Донасьен Альфонс Франсуа де Сад - Маркиза де Ганж, или Несчастная судьба добродетели
— Но быть может, — воскликнула г-жа де Ганж, — у вас есть предположения, кто мог стать предметом его увлечения и вызвать охлаждение
ко мне?
— У меня нет никаких предположений; с тех пор как мы живем в этом замке, я, как и вы, ежедневно бываю свидетелем его поступков, и у меня, как и у вас, нет оснований для подозрений.
— Значит, нужно ждать, когда время расставит все по своим местам.
— Это единственно разумное решение.
— Ах, как это долго, ведь день, когда я не могу называть его своим другом, не могу прочесть в его глазах ответное чувство, некогда оживлявшее взор его, кажется мне вдвое длиннее!
— Послушайте, Эфразия, быть может, мне стоит поговорить с ним? Спросить, в чем причина произошедшей с ним перемены, которая вас так тревожит и которая, возможно, существует только в вашем излишне пылком воображении?
— Нет, не надо, ради всего святого! — воскликнула маркиза. — Я не хочу, чтобы он узнал о моих слезах. Ведь он же не придет осушить их!
— О, сколько деликатности, сколько чувства! У вас слишком утонченная душа, Эфразия,— покачала головой г-жа де Рокфей. — Альфонс не настолько жесток, как вам кажется, он любит вас; сердце его принадлежит вам, и вашими тревогами вы обязаны только крайней своей чувствительности. Но так как чувствительность является неотъемлемой частью вашей благородной натуры, я не могу просить вас избавиться от нее. Кому еще поверяли вы свои страхи?
Г-жа де Ганж рассказала ей о своем разговоре с отцом Эусебом, о советах и утешении, кои она получила от этого добродетельного священника.
— Отец Эусеб честный человек, — произнесла г-жа де Рокфей, — я одобряю все, что он вам сказал, и призываю вас следовать его указаниям; но, к несчастью, мы его больше не увидим.
И г-жа де Рокфей поведала подруге о том, что случилось с почтенным священнослужителем.
— А что могло стать причиной столь поспешной отставки?
— Не знаю. Отец Эусеб уехал, не сказав никому ни слова и ни с кем не повидавшись; полагаю, его вызвали начальники.
Маркиза задумалась и с прежней тревогой и беспокойством продолжила:
— Увы, не имея более иных советчиков, я стану внимать только вашим советам. А потому, как вы сказали, я буду ждать и уповать на время.
— Время — единственное лекарство от ваших бед.
— Ах, но если оно будет тянуться слишком долго, печаль изгложет мою красоту, слезы обезобразят лицо, которое он когда-то находил привлекательным, молодость моя увянет, а вместе с ней и надежда... Ах, дорогая госпожа де Рокфей, как я несчастна!
Неожиданно беседа их была прервана появлением Амбруазины: девушка пришла просить матушку присоединиться к обществу, вознамерившемуся отправиться на ярмарку в Бокэр; ехать решили незамедлительно.
— Я не смогу поехать с вами, — ответила г-жа де Рокфей, — важные дела призывают меня в Монпелье, поэтому я только провожу вас до города; но дочери я разрешаю ехать с вами. Я доверяю ее вам, дорогая подруга. Мне не хочется огорчать ее и лишать общества друзей: ведь со мной ей придется скучать, пока я буду заниматься делами.
Амбруазина бросается на шею матери, пылко благодарит ее и бежит в замок, где уже начались приготовления к путешествию, тайным организатором которого был, разумеется, коварный аббат де Ганж.
И вот все пустились в путь. Оставив г-жу де Рокфей в Монпелье, г-н де Ганж, Эфразия, Амбруазина и Вильфранш остановились на ночлег в Тарасконе, чтобы на следующий день подобрать себе в Бокэре жилища по вкусу.
Известно, что Бокэр, маленький городок, расположенный на правом берегу Роны, берет свое название от старинного замка, где когда-то устраивали Суды любви; развалины этого замка, венчающие высящийся в центре города холм, вызывают такое же любопытство приезжих, как и дом семейства Порселе, прославившегося во время событий под названием «Сицилийская вечерня».
Бокэр знаменит своей ежегодной ярмаркой. Ни для кого не секрет, что город слишком мал, чтобы вместить всех прибывающих по такому случаю чужестранцев, но именно в это время Бокэр становится особенно хорош, и тот, кто готов мириться с некоторыми неудобствами, не пожалеет о своем решении посетить ярмарку в Бокэре. Впрочем, тамошние жители считают, что их город хорош в любое время года.
Мы не станем описывать пестрые потоки людей, стекающиеся туда со всех концов Европы. Это людское море столь полноводно, что цветок, брошенный из окна в ярмарочный день, не достигнув земли, медленно погрузится в его волны. С Тарасконом, расположенным на противоположном берегу Роны, Бокэр связывает понтонный мост, и многим кажется, что два города составляют единое целое.
Наблюдая за шумной бокэрской ярмаркой, любой иностранец мог составить собственное мнение о торговле во Франции. Как много сделок заключается в течение ярмарочной недели! Какое оживление царит в торговых рядах! Единственным и всеми почитаемым божеством на время ярмарки становится Плутос, и кажется, что по жилам собравшихся там людей вместо крови бежит расплавленное золото. Днем все трудятся, а вечером
устремляются на улицу — принять участие во всевозможных публичных увеселениях. Трактиры ломятся от освежающих напитков и мороженого/ луга вокруг города заполнены толпами гуляющих; величественное зрелище судов, на которых посланцы самых разных наций привезли свои товары, привлекает публику в порт. Молодежь устремляется на танцы под звуки многочисленных оркестров, составленных из самых разных инструментов; повсюду играют сценки и спектакли, устраивают фейерверки. Везде толпы гуляющих, и среди этой разноязыкой толпы можно встретить представителей всех наций и народностей. Кого-то привело в город желание — торговать; кто-то захотел развлечься, но в вечерние часы всех их объединяет одно желание — отдохнуть после бурного трудового дня. На сон времени остается очень мало, как, впрочем, и на еду. Даже записные бездельники кажутся ужасно занятыми. А потому, когда вечер набрасывает на город свой синеватый покров, повеселиться выходят и те, кто в этот день понес немалые убытки, и те, кто вернулся к себе, сгибаясь под грузом золота, которое он только что заработал.
Однако на каждую бочку меда найдется своя ложка дегтя: в дни ярмарки в маленьком Бокэре очень трудно снять жилье, стоимость квартир взлетает до небес, удобные комнаты сдаются задолго до открытия торжища, а оставшиеся развалюхи нанимают по цене, во много раз превышающей разумную. И когда на следующий день после прибытия в Тараскон обитатели замка Ганж единогласно отрядили на поиски жилья Теодора, он узнал об этом с превеликим неудовольствием. А так как относительно жилья у аббата были осо-
