Плейбой (ЛП) - Грей Ханна

— Еще раз, детка, это просто его лицо. Деда обожает свою работу, — отвечает Эддисон и зевает. — Надеюсь, деда скоро поспешит. Нам уже давно пора спать, подружка.

— Мамочка, мамочка, ты взрослая. Тебе зачем ложиться спать?

— Потому что без сна я такая же, как и без кофе, — она касается своим носом носа дочери. — Пошли, детка, и посмотрим, сможем ли мы найти деду.

Интересно, какая она без кофе. Черт возьми, даже интересно, как она выглядит по утрам. Ее волосы вряд ли могут быть еще более дикими, чем сейчас.

С чего бы задаваться вопросом, как бы она выглядела утром?

Прежде чем успеваю остановиться, я лезу в спортивную сумку, нащупывая плюшевого волка, которого университетский магазин раздал всем хоккеистам.

Понятия не имею, почему они подумали, что нам захочется чертова чучела талисмана Брукса, но теперь я вроде бы даже рад, что они это сделали.

— Похоже, ты пропустила мое лицо, когда говорила о красивых мужчинах, а? — усмехаюсь я, подходя к ним. — Иначе это, черт возьми, лучший комплимент, который я получал за всю неделю, — посмотрев на Эддисон, киваю. — Так просто любуешься прекрасной улыбкой своего деды? — я гляжу на фотографию и сдерживаю смех. — Тут уж точно изображен человек, который любит свою работу.

У Эддисон расширяются глаза. Словно пытается послать мне безмолвное сообщение, спрашивающее, что, черт возьми, я делаю.

— Мамочка, этот парень твой друг?

— Один из хоккеистов деды, — медленно ставит она дочь перед собой, снова возвращая взгляд на меня. — Один из тех, чью игру ты смотрела сегодня.

Айла задумчиво смотрит и кивает.

— Ладно, мамочка. Но он твой друг?

Когда выражение лица Эддисон кажется напряженным, я приседаю перед Айлой.

— Да, я один из друзей твоей мамочки. Тебе нравятся волки, Айла?

Сведя бровки вместе, она вздыхает.

— Университет, где папа тренировал раньше, называлась «Дикие коты». Мне дикие коты нравятся больше, чем волки.

— Почему так? Тебе больше собаки нравятся, чем кошки?

— Нет, у меня а-а-аллергия на кошек, — вздыхает она. — Поэтому я не их фанатка.

— Ну, тогда это хорошая новость. Потому что дикий кот — это всего лишь большая кошка. Так что у тебя в любом случае была бы на него аллергия. А волк — это глава семейства псовых. В принципе, большой щенок с острыми зубами, — я пожимаю плечами, достаю из-за спины плюшевого волка и отдаю ей. — Ты, наверное, не сможешь заботиться об этом парне, да? Кто-то подарил его, а у меня, как раз, нет времени.

Я жду, что она улыбнется. Подпрыгнет и завизжит.

Но вместо этого смотрит на меня серьезно, как сам дьявол.

— Я тоже очень занята, знаешь ли.

Я пытаюсь сохранить лицо, но когда слышу смех Эддисон, становится трудно.

— О, уверен в этом. Но ты бы действительно сделала мне одолжение. Я был бы правда, правда очень признателен.

Она сужает глаза, задумываясь, и наконец, улыбается самой маленькой улыбкой.

— Ладно. Я буду его хозяйкой, — она смотрит на игрушку. — Как его назвать?

— О, вау, — говорю я. Поднимаю взгляд на Эддисон, которая смотрит на меня с удивленным выражением лица. — Я не очень умею выбирать имена. У меня когда-то была золотая рыбка, и я назвал ее Золотая рыбка. Так что, думаю, тебе лучше взять на себя инициативу в этом случае.

— Б-б-брукс, — говорит она с гордостью. — Как это место.

Брукс. Я усмехаюсь про себя.

— Сильно. Умно. Круто. Мне нравится. Очень нравится.

Поднимаясь, я замечаю, что Эддисон наблюдает за мной, словно ястреб.

— Что? — шепчу я, убедившись, что Айла находится в нескольких метрах от нас, играя с игрушкой за маленьким столиком.

— Зачем ты это делаешь? — она качает головой. Видимо, злая. — Зачем пытаешься понравиться моей дочери? Она не пешка, понимаешь. Она человек. Она мой человек.

— Я хороший парень, Эддисон. И хочу быть хорошим и к тебе, — я развожу руками. — Неужели в это так трудно поверить?

— Да, на самом деле, — резко отвечает она. — Трудно. Ты что, не слушал ничего в тот день в нашем… быстром свидании? Я сказала о правилах. Будут правила.

— В правилах никогда не говорилось, что я должен игнорировать тебя или быть грубияном с тобой и твоим ребенком, когда вижу тебя в общественном месте, — бросаю ей в ответ. — Извини, наверное? За то, что я предположил, что тебе не нравятся придурки.

Она фыркает, прежде чем пройти мимо меня и направиться к Айле.

— Пойдем посмотрим, закончил ли деда.

Она дуется.

— Я не хочу идти, мамочка. Я хочу поиграть с моим новым другом… — она замолкает, глядя на меня. — Как тебя зовут, друг?

— Кэм, — ухмыляюсь я.

— Айла, пошли, — тихо говорит Эддисон.

— Ладно, — она бежит следом за мамой, но оборачивается. — Ты можешь как-нибудь зайти и проведать Брукса? Знаешь, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке?

Лицо Эддисон пылает, когда она бросает на меня предупреждающий взгляд.

— Может быть, когда-нибудь. Но до тех пор я знаю, что ты будешь хорошо о нем заботиться.

— Эдди, ты здесь, — говорит женщина, едва успев произнести слова, как Айла бросается к ней и прыгает в объятия. — Извини. Я застряла, разговаривая незнакомцами, — она стонет. — Я чувствовала себя идиоткой, сбегая.

— Все в порядке, мама. Папа уже готов? — Эддисон нервно смотрит на меня.

— Боюсь, нет, — говорит она. — Ему понадобится еще как минимум час.

— Баба, ты познакомилась с другом мамочки? Его зовут Кэм, — она держит в руках свою игрушку. — У него нет времени заботиться о Бруксе, так что теперь я буду его мамой.

— Неужели? — говорит ее мать, которая, безусловно, является свекровью по всем стандартам.

Опустив Айлу на землю, она подходит ко мне.

— Кэм Харди, мне кажется, ты знаешь, что совершаешь ошибку, — тихо говорит она. — Ты ведь понимаешь, что это дочь твоего тренера, верно?

— Да, мэм, — я смотрю на Эддисон. — Я видел, как эти две дамы ждали тренера, и решил, что меньшее, что я могу сделать, это отдать плюшевую игрушку тому, кому она может понравиться.

— Мальчик, ну ладно. Я видела тебя на камерах в ночь на Хэллоуин, — она приподнимает бровь в ответ на мой удивленный взгляд. — Нет, прежде чем ты спросишь, Эдди не знает об этом. До этого утра они даже не работали должным образом. Просто будь благодарен, что муж не может пользоваться ничем новее раскладушки конца 2000-х годов и не знает, как самостоятельно проверить камеры.

Эддисон наблюдает за нами, прищурившись, пока мы тихо перешептываемся.

— Я не пытаюсь причинить ей боль, миссис ЛаКонте. Просто хочу быть ее другом, — я выдыхаю со смешком. — И если честно, вполне возможно, что Эддисон первая причинит боль мне. Она…

— Крепкий орешек, — гордо говорит она.

— Ага, — бездумно отвечаю я. — Именно.

— Да, ну, видишь ли, есть еще кто-то в этой истории. Кто-то, кто очень сильно привязывается, — она склоняет голову набок. — Такие мальчики, как ты, хорошо играют на льду. Но жизнь — это не хоккей, понимаешь?

— Понял, мэм. Я не играю ни в какие игры. Можете мне поверить.

— Хорошо, — бормочет она. — Пусть так и будет.

Обернувшись, она протягивает руки к внучке, и Айла бежит к ней в объятия.

— Готовы, девочки? Пойдемте и попытаемся убедить деду уйти. Я хочу спать.

— Я тоже, — Эддисон зевает, прежде чем снова посмотреть на меня.

Я всегда хорошо умел читать девушек. А в голове Эддисон ЛаКонте я не понимаю ни черта.

Эддисон

Мы с мамой идем к кабинету отца, обе лелеем надежду, что сможем вытащить его отсюда и отправиться домой к чертовой матери. После самой неловкой встречи с Кэмом, когда он подарил моему ребенку очаровательного плюшевого волка, а мать заметила его рядом со мной. И судя по безмолвной процессии к кабинету отца, что-то подозревает.

— О чем ты разговаривала с Кэмом Харди? — нарушаю я молчание, зная, что она в любом случае собирается что-то о нем спросить. — И с чего эти перешептывания?