Хранитель ядов (СИ) - Карпо Катти

– Огнестрельное оружие. – Эстер сглотнул. – Они стреляли по нам.

Моя челюсть издала хруст – так сильно я сжала зубы.

Человек, стоящий впереди, тот самый, чье лицо брат исполосовал ногтями, сжимал блестящий вытянутый предмет. Черное дуло было направлено на нас. Огнестрельное оружие я видела лишь на графических иллюстрациях книг, но форма предмета, положение пальцев противника на корпусе и недавний наблюдаемый эффект, скорее всего, полученный от воздействия пуль, не вызывали сомнения в том, что предстало перед нашими взорами.

Огнестрельное оружие – удовольствие не из дешевых. Да и на троих у них, похоже, был лишь один экземпляр. Но кем же нужно быть, чтобы иметь возможность обеспечивать своих людей подобным видом оружия? Что же за человек этот Хранитель ядов?

– Стоять. – Человек, держащий оружие, утерся свободной рукой, избавляясь от темных подтеков на подбородке. «Лунный стон» не отключил сознание, но его воздействие, видимо, все-таки скажется на здоровье этих гадов. – А ты, бесовская дрянь, видать, сдохнуть желаешь?

От пуль не сбежать. Неужели все так и кончится?

– Дернетесь – и я стреляю, – предупредил главарь, медленно приближаясь. – А ты знатно нам подгадила, девка. Может, стоит сразу избавиться от тебя?

Холодный ствол прижался к моему лбу. Руку, держащую оружие, потряхивало. Однако не неуверенность лишало хватку твердости – хладнокровия и безжалостности во взгляде мужчины было в избытке. Дрожь в конечностях обеспечил ему отравляющий дым «лунного стона». Жаль, но это обстоятельство не лишало его возможности разнести мою голову на тысячу кусочков.

От картинки, вставшей перед глазами, сдавило горло. Гримаса, появившаяся на моем лице, позабавила мужчину. Он усилил давление, буквально ввинчивая кончик оружейного ствола в кость. Страх быстро сдавшейся жертвы неизменно подстегивает хищника – его охватывает непреодолимое желание позабавиться с добычей, растянуть момент молчаливой агонии, чтобы задержать миг, приносящий обреченному реальную боль.

Это ведь будет очень больно? Судя по всему, пули в этом оружии разрывные. Все, что я так скрупулезно собирала с самого детства в своем сознании в попытке обрести ощущение полноценности, разлетится кровавым фейерверком вместе с мозгами и костями. Наверняка так и будет. Интересно, после выстрела месиво, которое окажется на траве, будет походить на тот розовато-багровый фарш, что обычно дожидался своего котлетного часа в огромном корыте Руары?

Страшно. Нижние веки обожгли слезы. Первые горячие капли прижали ресницы к коже, собираясь скатиться по щекам – вниз к дрожащим губам и ходящему ходуном подбородку.

Внезапно мое тело оказалось в кольце рук. До слуха донесся тихий скулеж. Ужас, граничащий с безумием, завладел лицом прижавшегося ко мне Эстера. Как и мне, эффект от использования огнестрельного оружия был ему прекрасно известен. Он обладал чудесным воображением, но именно это сейчас сыграло с ним злую шутку. Мой маленький добродушный братец. Что за жуткие сцены мелькали в его разуме? Отчего слезы текли по его грязным щекам непрерывным потоком, словно источником им служило само море? Тяготили ли его в этот момент наши с ним общие знания?

Приобретение знаний – одна бесконечная попытка выжить в этом жестоком мире, но порой лишь неведение придает смерти привкус легкости.

Мир жесток. До сих пор я пренебрегала этим фактом, предпочитая оставаться наивной курицей.

Глупая девка. Глупая девка, слезы которой только что высохли. Эстер исчерпал наш общий лимит слез.

Наверное, мужчина почуял во мне изменение, потому что оружие мгновенно сместилось вниз и теперь упиралось мне промеж глаз.

– Что-то не вижу в твоем взгляде сожаления, тварь, – прошипел он. Из левого уголка его губ протянулась черная склизкая линия, которая оканчивалась мерзкой каплей, покачивающейся на подбородке. – Зря ты вмешалась.

Может быть. Но я действительно не сожалела о сделанном выборе.

Из глубин сознания выплыло давнишнее воспоминание – мудреный разговор одиннадцатилетних искателей приключений. В тот раз я решила попробовать себя в новом деле. Рубка дров казалась мне занимательным времяпровождением, тем более что у коротышки Дакота это получалось с завидной легкостью. Гордость господской дочери, уверенной в своем превосходстве, не позволяла мне хоть в чем-то уступать бойкому мальчишке.

Однако первая же попытка едва не привела к катастрофе. Все-таки ступни мне были еще нужны.

– Дура! Дай я сам! – Дакот, злясь, выхватил из моих рук топор. – Стоило отвернуться, а ты уже тут как тут со своей инициативностью. Стой там. Сам нарублю.

– Хочу научиться.

– Это мужское занятие.

– Где это закреплено?

– Что?

– В каком документе? В каком томе Закона? Или в монографии? Это аксиома?

– Да нигде. И что еще за акси… аксен… Это… это… так всегда бывает. Тяжелую работу должен выполнять мужчина. Это часть защиты женщины. А мужчина всегда должен защищать женщину.

– Отец мне о таком не рассказывал.

– А вот мой папа всегда говорит, что защита – прерогатива сильных. О, какое слово выучил! Пре-ро…

– Что значит «сильных»?

Дакот опустил топор на землю и глубоко задумался.

– Точно объяснить не смогу. Но вроде как нужно оценивать с позиции твоих возможностей. Если ты способен позаботиться о себе – ты не слаб, но и сильным тебя не назовешь. А уж если ты можешь позаботиться о ком-то и защитить кого-то еще, кроме себя, – то да, ты сильный.

– Если мои возможности позволяют мне защищать кого-то еще, то для чего мне это вообще делать?

– Отец говорит, что существуют две причины. Долг или любовь. Вот, например, я не позволяю тебе заниматься тяжелой работой, потому что это мой долг как мужчины.

– Значит, ты сильный?

– Конечно!

– Я тоже должна быть сильной.

– А ты уверена, что сумеешь защитить кого-то еще?..

«Уверена!» – Я шагнула вперед, увлекая за собой все еще поскуливающего брата. От неожиданности мужчина отступил, чиркнув мне оружием по носу.

– А ну стой, девка!

Мелькнувшего гаснущей искрой воспоминания оказалось достаточно для пробуждения моей Невозмутимости мертвеца. На сей раз смерть не страшила меня. Ведь я уже давно Мертвец, не так ли?

– Сто… стой, дрянь!

Мое равнодушие озадачило мужчину.

Игнорируя трясущийся палец, возложенный на спусковой крючок, я хладнокровно рылась на аккуратных библиотечных полочках в своей голове.

«Лунный стон». И как я могла забыть об еще одном интереснейшем свойстве этого корня? Дым от него обладал не только усыпляющим и притупляющим разум свойством, но и галлюциногенным. Нет, находящиеся под его воздействием не видели ярких образов, которых на самом деле не существовало. Разум жертв просто-напросто расслаблялся настолько, что отдельные их мысли и даже эмоции можно было с легкостью заменить на искусственные. В свое время это свойство привело меня в дикий восторг. Это ж какие перспективы открывались! Я даже подумывала сделать «лунный стон» главным составляющим «Шато», пока здравый смысл не подсказал мне, что подделывать или заменять чувства и эмоции людей с помощью эликсира будет весьма походить на настоящую ведьмовскую магию.

– Какова причина вашего нападения? – Мой голос был подобен шелесту листьев, порождаемому легким ветерком.

Гипноз – дело тонкое. Уговорить отравленный разум воспринимать образы в иной перспективе не входило в круг того, чем я активно занималась все годы сознательной жизни. Но кое-что я все-таки умела.

– Нам нужен Эстер Сильва, чтобы отвезти к хозяину. – На лице мужчины отразилось замешательство. Видимо, его ужасно удивила собственная разговорчивость.

Я плавно наклонила голову к плечу, удерживая в поле зрения переносицу мужчины. Бархатистый голос, слегка приправленный твердостью и чуть протяжными полутонами, был мной наработан стараниями Сантьяго, все последние годы не оставляющего надежды научить меня ладить с лошадьми. К сожалению, приобретенный навык так и не лишил лошадиную братию желания прикончить меня. Но сегодня он неожиданно пригодился.