Би Сяошен - Цвет абрикоса
Его разбудила дробь утреннего барабана. Сперва ему думалось о благоуханных, орхидеям подобных, подружках, но потом его вдруг осенило: «Как это я забыл о Бянь Юйин! Без нее мне не обойтись!» Тут припомнился и тот многозначительный взгляд, который она бросила ему, садясь в паланкин. Студент осознал одно: надо просить о помощи Бянь Юйин. С этой мыслью он встал, умылся, причесался и, быстро откушав, вышел из усадьбы под предлогом, что желает полюбоваться видом утренних гор. Направился он прямо к городским воротам — на постоялый двор.
Едва он вошел, тут же наткнулся на старшую наложницу Цяонян. Попросил позвать Юйин. Когда та предстала перед ним, сказал ей:
— Пришел к тебе и хочу попросить помочь мне. Если дело сладится, буду премного обязан — вовек услуги не забуду. Да и ты будешь не в убытке. Но не знаю, согласишься ли помочь мне?
— Кстати пришли, — в ответ улыбнулась Юйин. — Намерена поговорить с вами.
— Благоуханная моя! О каком деле говоришь?
— В тот день, когда мы праздновали день рождения госпожи Лань, Чжэньнян спросила у меня, был ли у нас на подворье какой замечательный гость. Я и рассказала ей о вас — как мы забавлялись, играя в «облака и дожди». Упомянула о вашей бешеной страсти и еще про многое другое. Пока я рассказывала, мы обе распалились желанием, обнялись, я взгромоздилась на нее, она — на меня, и устроили большую возню. Так разыгрались, что обе истекали влагой естества. Тогда и остановились. Она ведь уже не один месяц живет, точно одинокая вдова, некому волновать ее чувства. Но вашего имени я не назвала.
— Слава богу, что не назвала. Есть у меня одна задумка — пришел обсудить с тобой. Согласишься помочь — сегодня не пойду домой, останусь у вас, а может, поживу и день-другой. А может, по прошествии времени возьму тебя в Вэйян. Не хочется мне с тобой разлучаться. Но дорога длинна и небезопасна, не могу брать на себя бремя брачного договора. Но если сегодня ты согласишься помочь мне, может, и соглашусь на наш брачный союз.
— Дело, о котором просите, похоже, любовного свойства?
— Возвращайся к госпоже Лань и повидай ее. Ты говорила, из-за того, что муж в отъезде, моя старшая сестрица скучает. Постарайся, проявив к ней сестринскую заботу, под предлогом прогулки вывезти ее из дому.
— Хороший план, — резюмировала Юйин.
— Если она согласится, ты отправляйся вместе с ней. Я уже сказал тете, что отправился наслаждаться видами Лояна. Когда я вернусь, Чжэньнян уже будет у тебя на подворье. Ты проведешь ее в свою комнату, я затаюсь в ней и не буду ничего говорить, а когда свое дело завершу, то ты и твоя старшая наложница послужите мне тоже. Зажжем светильник и будем вчетвером радоваться любви. Разве это не замечательно!
— Поистине это план великого наслаждения. Но только едва ли мне достанется что-либо от этой радости.
— И тебе достанется. Просто хочу утопить душу в наслаждении и утехах.
Вот где к месту обронить слово о замыслах нашего героя:
На луне захотел он
схватить из нефрита зайца,
а на солнце —
умыслил поймать золотую ворону,
похитив ее самою —
и ее золотые яйца.
Обсудив детали, они разошлись, посвятив в дело Цяонян, которая с радостью согласилась участвовать в этой затее. Когда студент уходил, Юйин сказала ему:
— Идите первым. Я тотчас последую за вами.
Тем временем Чжэньнян от сердечной тоски занемогла. Сестры — Юйнян и Яонян — находились подле ее постели. Та лежала недвижно со скорбным видом: все ее существо выражало уныние. Вскоре в усадьбу прибыла Юйин. Увиделась с госпожой Лань. Та завела с ней разговор, сказав девушке:
— Много благодарна тебе за поздравления и глубокое выражение чувств ко мне.
— Моя скромная почтительность не способна передать всей глубины чувств, кои я питаю к вам.
Потом она перекинулась словом со студентом, пожелав ему счастья. Узнав, что младшие сестры направились к старшей сестре, которая еще не покидала постели, она тоже пошла к Чжэньнян.
— Старшая сестрица! Почему ты еще не встала? — спросила она ее.
Та заставила себя подняться, причесалась, умылась. В то утро Чжэньнян кушала мало. Проболтала с Юйин до позднего вечера. Тем временем студент, наскоро поужинав, засветил светильник и направился, держа его в руке, к себе в библиотеку, где скоро лег спать. Госпожа Лань пришла в комнату дочери и посетовала, что, не зная загодя о том, что Юйин останется у них, не отдала приказание подать чаю.
— Не беспокойтесь, — успокоила ее Юйин, — я же все равно что член вашего дома. Зачем эти хлопоты?
Они еще поговорили о том о сем. Госпожа Лань собралась уходить.
— Вы поболтайте, — сказала она, — а я пойду к себе и лягу.
— Отдыхайте спокойно, — сказала ей Юйин, — мы еще посидим.
Госпожа Лань удалилась. Впереди нее шла Гуйпин с лампой в руках. Скоро хозяйка заснула. Младшие сестры загасили светильник и улеглись в одну постель. Чжэньнян и Юйин сняли платья и тоже забрались в постель. Они обнялись, и потекла меж ними беседа.
— Сестрица! Догадайся, почему я к тебе сегодня пришла?
— Повидать матушку.
— По-первых, повидать матушку, а во-вторых, скрыться от одного пылкого повесы.
— Поручила бы его служанке, к чему было именно у меня укрываться от него.
— Мой хозяин вчера уехал. Вернется не ранее как к празднику Восьми благовоний, то есть в четвертую луну. А тот гость, о котором я тебе говорила, вчера вечером вдруг прибыл к нам на постоялый двор. Мне он уже закружил голову. Я оставила его со своей напарницей — пусть проведут ночь вместе, а когда я вернусь, старшая наложница уступит его мне.
Чжэньнян вздохнула.
— Знаешь, пока я не была замужем, — сказала она ей, — меня не тяготили эти длинные ночи, а после того, как меня выдали за этого Фу и я познала сладость «дождей и облаков», что проливаются над горой Ушань, как сказал один поэт, жизнь стала невыносимой. Я могу ждать сих радостей любви лишь в новом перерождении! Одно мне остается: принять постриг и уйти в монахини. По крайней мере, тогда буду счастлива хотя бы в новой жизни. — И с этими словами она разрыдалась. Слезы, точно жемчужины, многими струйками стекали у нее даже с подбородка.
— Успокойся, сестрица, и не забивай себе голову тяжелыми мыслями, — сказала Юйин. — Я уже кое-что придумала. Ты ведь такая красавица! За пологом одна, с мужем не спишь, тут кого угодно одолеют печаль и кручина. Ведь так в одиночестве можно и до ста лет прожить. Есть у меня к тебе, сестрица, слово, да не знаю, как ты к нему отнесешься. Скажу откровенно: человека, пригодного для любовных утех, найти трудно. Если бы речь шла об ординарном любовнике, твоя младшая сестра не посмела бы и рта раскрыть. Однако у этого молодца такое удивительное орудие мужской силы — второго такого в миру не сыщешь, что я посчитала то за удачу для старшей сестры. Ты возродишься, точно водой омоешься, да и тот человек прибыл издалека, тебя не знает. Подумай! Дни цветущей весны не бесконечны, а радость взаимной любви и того короче.
