Санклиты. Кара Господа (СИ) - Амеличева Елена

— Так вот ты какой! — протянул женский голос.

Я проморгался и посмотрел на женщину, что с интересом оглядывала меня. Красивая, но даже с первого взгляда видно — испорченная. Видел досье на нее. Санклитка, даже старше Драгана, чистокровная, зовут Эльшбетта, но имя поменяла, назвалась Лилианой, в честь прародительницы своего клана.

— Значит, это ты пытался убить мою дочь, — отбивая каблуком нервный ритм, сказала она. — А как же «не убий», святоша?

— Заповедь касается людей, а не санклитов.

— Выкрутился, — Лилиана зло усмехнулась. — Тогда скажи мне, это стоило твоей жизни, идиот?

— Стоило.

— Даааа? Такое самопожертвование! Как интересно! — глаза этой дьяволицы полыхнули огнем. — А жизни твоей сестренки тоже стоило? И девки твоей, Охотницы?

Я промолчал, стиснув зубы.

— Так щедро разбрасываешься жизнями, дружок! Глупо, очень глупо!

— Ты трепаться пришла или убивать?

— Убивать? — дрянь расхохоталась. — Не льсти себе, мальчик. Ты всего лишь мышка в моих коготках. А кошки с мышками любят поиграть! — она кивнула амбалам, что зашли следом. — Приступайте.

Мужчины подошли ближе. Били с умом, метко, чтобы причинить максимальное страдание, но не убить и не дать потерять сознание. Между вспышками боли я пытался вспомнить молитву, но все слова вылетели из головы. Остались только ощущения — словно тело один сплошной оголенный нерв, который поджаривают на медленном огне.

— Достаточно, — вмешалась Лилиана. Я лежал у ее ног, ловя ртом воздух и бездумно глядя на острые мыски туфель. Долго так не выдержать. Иллюзий не питаю. Боль кого угодно превратит в простое животное, молящее о пощаде. — На сегодня хватит. Продолжим завтра.

Глава 2. Заноза

Саяна

Не знаю, что было в капельнице, но я опять проспала весь день. Несмотря даже на не очень веселые открытия последнего времени. Проснулась от того, что кто-то прикасался к моему лицу. Было приятно. В глазах двоилось, картинка плыла. Рядом сидел человек. Кажется, женщина. Короткие темные волосы.

— Гуля? — спросонок предположила я.

— Почти угадала, дочка. Нюргюль. Хочешь, зови Гулей.

По-русски она говорила с явно выраженным акцентом. Похоже, в Турции русский язык знают все.

— Кто вы? — хотелось приподняться, но тело, наполненное приятной истомой, отказалось.

— Медсестра, ухаживаю за тобой. — Теплые мягкие руки вновь заскользили по моему лицу.

— Вот увидишь, после этого крема еще красивее станешь, дочка! Ни следа не останется! Уже и отек сошел, и ссадины зажили, и синячка почти не видно.

— Где я?

— В доме господина Горана.

Спрашивать, почему дверь закрыта, полагаю, бесполезно.

— Почему все плывет?

— Это обезболивающее. Не тревожься, дочка, быстро пройдет. Сейчас на ручки твои новую повязку наложу, и пройдет. Не тошнит тебя?

— Нет. Спасибо, Нюргюль.

— Пожалуйста, моя хорошая. — Женщина быстро перебинтовала ладони и положила руки мне на грудь. — Почти зажило все. Вот господин доктор сегодня придет, порадуется. Вчера дважды приходил, ты спала. Перепугала ведь ты нас, дочка!

— Чем?

— Господин Горан принес тебя без сознания, шок тяжелый был. Боялись очень за тебя. Господин Горан всю ночь около тебя провел, глаз не сомкнул. Все к дыханию твоему прислушивался. Белее простыни сидел. Даже господину доктору уезжать запретил, он здесь ночевал.

Вот это новости!

— Покушать тебе надо, дочка. Сейчас принесу.

Нюргюль была права. Когда она вернулась с подносом, ко мне уже вернулась четкость зрения. Аппетит же возвращаться не спешил. Под уговоры женщины я запихнула в себя пару ложек овсянки и отодвинула тарелку.

— Ты несколько дней не ела. — Нюргюль укоризненно покачала головой. — Что господину Горану скажу?

— Давай сама скажу. — Коварно предложила я, невинно улыбаясь. — Пусть приходит.

— Передам, передам. Отдыхай. Кнопка вот у кровати — нажми, если что нужно, приду. Если переодеться — подбери в шкафу. Все чистое, новое. — Она забрала поднос и ушла.

Да уж, передай ему. Жду не дождусь. Соскучилась, сил нет!

Ожидая, когда «господин Горан» навестит свою заключенную, я переворошила шкаф в надежде найти джинсы и футболку. Как бы не так. Платья, платья, платья. Блузка! Юбки. Секси-брючки. Комбинезоны. Нет уж, не дождетесь!

Тщательно оглядевшись — нет ли видеокамер, я достала из пакета черные трусики с кружавчиками, оторвала бирки, быстро натянула их, вскользь заметив, что колени — сплошной желто-зеленый синяк, и надела шелковый черный халат, расшитый серебряными нитями. Очень красивый, кстати.

От нечего делать рассмотрела комнату. Большая. Десяток светильников в нишах на светло-коричневых стенах деликатно освещал ее, делая похожей на женский будуар. В центре огромная кровать с резной спинкой и персиковым бельем. Спасибо, хоть без балдахина. Шкафчики, пуфы, туалетный столик — все в бежевых тонах, с круглыми бочками и изысканной отделкой. Шоколадный пушистый ковер на полу во всю комнату. Удивительно мягкий, приятно босиком ходить. На стене огромная плазма.

Как-то все слишком… бездушно, что ли. Без индивидуальности. Безликая комната, мертвая. Нет маленьких штрихов, милых сердцу — фото, картин, фигурок, цветов, книг, журналов, памятных сувениров, любимой чашки, наконец, со смешным рисунком и поцарапанным бочком.

Деликатный стук в дверь вывел меня из размышлений. Серьезно? Стучит в дверь, которую сам же запер? Да это же то же самое, что пытаться сделать прическу человеку, с которого только что собственноручно снял скальп!

Я хмыкнула. Забавная метафора. Кровожадная, но точная.

— Войдите. — Нарочито громко разрешила я.

Тонкий писк кодового замка и дверь открылась.

— Здравствуй, Саяна. Как ты?

Спокойствие. Где его взять?

— Здравствуйте, господин Горан. А вы как думаете? Я под замком в чужом доме с решеткой на окнах. Ношу чужую одежду. На мне даже трусы чужие, показать?! Стараюсь изо всех сил не думать, что сделали с моим братом. Понятия не имею, что будет со мной. Вообще не понимаю, что произошло у вас с Глебом. И совершенно не знаю, что делать. Такой ответ подойдет?

Мужчина протяжно выдохнул. Он плохо выглядел. Как и в моих отрывочных воспоминаниях, лицо было серое и уставшее, с коричневыми кругами под запавшими глазами. Мне стало жаль его, несмотря на всю злость. Может, потому что он был одет в черную рубашку и черные же джинсы, чем напомнил Глеба.

— Я пленница, Горан?

— Нет.

— Нет? То есть могу уйти в любой момент?

— Нет.

— Ты издеваешься?! — все внутри меня закипело.

— Саяна, сейчас ты должна быть здесь, только так я могу обеспечить твою безопасность.

— Тебя никто об этом не просил. Мне не нужна твоя защита!

— Ты не знаешь…

— Да потому и не знаю, что ты ничего не объясняешь! Что вообще произошло? Почему мой брат причинил вред твоей сестре? Кому ты отдал его? Кто эти люди? Что с ним?

— Я не могу дать тебе ответы на все вопросы.

— То есть запереть в своем, как я понимаю, доме, ты можешь, а аргументировать, почему, не в состоянии?

— Для твоей безопасности. — Устало повторил мужчина.

— Что с Глебом? Отвечай, у меня есть право знать! Ну что ты молчишь, говори же! — сорвавшись, я с силой ударила его в грудь кулаком. — Что с Глебом? Он жив? Жив? Говори же!

Горан отшатнулся, прижал руки к груди и скривился. Ему явно было очень больно.

— Извини, — покаянно прошептала я, сделав шаг к нему.

— Все нормально, — выдохнул он и выставил вперед ладонь, не давая приблизиться. Пальцы были испачканы кровью.

Я ахнула. Значит, Гуля действительно ранила его, мне не привиделось. А я ударила прямо в ранение!

— Ты с ума сошел? Тебе надо в больницу!

— Нет. Рану уже обработали, заживет. — Лицо Горана стало еще белее.

Прижимая руку к груди, он тяжело дышал. Половина рубашки пропиталась кровью. В воздухе повис густой тошнотворный запах железа.