Шайла Блэк - Одна ночь греха
— Как я вижу, герцогиня тоже здесь, — сказал Найлз.
Люсьен закрыл глаза.
— Да, — едва слышно произнес он.
— Эй, дружище, с тобой все в порядке? Ты выглядишь, как больная собака.
Клейборн кивнул. Больше всего на свете ему хотелось сейчас оказаться где-нибудь в другом месте.
Заиграла музыка, и Люсьен увидел, как Серину приглашает на танец известный ловелас. Его глаза сузились, когда он заметил, что этот тип старается прижать Серину к себе. Та как можно вежливее пыталась отодвинуться, но у нее ничего не получалось. Люсьен сжал в руке набалдашник своей трости. Вполне вероятно, что это опять была ее непонятная игра. Нужно отвернуться и уйти, сказал он себе, но продолжал стоять и смотреть на герцогиню.
Партнер прижал Серину еще ближе, одной рукой пытаясь подобраться к ее груди. Уоррингтона нигде не было видно. Герцогиня в отчаянии отвернулась и начала открыто отталкивать своего партнера.
Клейборн не танцевал уже почти пять лет. Врач сказал ему, что травма колена настолько серьезна, что танцы теперь просто недопустимы. К черту врача! Он резким движением бросил трость на стоявшее поблизости кресло.
Не обращая внимания на то, как странно он выглядит, маркиз решительно направился к Серине.
Подойдя к танцующим, он приветствовал партнера герцогини небрежным кивком.
— Извините, но ее светлость обещала этот танец мне.
Молодой человек хотел было возразить, но тут заговорила Серина:
— Простите, но лорд Дейнридж абсолютно прав. Как глупо с моей стороны, что я забыла о своем обещании.
После этих слов обиженный молодой человек поднес ее руку к губам и откланялся, мгновенно исчезнув в толпе разряженных красоток.
Чтобы не привлекать лишнего внимания, Люсьен начал танцевать с Сериной. Он старался игнорировать ее нежную кожу, тепло ее руки, лежащей на его ладони, но все оказалось тщетным. Он чувствовал, что с каждой секундой все больше теряет голову от безудержного желания.
Танец закончился, и оркестр заиграл венский вальс. Пять лет назад вальс считали вульгарным танцем, и Люсьен не умел его танцевать. Он некоторое время наблюдал за танцующими вокруг парами, пытаясь запомнить движения.
Серина вопросительно взглянула на своего кавалера.
— Милорд, с вами все в порядке?
— Все хорошо, — ответил он.
Стараясь не замечать, как смотрят на него окружающие, Люсьен начал кружить ее в танце, довольно точно повторяя только что увиденные движения. Колено заныло сильнее, чем он ожидал. Спустя мгновение боль острыми толчками пронзала уже всю ногу, поднимаясь к бедру. Хромота усилилась, и Люсьен подумал, что рядом с Сериной похож на Чудовище, танцующее с Красавицей.
Он услышал, как какая-то девушка захихикала у них за спиной. Леди Уоррингтон сделала вид, что ничего не заметила. Похоже, она даже не обращала внимания на его хромоту, и он был благодарен ей за это. Она подняла голову и прошептала:
— Спасибо, милорд. Этот человек оказался совсем не джентльменом.
— Если вы хотите флиртовать — это ваше право. Просто я подумал, что вам не стоит делать это так открыто в приличном обществе, — жестко сказал он.
Ее лицо окаменело.
— Я ни с кем не собиралась флиртовать.
— Жаль, что вы не думали так шесть недель назад.
Ее рука сильнее сжала его плечо.
— Я прошу вас оставить меня, как только закончится вальс.
“Раз, два, три, раз, два, три”, — повторял он про себя, пытаясь сосредоточиться на танце.
— Вы получили мое письмо, лорд Дейнридж?
— Да, но оно было слишком немногословно, — заметил он.
— Я надеялась, мои извинения докажут вам, что я не хотела причинять вам вред, — сказала она, гордо подняв подбородок.
У нее был чертовски искренний вид. Неужели она не лгала?
— Но вы не ответили на мой вопрос. Почему вы позволили мне соблазнить вас?
Серина быстро взглянула на танцующую рядом пару и прошептала:
— Мы не могли бы поговорить в другом месте?
Его первым желанием было ответить ей отказом. Ему не следовало говорить с ней, замужней женщиной, которую он, к своему величайшему сожалению, не мог выбросить из головы. Но он хотел понять, какие обстоятельства заставили ее разделить с ним ложе, и не смог противиться своему любопытству.
— Идемте со мной, — сказал он и направился к вы ходу, не выпуская ее руки.
Выйдя из душного танцевального зала, Люсьен наконец-то смог вздохнуть свободно. Они оказались в небольшом алькове, находящемся за оркестром. Он посмотрел на Серину и увидел в ее глазах искреннее раскаяние.
— Мне так жаль, — начала она. — Я понимаю, что мне не следовало просить вас провожать меня домой. Это было неправильно. Но… после того как вы спасли меня, я почувствовала, что не могу бросить вас, оставив наедине с вашим горем.
Эта герцогиня умела преподносить сюрпризы. Она не стала использовать фальшивые оправдания, которыми его постоянно потчевала Равенна. Она не плакала, чтобы разжалобить его. Равенна могла бы составить достойную конкуренцию самым ярким театральным звездам по своему умению устраивать спектакли. Однако Серина вела себя совершенно иначе. Она нервничала, но казалась достаточно прямодушной.
Люсьен знал, что она замужем, но ему хотелось прикоснуться к ней, ощутить под пальцами ее шелковистую кожу. Исходящий от нее аромат жасмина будоражил воспоминания о той волшебной ночи. Однако он решительно прогнал эти мысли.
— И вы решили не только не бросать меня, но и заплатить мне своей девственностью?
Она опустила голову.
— Нет. Вы были так печальны и нуждались в утешении. Я знаю это… потому что мне самой это нужно. Но теперь я понимаю, что нельзя было допускать…
— Чтобы я соблазнил вас и уложил в свою кровать, — со вздохом закончил он за нее начатую фразу. — Скажите мне только одно: какую реакцию вы хотели вызвать у своего мужа, совершая этот поступок?
— Я ничего не хотела вызывать, — ответила она с удивлением в голосе. — Я же говорила, что просто не могла сопротивляться.
Он пытался понять, насколько правдивы ее слова.
— Как получилось, что ваш муж ни разу к вам не прикоснулся?
Она нервно закусила губу, растерянно заморгала и несколько раз судорожно сглотнула.
— Мой… мой муж и я редко бываем дома вместе… и делаем это специально. Знаете, у нас случаются такие скандалы…
— А как же первая брачная ночь? У вас ее не было?
Она снова сглотнула.
— Тогда муж болел, а когда он выздоровел, я уже привыкла… привыкла быть одна.
Она дышала чуть более быстро, чем следовало. Ее глаза смотрели на него слишком открыто и прямо. Она лгала, причем делала это весьма неумело. Что же она скрывала?
