиграла глазищами, меняя их цвет.
Честное слово, стало жутковато!
Потом я опять оказался во власти неотразимого тела.
- Вас ждут, - сказала вахтёр на проходной, позвонив по телефону.
Мы поднялись на третий этаж, Людмила стояла у своей комнаты и махнула нам рукой.
Лаборатория расположилась в небольшой комнате, в которую еле втиснулся лежак хитрого фазоаурометра, как назвал его Герман. В изголовье, обнимая лежак, возвышалась рамка с круглым отверстием, напоминая томограф, соединённая проводами с компьютером.
