Эва Хансен - Цвет боли: белый
Теперь столбом встала я. Во что еще могла влипнуть моя подруга, оставленная в квартире, между прочим, с Ларсом всего пару часов назад?
— Может, в магазин вышла? У нас есть нечего.
Я лихорадочно набирала номер Бритт.
— Ты где?!
— Дома. Линн, что случилось?
— Ничего, — обмякла я, вдруг сообразив, что произошло. — Тебя тут Том ищет.
В ответ раздалось кошачье фырчание:
— Пусть ищет, раньше думать надо было.
Все ясно, во‑первых, Том и я имели в виду разные дома, Том искал Бритт в квартире у Лукаса, где, конечно, никого не было. Во‑вторых, вредина Бритт просто внесла номер Тома в черный список.
— Том, мы с Бритт переехали от Лукаса, но, честное слово, она здорово переживала, когда ты не звонил.
— Я не звонил?! Каждый день сотню раз, но ее номер все время занят.
Я подозрительно поинтересовалась:
— А когда впервые оказалось занято?
— На следующее утро после того, как мы прилетели.
— А раньше ты не звонил?
— Я думал, она уже спит, позвоню утром…
Кажется, Том уже сам догадался, в чем дело. Наша Бритт, прождав почти до утра, из вредности просто лишила Тома возможности дозвониться.
Парень присел на подоконник:
— Что делать?
— Ты надолго прилетел?
— До утра.
— А сегодня как?
— Не знаю, я думал, поговорю с ней…
— Поговоришь. Подожди немного, у меня еще один семинар, пропускать не могу, потом просто поедешь со мной.
Том только кивнул. Э, дорогой, это лишь первый маленький урок от Бритт, ты даже не представляешь, какие веревки она из тебя совьет и какие узлы из них завяжет.
В квартире происходило что‑то необычное… Из комнаты слышался голос Ларса:
— Нет, Бритт, не так. Перемести правую руку сюда и держи крепче. Молодец, умеешь, когда захочешь. Теперь прижмись…
Мы с Томом переглянулись, чем можно заниматься с такими комментариями? Я осторожно заглянула в кухню‑столовую и рассмеялась. Эти двое собирали мебель! Бритт просто держала стенку небольшого шкафа, пока Ларс прикручивал.
Заметив меня, он вскинул голову и махнул рукой:
— Присоединяйся, а то она уже устала.
— Ага, — я быстро сбросила куртку и сделала приглашающий знак Тому, но успела шепнуть ему на ухо, — только не оправдывайся.
Мужчины обменялись рукопожатием, а Бритт старательно округлила глаза:
— Том, откуда ты здесь?
Словно я ей не сообщала, что Том разыскивает потеряшку.
Ларс перехватил мой взгляд, указывающий Тому на Бритт, и потянул меня в мою комнату:
— Пойдем, что‑то покажу.
За моей дверью сюрприз: вся мебель была собрана! Ее немного, диван пока не привезли, но стол, стеллаж для книг и закрытый стеллаж для одежды уже стоят. Ну эта парочка и поработала…
— Пусть поговорят, — кивает Ларс на гостиную, плотно прикрывая дверь.
— Ларс… какие вы молодцы…
Он притягивает меня к себе:
— А то! Мы заслужили приз? Где мой?
Я прекрасно понимаю, что это означает, и не противлюсь, конечно, — заслужили.
Может, плюнуть на само существование Джейн Уолтер? Ну была она и что? Почему была, она есть…
Додумать гадость не успеваю, Ларс уловил изменение направления моих мыслей:
— Эй, не отвлекаться! Целуешься со мной, а думаешь о ком‑то другом? Ну‑ка, выкладывай, о ком?
Так я тебе и сказала!
— О Бритт с Томом.
— Они без тебя разберутся. Иди сюда, — Ларс тянет меня на надувной матрас. — Тебе не кажется, что диван нужно купить посолиднее. Хотя… — он критически оглядывает узкое спальное место, — в этом что‑то есть. Тебе будет просто некуда от меня деваться.
— Ларс, мне нельзя, — слабо протестую я, вспоминая требования доктора, похожего на молодого Клуни, исключить физические нагрузки, сауну и секс на месяц.
Но он уже уложил меня на матрас, берется за пуговицы рубашки:
— Я не собираюсь тебя насиловать, дорогая. Но грудь‑то поцеловать можно?
О, я прекрасно знала, что это такое…
— Ларс!
— Молчи. Или нет, говори.
— О чем?
Более дурацкий вопрос задать трудно, но он отвечает:
— О том, что ты меня любишь. — Глаза смотрят в мои глаза. — Любишь?
Голова от этого взгляда кружится.
— Люблю.
— Даже когда я в Лондоне?
У меня взыгрывает:
— В Англии не любишь меня ты.
— Я люблю тебя всегда и везде… — его губы касаются моей шеи, а пальцы снова берутся за пуговицу. — И тут… и вот тут… И хочу тоже.
Я чувствую, как растет его желание и понимаю, что противиться не сможем ни я, ни он. Хочется крикнуть, что мне нельзя. Я вздрагиваю, и рука Ларса, взявшаяся за молнию моих джинсов, замирает. Пару мгновений мы ждем, я его напора, он моего поощрения.
Не дождавшись, Ларс отпускает молнию, встает сам и поднимает меня. Я готова расплакаться, объясняя, что мне действительно нельзя, что это не отказ, а требование врачей. Ларс не виноват, что я таскала здоровенные шкафы, но и я не виновата, что потеряла ребенка.
Он прижимает меня к себе, зарывается лицом в волосы.
— Я подожду, когда позовешь сама… Подожду…
Я готова звать сейчас же, забыв о строгом докторе, мне уже плевать на все, я готова вслух признаться Ларсу, что хочу его. Уже раскрываю рот, но…
Стук в дверь и голос Тома:
— Эй, вы там живы? Есть предложение отметить возвращение в СоФо и наше с Бритт перемирие.
Ларс тихонько смеется, снова целуя меня в висок:
— Я всегда говорил, что в квартире на Эстермальмсгатан лучше. В следующий раз обниматься будем там.
Перемирие — хорошо сказано, иначе не назовешь. Бритт в ответ на это слово фыркает, я понимаю, что до полного мира еще далеко. Но если Тому это действительно нужно, он своего добьется. Остается вопрос, нужно ли это Бритт. Том мне нравится, но что‑то подсказывает, что они с моей подругой так и не поладят. И дело не во вредности или неугомонности Бритт, просто их тянет в разные стороны в том, где должно тянуть в одну.
Мы отметили, хотя я ничего пить не стала, Бритт составила мне компанию, а Ларс объявил, что он за рулем. За рулем был и Том тоже, в результате купленная им бутылка хорошего вина (даже Ларс согласно кивнул, придирчиво разглядев этикетку) так и осталась неоткупоренной.
Вечный мир категорически не желал удаваться. По всем законам жанра мужчины должны были остаться ночевать на наших узких надувных матрасах, но уехали вместе, пожелав нам спокойной ночи.
Прощаясь, Ларс поинтересовался:
— Бритт больше не учится?
— Решила, что с нее вполне хватит уже созданных шедевров.
— А чем намерена заняться?
