Саския Уокер - Блудница
Заметив, что она с любопытством разглядывает его дорожный саквояж, он встал и закрыл его.
— Иди и вымойся, — сурово велел он.
Это показалось ей интересным. Он не хотел, чтобы она видела драгоценное содержимое его багажа. Размышляя о том, что же это может быть, она не торопясь зашнуровывала корсаж платья, взятого на время у служанки. Джесси никогда не отличалась терпением, но сейчас она сидела рядом с ним тихо и спокойно, ожидая дальнейших указаний. Она была уверена, что, как только он продолжит помыкать ею, что, кажется, уже входило в привычку, они непременно придут к взаимопониманию.
Однако когда хозяйка принесла на подносе кусок пирога с голубятиной и кружку эля, мистер Рэмзи жестом указал на Джесси, подразумевая, что трапеза предназначена ей. При виде запеченного голубя под румяной корочкой хрустящего теста у нее проснулся аппетит. Пирога вполне хватило бы и на двоих, и она с радостью разделила бы его с мистером Рэмзи, но он был занят и, похоже, собирался уходить. Он прикрепил к ремню нож, спрятанный в ножны, и теперь надевал сюртук и шляпу. Она стояла возле стола в некотором смущении, держа в руках румяную корочку пирога.
— А вы не голодны, сэр? — спросила она, отправив в рот аппетитный кусочек.
Отвечая, он даже не оглянулся на нее:
— У меня на сегодня намечены дела. Так что бери еду и отправляйся к себе в комнату. — Он указал ей на комнату, в которой она спала.
Это показалось ей несколько странным, однако мысли ее сейчас в основном были заняты едой. Уже давно она не пробовала ничего вкуснее этого пирога. Она взяла тарелку и направилась с ней в свою комнату.
Грегор проводил ее до двери.
— Я вернусь к закату. Будь умницей, пока меня не будет.
С этими словами он закрыл за собой дверь.
Некоторое время Джесси все еще с удивлением смотрела на дверь. Неужели он действительно думал, что она никуда не выйдет отсюда, пока его нет? Она усмехнулась про себя, затем уселась на край узкой кровати и взялась за вилку. Раз он ушел, у нее будет шанс здесь как следует осмотреться.
Только подумав об этом, она вдруг услышала, как в скважине повернулся ключ. Он запер ее.
Джесси замерла на мгновение в ужасе, тут же оттолкнула тарелку.
— Откройте дверь! — Она бросилась к двери и стала отчаянно бить в нее кулаком.
— Шш! Тихо! Я не хочу, чтобы ты шаталась в окрестностях, тебя могут увидеть.
В ярости она топнула ногой.
— Вы не можете запереть меня здесь, как какое-то жалкое животное.
Однако в ответ она услышала лишь стук удаляющихся шагов.
Судя по всему, он совсем не доверял ей. Но сейчас это не имело значения. Никакой замок не смог бы ее удержать, если бы она сама этого не захотела. Она предупреждала его об этом еще в Данди, но он не поверил ей. Удовлетворенная этой мыслью, Джесси вернулась к своей трапезе, снова устроившись на кровати.
Большинство людей пугались ее, лишь только заподозрив, что она может обладать колдовскими навыками. Большинство, но не мистер Рэмзи, хотя он слышал, как вся гостиница срывала голос, стараясь обличить ее в присутствии местного бальи. Он много путешествовал и многое видел, и широта его взглядов, отсутствие предрассудков привлекали ее. И все же это не могло оправдать того, что он вот так бесцеремонно запер ее здесь.
Мысленно она возвращалась в ту ночь в Данди, и впервые она задумалась о том, как близка была к неминуемой гибели. С тех пор как она исцелила Элизу прошлой зимой, все женщины, казалось, стали втайне бояться ее. Джесси старалась помогать людям, что в конце концов должно было привести к разоблачению и наказанию лишь за то, что она использовала магию, чтобы исцелять.
Мать Джесси предупреждала ее, как и ее брата и сестру, что люди будут бояться их, потому что те, кому такое волшебство неведомо, неизменно считают его злом. Они не способны на терпимость. Однако ее покровитель был выше всего этого. Мистер Рэмзи отнюдь не казался напуганным ее магическими способностями, что успокаивало Джесси.
В ближайшие дни ей придется делать только то, что он скажет, к тому же ей будут обеспечены полная безопасность и хорошее питание. Не говоря уже об удовольствии. Она все еще испытывала тепло и удовлетворение где-то внизу живота, а ягодицы приятно пощипывало. Отдавшись этим ощущениям, она улыбнулась. Мистер Рэмзи был человеком загадочным и интригующим, а то, как жестко он обращался с ней, подчиняя исключительно своей воле, возбуждало ее еще больше. Она не привыкла к такому и, даже несмотря на гнев, вызванный ее заточением, она с удовольствием предвкушала его возвращение.
Закончив трапезу, она вытерла губы и улыбнулась, довольно потирая руки. Для начала она собиралась вести себя тихо и отдохнуть немного, чтобы увериться, что он действительно ушел. Затем ей потребуется какое-то время, чтобы выяснить, что же он хранит в своем драгоценном сундуке.
Грегор пустил свою лошадь быстрым галопом, радуясь тому, что встречный ветер овевает его лицо и что с каждой секундой он становится все дальше от своей новой компаньонки. Он искал свободы от мучительной потребности ворваться, погрузиться в жаркое нежное лоно этой девицы и наслаждаться ею, забыв обо всем.
Она не просто была самым изысканным и аппетитным лакомством, в котором он когда-либо хотел найти удовлетворение, она была еще и полна решимости свести его с ума. Свежий воздух постепенно успокоил его страсть, по крайней мере на какое-то время. Теперь, когда их разделяло внушительное расстояние и он мог мыслить трезво, он пришел к выводу, что она своим представлением едва не выставила его полоумным. Он был уверен больше чем когда-либо, что ему необходимо сохранять дистанцию между ними, чтобы не терять рассудка.
Лошадь легко преодолевала расстояние. Успев освежиться и прийти в себя, пока лошадь неслась галопом, он сбавил шаг до разумного и комфортного темпа. Без той тяжелой ноши, что была с ним накануне, он мог двигаться гораздо быстрее. Своими возражениями и протестами Джесси превратила их побег из Данди в одно из самых медлительных путешествий из всех, что он когда-либо предпринимал. Затем, когда они наконец прибыли в Сент-Эндрюс, она, ошеломленная, уставилась на лошадь. Когда же Грегор затащил ее на спину животного и усадил позади себя, она изо всех сил прижалась к нему. Она испуганно заныла и одной рукой обвила его талию, другой вцепилась в плечо. Когда они уже были в пути, он оглянулся на нее, пуская лошадь рысью.
— Обязательно прижиматься ко мне так сильно? — спросил он. — Я с трудом могу управлять поводьями.
— Конечно обязательно, — проворчала она в ответ.
Его это позабавило, потому что, пока они путешествовали пешком, она держалась на почтительном расстоянии от него и шла скрестив на груди руки, лишь иногда сердито посматривая в его сторону. Теперь же, когда они были верхом на лошади, она, казалось, старалась прижаться к нему все ближе и ближе.
