Прежде чем нас разлучат (ЛП) - Рейнольдс Аврора Роуз

— Еще раз выпрыгнешь из движущейся машины, я отшлепаю твою гребаную задницу.

— Не верю, что ты это сказал, — шепчу я, и он тычет в меня пальцем.

— Я мог тебя задавить. Я еще даже не остановился, когда ты выпрыгнула из гребаной машины. Ты хоть понимаешь, насколько это чертовски опасно?

— Перестань ругать меня.

— Ты хоть слышала то, что я тебе сказал?

— Конечно, слышала. Уверена, тебя слышали все, раз ты кричишь на меня на улице! — кричу я в ответ, вскидывая руки в воздух и злясь сама.

— О, боже, — хнычет Никки, пока мы с Такером смотрим друг на друга.

— Бл*ть, — бормочет он, его грудь вздымается.

Я делаю вдох, пытаясь успокоить расшатанные нервы, затем спокойно говорю, надеясь разрядить ситуацию:

— Я не хотела, чтобы ее стошнило в твоем грузовике.

— Лучше отмвать салон от блевотины, чем гребаные шины от твоей крови.

— Если ты хоть раз пытался отчистить салон автомобиля от рвоты, ты бы знал, что это неправда.

— Господи Иисусе, — рычит он, сжимая кулаки по бокам.

Глядя на него, я знаю, что должна молчать, но, видимо, снова впала в подростковый период, желая оставить за собой последнее слово.

— Кроме того, ты не должен использовать имя Господа всуе.

— Чтоб меня, — рявкает он прямо перед тем, как схватить меня за шею сзади и притянуть к себе. Споткнувшись, я падаю на его теплую, твердую грудь и всхлипываю, когда его губы прижимаются к моим.

Пусть я шокирована его поцелуем, но без колебаний отвечаю на него. Обвиваю руками его шею, и мое сердцебиение учащается, когда наши языки переплетаются, и он держит меня в заложниках, одной рукой удерживая мой затылок, а другой обхватывая мое горло. Его большой палец оказывается под моей челюстью, и меня никогда не целовали так, как он — яростно, голодно, жадно… словно он не может насытиться. Словно пытается заклеймить меня своим ртом.

— Не обращайте внимания на то, что я здесь умираю, — стонет Никки, прерывая момент, и Такер отрывается от меня, тяжело дыша.

Вонь рвоты прорывается сквозь охватившее меня вожделение, и я ослабляю хватку на его рубашке, запутавшейся в моих пальцах, и делаю шаг назад, прочищая горло. Когда я поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются, мое бешено колотящееся сердце падает в живот. Выражение его лица противоречиво, будто он не знает, стоит ли ему снова поцеловать меня или сесть в грузовик и уехать.

Поскольку я знаю, что не справлюсь с отказом, обхожу его и иду к грузовику, избегая беспорядка на тротуаре.

— Тебе придется выбраться с другой стороны, — говорю я Никки, и она поднимает голову со спинки сиденья и смотрит вниз.

— Прости, — шепчет она, глядя на меня, и я вздыхаю.

— Все в порядке. Просто выходи с другой стороны.

Без единого слова она перебирается через заднее сиденье, и я встречаю ее с другой стороны, открывая дверь.

— Где мы? — Она оглядывается, все еще в хмельном тумане, и я вздыхаю.

— Я не знала твоего адреса, поэтому привезла к себе.

— Ты такая хорошая подруга. — Она опирается на меня, и я оборачиваюсь к Такеру, стоящему позади грузовика с моей сумочкой.

— Ты ее доведешь? — спрашивает он, и я киваю. — Я подожду, пока вы не окажетесь в квартире.

Он протягивает мне сумочку и засовывает руки в карманы. Убеждая себя, что не разочарована и хорошо, что он уезжает, раз уж мы не должны были целоваться, что у нас и без того сложная ситуация, я расправляю плечи.

— Спасибо, что подвез нас до дома.

Он не отвечает. Просто смотрит, как я прохожу мимо него, и я чувствую на себе его взгляд, когда впускаю нас с Никки в квартиру. Тем не менее, я не оглядываюсь, потому что какой в этом смысл?

Глава 15

Миранда

— Думаю, тебе стоит начать снова встречаться.

Неожиданный комментарий Эммы заставляет меня посмотреть на нее.

Прошло два дня с вечеринки по поводу развода, два дня с тех пор, как я в последний раз видела Такера, и два дня с тех пор, как я навсегда отказалась от мужчин. К счастью, Никки не помнила наш с ним поцелуй, так что мне не пришлось заново переживать это с ней на следующее утро, когда она, наконец, проснулась. Но у меня было много времени на размышления о том, что произошло. Много времени, чтобы разобраться в себе.

Его реакция меня разочаровала, и все эти, то горячие, то холодные разговоры в лучшем случае раздражали. Хочу сказать, это не я просила его выпить со мной, а он. И уж точно не я инициировала тот дурацкий, до нелепости страстный поцелуй. Это сделал он.

— У Элая есть друг, с которым он хочет тебя познакомить. Несколько месяцев назад он развелся и у него есть дочь, — продолжает Эмма, явно не в курсе моих своенравных мыслей.

— Мне это не интересно.

Я беру еще один кусочек фольги и оборачиваю его вокруг кончика окрашенной пряди.

— Ты даже его не знаешь. Как ты можешь говорить, что тебе не интересно?

— У него есть пенис? — спрашиваю я, и моя клиентка Лиззи, которой двадцать один год и которая только начинает понимать, насколько глупы мужчины, хихикает.

— Да, — отрезает Эмма.

— Тогда мне точно не интересно.

— Это из-за Такера? — спрашивает она.

Я не смотрю на нее, потому что, если взгляну, она поймет, что я лгу, а я не хочу никому рассказывать — даже ей — обо всей ситуации с Такером. Насколько ей известно, он отвез нас с Никки ко мне, высадил, а потом счастливо пошел своей дорогой. Черт, сейчас он, наверное, в Вегасе, сводит с ума какую-нибудь другую женщину своими смешанными сигналами.

— Нет, не из-за Такера.

— Кто такой Такер? — спрашивает Полли со своего места, где завивает волосы клиентки.

— Никто.

— Представь, — перебивает меня Эмма, — если Райан Рейнольдс и Крис Хемсворт каким-то неизведанным научным способом создали ребенка, и этот мальчик вырос в крутого здоровяка. Вот, кто такой Такер.

— Тогда это определенно из-за Такера. — Полли смотрит на меня. — Что случилось?

— Дело не в нем.

— В субботу вы двое выглядели довольно уютно, — продолжает Эмма. — И я видела, как он едва сдерживался, будто хотел схватить тебя и убежать.

— Как скажешь, — бормочу я, отказываясь клюнуть на приманку, даже несмотря на покалывание в животе.

— Это потому, что ваши бывшие вместе?

— Подожди! — шипит Полли. — Это муж той женщины, с которой Боуи тебе изменял?

— Он самый, — беспощадно подтверждает Эмма.

— Вот, дерьмо.

— Итак, что произошло? — спрашивает Эмма, и я сердито смотрю на нее. — Может, тебе полегчает, если расскажешь об этом, а не будешь держать все в себе.

— Отлично. — Я обматываю последнюю прядь фольгой, затем снимаю перчатки и выбрасываю их в мусорное ведро. — Я не знаю, что произошло. Хотя, нет, я знаю, что произошло: он поцеловал меня, а потом… пуф, все закончилось, и я видела, как он расстроился из-за нашего поцелуя. Так что теперь мужчины меня больше не интересуют, потому что очевидно, что все они — идиоты.

— Он поцеловал тебя? — Глаза Эммы расширяются.

— Да. — Я вздыхаю.

— Вероятно, ему кажется это странным, потому что ваши бывшие вместе, — говорит Полли.

— Нет. — Лиззи качает головой, и я встречаюсь с ней взглядом в зеркале. — Ты сказала, что он крутой здоровяк.

Она смотрит на Эмму, и та кивает.

— Могу поспорить, он один из тех парней с мучительным прошлым, которые боятся обжечься или причинить боль другому человеку.

— О, эта идея мне нравится больше, — говорит Эмма так, будто это книга, и она пытается придумать образ главного героя.

— Ты должна заставить его ревновать, — добавляет Лиззи, и я хмуро смотрю на нее. — Поверь, если ты ему нравишься, он преодолеет всё, что мешает ему сделать шаг, как только увидит тебя с другим мужчиной.

— Ты пропустила ту часть, где я не интересуюсь ни им, ни остальными представителями мужского пола?

— Ври себе, если хочешь, но он явно зацепил тебя.

Она ухмыляется, и если бы она не была моей клиенткой, я бы ее отчитала. Черт возьми, у меня почти появляется искушение оставить осветлитель на ее волосах на несколько минут дольше, чем следовало бы.