Главы экстра к серии «Правила» (ЛП) - Люкс Сагара

— Мне нужно выпить, — говорю, тяжело дыша.

Рулзу не нужно повторять дважды. Он хватает бутылку бурбона и подносит её к моим губам. Я уже собираюсь сделать большой глоток, когда мне приходит в голову , что алкоголь в моём положении, возможно, не лучший выбор.

— Можешь предложить мне что-нибудь другое?

Глаза Рулза загораются странным светом.

— Я могу дать тебе всё, что ты захочешь.

В голове проносится далёкое воспоминание.

«Кого ты хочешь, Шэрон? Монстра или мужчину?»

Я сжимаю бёдра и цепляюсь за его плечи.

— Роберт, мне нужно тебе кое-что сказать.

Он раздражённо поднимает бровь.

— Сейчас?

— Не мог бы ты сесть?

Он, как всегда, выполняет мою просьбу . Но делает это по-своему: сажает меня к себе на колени. Под моими голыми бёдрами ткань его брюк ощущается мягкой, а его обнажённый торс — тёплый и успокаивающий. Рулз касается моей груди, и я не могу сдержать стон, на который он отвечает гортанным звуком, от которого меня пробирает дрожь с головы до ног .

— Советую тебе говорить побыстрее.

— Почему?

— Потому что если ты не сделаешь этого сейчас, то мои пальцы будут внутри тебя. — Чтобы доказать, что не шутит, он крепко сжимает моё бедро. Когда я выгибаю спину , чтобы глотнуть воздуха, моя грудь вздымается. Рулз с восхищением смотрит на неё. — Я ошибаюсь, или они стали больше? — Я не успеваю ответить, потому что он снова щиплет соски. Я подпрыгиваю на месте, вызывая у него смех. — Милая, ты комок нервов. Что-то мне подсказывает , что сегодня вечером нам будет очень весело…

— Или тебе вообще не будет весело, — говорю, устремив на него сердитый взгляд.

— Это я исключаю. — Верный своему обещанию позволить мне говорить с пальцами внутри меня, он подносит их к моей киске и начинает ласкать. — Не могу вспомнить ни одного момента с тобой, когда мне это не нравилось. Мы прекрасная пара, Шэрон. Всегда были и всегда будем.

Я делаю глубокий вдох.

— А что, если мы будем больше, чем просто пара?

Всматриваясь в меня, Рулз слегка щурится.

— Я думал, ты согласна со мной не встречаться с другими. — Он убирает пальцы от моей киски, сжимает моё бедро, выдавая гнев, бушующий в нём. — Я не хочу , чтобы у нас были открытые отношения. Я не вынесу мысли увидеть тебя с кем-то другим или…

— Роберт, я беременна.

Чувствую, как напрягается подо мной его тело.

— В каком смысле?

— В единственно возможном смысле.

Он опускает взгляд на мою грудь, затем на обручальное кольцо на пальце. Наконец, он снова смотрит мне в глаза. — Ты беременна? — Ошеломлённый, он прижимает ладонь к моему животу . — В смысле. Это же не подозрение, да? Ты сделала тест и…

Вспышка осознания пробегает по его взгляду. Он встаёт и быстрым шагом идёт в ванную. Наклоняется к мусорной корзине, ищет тест. Наткнувшись на две чёткие линии, он несколько мгновений молча смотрит на них. Я наблюдаю за ним, боясь пошевелиться, даже не дышу , чтобы не испортить момент или сказать что-то не то.

Когда он, наконец, встаёт и поворачивается ко мне, я вижу на его лице ту же редкую улыбку , которую он подарил мне в день нашей свадьбы. Это улыбка человека, который думал, что достиг в жизни всего, но только что обнаружил, что может добиться большего.

— Ребёнок. — Его голос слегка дрожит от волнения. Роберт хватает меня за бёдра и поднимает . Я обнимаю его ногами за талию, крепко прижимая к себе. — У нас будет ребёнок! Ты можешь в это поверить?

Все мои сомнения развеиваются в тот миг , когда он целует меня. Рулз бросает меня на кровать и раздевает. Его движения резкие, неистовые. Его руки скользят по моему телу , исследуя. Как сказала Джиллиан: не нужны тесты, чтобы знать что-то. Ты просто чувствуешь это. В налитой груди, в покалывании, что пробегает по коже, в том, как моё сердце замирает каждый раз, когда Рулз наклоняется, чтобы поцеловать, и шепчет, что любит меня.

Когда он входит в меня, желая вновь подтвердить нашу связь, я невольно цепляюсь за его плечи и шепчу в ответ, что люблю его, но не так, как раньше. В моих нынешних чувствах к нему есть что-то другое; что-то ещё более глубокое и искреннее. Что-то, что объединит нас на всю жизнь.

ЭКСТРА «НАРУШАЯ ПРАВИЛА»

Два года спустя

Когда по-настоящему любишь кого-то, нет ничего прекраснее, чем видеть, как воплощаются его мечты. Наблюдая за Джиллиан, пока она прогуливается по своей первой выставке, с горящими от волнения глазами и широкой улыбкой, я не чувствую ни зависти, ни страха. Я безмерно счастлив. Не выпуская её из виду , я подношу бокал к губам и делаю глоток шампанского. Годы в спецназе многому меня научили, в частности, обращать внимание на то, куда не направлен взгляд, например, на приближающуюся внушительную фигуру брата.

— Ты выглядишь счастливым человеком.

Я довольно улыбаюсь Ронану .

— Потому что я счастлив.

Он поднимает бокал, который тоже держит в руках, намекая на тост.

— За маленькую птичку , которая полетела. И за моего друга, который, дай бог , больше никогда не женится.

Искренний смех играет на моих губах.

— Я и не знал, что ты ненавидишь свадьбы.

Ронан пожимает плечами.

— Дело не в том, что я их не люблю. Просто они приносят мне неудачу . Когда ты женился на моей сестре, я так напился, что несколько дней пролежал без сознания. Когда ты женился на Джиллиан, меня избили по возвращении в Сиэтл. Не представляю, что будет со мной, если ты снова женишься…

— К счастью, этого не произойдёт .

Я разговариваю с Ронаном, но смотрю на Джиллиан, такую элегантную в своём белом платье с открытыми плечами. Её рыжие волосы сверкают, как огонь. Она решила последовать моему совету и распустила их по обнажённым плечам. Всем видна татуировка с малиновкой, вдохновившая меня дать прозвище, которым всегда её называю. И она чудесна.

«Моя маленькая птичка».

— Ты правда её любишь, да?

Я снова улыбаюсь и ставлю бокал на поднос официанту , проходящему рядом.

— Больше просто невозможно представить.

Иногда я почти боюсь своих чувств к Джиллиан, потому что если кто-то или что-то причинит ей боль, я знаю, что могу отреагировать на это жестоко и экстремально. Нет ничего, чего бы я не сделал ради неё, нашего сына Джеймса или ребёнка, которого она носит . Никто не знает о её беременности, кроме Рулза и Шэрон. Срок ещё очень маленький, поэтому нельзя сказать, будет ли у нас сын или дочь.

Но я знаю, — это будет девочка.

У неё будут мои глаза и её волосы, как у Джеймса.

Я почти вижу её, играющую со своим братом. В своих фантазиях я сижу на полу рядом с ними, а Джиллиан находится всего в нескольких шагах от нас, склонившись над бесконечным количеством холстов, готовых ожить благодаря её рукам.

— Джиллиан, безусловно, очень талантлива. Её рисунки пользуются большим успехом.

Я моргаю и возвращаюсь в настоящее. Отрываю взгляд от Джиллиан меньше чем на мгновение; ровно настолько, чтобы скользнуть по белым стенам и её картинам, таким живым и ярким. Они действительно прекрасны, но мне больше нравятся тёмные, мрачные, которые она обводит углём и пальцами, когда мы одни. Её агент попросил выставить хотя бы одну из этих работ, но она была непреклонна. Джиллиан сказала, что они слишком интимные. Они на самом деле интимные, но не потому , что изображают нас в страстных, первобытных объятиях. Эти рисунки — это мы.

Наши тени. Наши души.

— Ох, ох, ох. Предвижу неприятности.

Через мгновение мой взгляд возвращается к Джиллиан. С ней разговаривает представительный мужчина. По его губам я понимаю, что он не говорит ничего неприличного. Но он близко. Слишком близко.

— Я могу подойти к ней, если хочешь, — предлагает Ронан. Я кладу руку ему на плечо, останавливая.

— Сам справлюсь.

Ронан весело смеётся, а затем качает головой.

— Не превращай эту вечеринку в слишком интересную!

Мне это точно не грозит, поскольку мужчина отстраняется от Джиллиан прежде, чем я успеваю к ней приблизиться, едва замечает угрожающее выражение моего лица. Он делает это так быстро, что вызывает у неё недоумение. Возможно, даже растерянность; по крайней мере, пока Джиллиан не ощущает мои руки на своих бёдрах.