Алекс Эллиотт - Соблазненная сенатором (ЛП)
― У тебя есть вопросы? Ко мне. ― Должно быть, что-то изменилось. Его тон не противоречащий, но он по-прежнему продолжает смотреть на меня.
Было бы глупо отрицать, что в нем есть что-то, что заставляет тебя таять, словно сахар в горячей воде. В нем много всего, популярность и темная сторона личности... да, черт возьми, намного больше, чем показывают СМИ. Его глубина, его тайны ― это что-то мистическое. Парадокс, который я хотела бы разгадать.
― Война? ― спрашиваю я. ― Какие реформы Вы намерены провести? ― Один из его комитетов, я точно знаю, оплачивает забастовку. Я против войны, но вряд ли, правда поможет мне завоевать его доверие. Доверия, как политика, ищущего поддержки.
― Не дай войне подмять тебя под себя, ― говорит он. ― Это не для огласки, конечно. Это фиаско и вряд ли кому-то понравится. Но скажи это нефтяным компаниям. Подними бурю, и ты станешь одной из самых важных персон конгресса. Уйдешь, и все очень быстро забудут о тебе. О, черт, это не то, что хотели бы слышать люди с большими мечтами.
Его откровенный ответ удивляет меня.
― Хотите, верьте, хотите, нет, но это так, ― говорю я мягко, глядя в его открытые, уставшие глаза. Кажется, вот-вот они закроются.
― У правды много граней. То, что ты услышала от меня ― лишь одна из них. Может, я не лучший пример для построения политической карьеры. ― И с этими словами он опускает взгляд на мои ноги, затем вовсе закрывает глаза и встряхивает головой.
На этом заднем сидении секунду назад, он сместил свою политическую персону с пьедестала и спустил на землю. Он стал чувственным и провокационным. В ту же секунду мне хочется провести рукой по щетине на его скуле и поцеловать его полные губы.
Ксавия! Сосредоточься!
― Я бы хотела услышать о внутреннем восприятии. Особенно вашем. Я здесь, чтобы узнать, что происходит за закрытыми дверьми. И что я могу сделать, чтобы помочь? ― спрашиваю я, отказываясь отпустить его взгляд, которым он продолжает поглощать меня.
― Зависит от того, что ты ищешь, ― говорит он, облокачиваясь локтем о дверь, упирая пальцами в висок, наши глаза встречаются и что-то резко пронзает мою грудную клетку.
Дыхание замерло в груди. Забавно, я не могу быть единственной, кто может видеть его насквозь. Я имею в виду, что его показушность уходит, и я чувствую сумасшедшее притяжение... как будто мы знаем друг друга уже много лет.
― Связи, ― говорю я честно. Он услышал то, что хотел, и я напомнила о себе в сотый раз. На данный момент, я чувствую, что могу доверить ему мой самый страшный и самый темный секрет, который находится за дверью под грифом «опасно».
Я не могу доверять ему.
Или кому-либо.
Не в том случае, если я хочу идти своим путем!
Мои мысли разбегаются. Те, которых быть не должно. Те, что должны быть заперты.
Я должна попросить Джона остановить машину. Я должна открыть дверь и бежать вдоль по улице. Подальше от этого мужчины.
― Ты обретешь множество связей. Я научился выбирать компании, в которых я буду наиболее полезен.
― Эти звучит очень...
― Политически? ― Он смеется, подняв бровь, и наклоняется ближе. ― Добро пожаловать в высшую лигу.
― Я здесь, чтобы что-то изменить! ― говорю я, ссылаясь на то, что мне нужно перебороть себя.
― Изменить? Это то, зачем ты пришла? ― Он снисходительно улыбается. ― Мне кажется, я слышал это раньше.
― Ах, да, ― киваю я, пытаясь побороть смущение и понять, насколько наивной выгляжу. ― И выбрать свой путь после окончания, ― быстро добавляю я. ― Разве это не то, за чем приходят все стажеры?
Мой желудок скручивается.
Он снова смотрит на мои документы.
Он видит меня насквозь.
Я должна убраться от него подальше. Стоун прав ― он мой самый страшный ночной кошмар... наркотик, который я попробовала и теперь не могу отказаться от него, от той энергии, которую чувствую рядом с ним. Я перевожу взгляд на Джона и вижу, что он смотрит на меня через зеркало заднего вида. Я корчу рожицу, желая закричать, что все должно быть не так!
Но Джон подмигивает мне, будто чувствуя, что я хочу убежать.
Стоун застал меня врасплох. Отлично, давай, соберись!
Я задаю следующий вопрос.
― Таким образом, Вы еще возглавляете комитет по реформам или покинули свой пост? ― Очевидно, что война ― тема спорная и опасная. Может, стоит сосредоточиться на разговорах и тогда желание забраться ему на колени сойдет на нет, и я смогу держать дистанцию. ― Вы штурмом взяли Белый Дом, стали лицом с обложки «Роулинг Стоун».
― Существует разница, между солдатами, служащими сейчас и военной реформой. Реформа была когда-то самой горячей темой, но это было давно. Ты ― Кеннеди, неужели ты не разделяешь интересы семьи? ― Он вздернул брови и его снисходительный тон вернулся, чертовски раздражая меня.
― Но война все еще в разгаре! ― возражаю я.
― Ах, спасибо, что напомнила. Сейчас мы сосредоточены на переговорах о мире. Перестройка ― наша финансовая черная дыра. По сути, война закончилась.
Он смотрит на меня, напоминая мне о том, что надо контролировать свои эмоции.
― Я так не думаю. ― Я чувствую на себе взгляд Джона, и готова поспорить, что он недоумевает, что же со мной такое.
Секунду назад сенатор пожимал мне руку, а сейчас мы столкнулись с ним лоб в лоб.
― Прости меня, но, кажется, в своей позолоченной клетке в замке из слоновой кости ты немного отстала от реальности. Все и всегда пахло войной реформ: комитеты, группы по интересам, лоббисты. Эта тема всегда была и будет. В результате грядущих перевыборов не многое изменится. Тебе нужно начать изучать, что же происходит на самом деле. Я ненавижу разрушать идеальные миры. ― Он делает паузу и закатывает глаза, затем продолжает: ― Типа твоего.
― О, Вы этого и не делаете, ― говорю я и чувствую, как жар заливает щеки.
― Мис Кеннеди, у правительства есть цель, когда дело касается политики чаще всего это не управление и изучение того, как управлять и содержать то, что у нас есть. Кто-то всегда ищет выгоду. Находит. Продает. Научитесь от меня распознавать знаки, прежде чем давать пустые обещания. Или вы не закончите семестр. Забудете о чем-то важном для Парламента, и о вас забудут еще быстрее.
Это признание оказало влияние. Либо ты делаешь то, что должна делать, либо убирайся. Я не должна терять голову. Не во время разговоров о делах. Он тот, кто может меня многому научить и помочь найти свой путь. Он тот, кому я хотела бы подражать. Разве это не первый урок?
Подражать тем правителям, о которых не забывают.
