Урфин Джюс - Зарисовки.Сборник
Ян отстранился, увернулся от Мишкиных губ и, закрыв глаза, уперся лбом в лоб. Его заметно потряхивало.
– Подожди, – остановил он Мишку, когда тот снова потянулся за поцелуем.
– Что не так? – коротко и рвано выдохнул Мишка.
– Все так. Все слишком так… Но это… пока… максимум.
Мишка прижал к себе парня, которого била мелкая синхронная дрожь, зарылся носом в его волосы и погладил спину, успокаивая. Ян, уткнувшись в его шею, старался дышать глубже. Он мягко оттолкнул Мишку и отошел к двери, обрывая контакт. Мишка чувствовал себя оголенным проводом. Он застыл посреди комнаты, боясь хоть на шаг приблизиться к Яну, понимая, что прикоснись он к нему, как его закоротит и выбьет все пробки.
– Увидимся, – голос Яна просел от эмоциональной перегрузки.
Он, не дожидаясь ответа, шагнул за порог и захлопнул за собой дверь.
Мишка обхватил себя за плечи, чтобы унять нервную дрожь. Он тяжело опустился на кровать и силой сжал виски, пытаясь запустить зависший мысленный процесс. Ян не был ошибкой. Он был чертовым вирусом, который Мишка по неосторожности хапнул. И теперь все системы сбоили, выдавая вместо привычного стройного алгоритма набор порнографичных картинок.
Мандаринка отодвинула блюдце с ополовиненным куском торта.
– Делюсь по-братски, – тяжело вздохнула она, – отрываю от сердца, можно сказать.
– Опять считаешь калории? – Мишка без зазрения совести тут же подцепил кремовую розочку пальцами.
– Ты деликатен как свинцовая труба, – скорчила рожицу Миндаринка и вдруг расцвела обворожительно-кокетливой улыбкой.
Мишка аж притормозил с процессом истребления торта, наблюдая метаморфозы на лице Мандаринки.
– Привет, Мракобес, – хлопнув его по плечу, Ян плюхнулся на стул рядом. – Надеюсь, я не нарушил Идеальное Романтическое Свидание? – обратился он к Мандаринке, белозубо скалясь в улыбке. – Ян, – представился он, игнорируя хмурый Мишкин взгляд, – а это Алена, – он кивнул на свою спутницу, что замешкалась, но тоже присела за их столик. – Вкусно? – застрял он взглядом на пальцах Мишки, испачканных в безжалостно раздавленной кремовой розе.
– Очень, – Мишка нахально вылизал свои пальцы. – А у вас Идеальное Романтическое Свидание не заладилось?
– Мы люди публичные, – притворно вздохнул Ян. – Не хватает аудитории.
– Почему Мракобес? – Мандаринка кокетливо склонила голову к плечу, прицельно выпуская ядерный снаряд женского обаяния по Яну.
– Борьба противоположностей. Свет и тьма. Логика и чувства. Минус и плюс, – Ян подтянул к себе тарелку с десертом. – Не знал, что ты любишь сладкое. Это так не вписывается в твой суровый аскетичный облик, Мракобес.
– Я тоже думал, что ты любитель острого, – не остался в долгу Мишка.
Ян демонстративно отломил кусок торта и отправил его в рот.
– Любишь урвать кусочек чужого? – воткнул в него Мишка еще одну колкость.
– Люблю, – Ян ухмыльнулся. – Оно слаще.
– Марина, – прервала их баталию Мандаринка, протягивая руку Яну. – Нас не знакомят. Но я девушка самостоятельная и не обременена ненужными комплексами, – выпустила она коготки, пробуя на прочность шкурку подруги Яна.
Конкуренцию она любила. Вернее, любила отправлять конкуренток в глубокий нокаут.
Ян тут же подхватил ее пальчики и пылко прижался к ним губами. Мишка откинулся на спинку стула, прищурился, наблюдая этот третьесортный водевиль. Он уже с ходу накидал несколько вариантов развития сценария.
– Я не очень благодарный зритель, Ян. Цветов и оваций не будет.
– «Это провал», – подумал Штирлиц, – внутренним голосом легендарного разведчика продекламировал Ян. – Истинный ариец. Характер нордический, выдержанный. Беспощаден к врагам рейха. Отличный семьянин; связей, порочивших его, не имел… Да, Мракобес? – прищурившись, продолжил Ян.
– Ну-ка пошли, – Мишка со скрипом отодвинул стул и неторопливо поднялся. – Мы покурим, – стряхнул он руку Мандаринки, вцепившейся в него.
– А вас я попрошу остаться, – Ян кивнул Алене и чеканным шагом, скрестив руки на спине в имитации гордого военнопленного офицера, отправился в сторону гардероба.
Мишка втолкнул его в туалет и прижал к двери.
– Какого хера ты вытворяешь? – прошипел он, чувствуя, как уже привычно закипает внутри от того, что Ян находится рядом. – Зачем нарисовался?
– Может быть, я соскучился? – продолжал позерствовать Ян. – А тут такая встреча.
– Ты пропал.
Мишка сморщился – это прозвучало почти как жалкий упрек. Он выпустил парня и отступил, ему хотелось врезать так, чтобы костяшки пальцев загудели.
– А теперь опять потянуло на острое?
– Сладкое, – Ян дернул его на себя и жалящим поцелуем коснулся губ. – Запретный плод и все такое… Ты меня искал?
Приложить бы его по губам, кривящимся в ехидной усмешке… Приложить бы… Мишка вцепился пальцами в подбородок Яна и впился болезненным поцелуем в эти тонкие ехидные губы.
– Сука, – выдохнул он, на секунду разрывая поцелуй.
– Как ты меня бесишь! – зашипел Ян. – До умопомрачения. Ты! – Ян с силой оттолкнул его от себя. – Ты гребаная константа. Ты не можешь быть неправильным. Я вижу… я нутром чувствую крепкую арматурную спайку твоих рамок. Почему? Почему ты позволяешь себе?
– Рамок, значит? – Мишку затрясло от бешеной злости, которую он словно вирус подцепил через поцелуй. – А ты, конечно, свободная личность? Творческая? У тебя, значит, карт-бланш на индивидуальность? Тебе можно все? Рамки мои чувствуешь? Да они просто не вписались в твой убогий кругозор. Колют и выпирают.
Мишка отшатнулся к стенке и тяжело потер грудную клетку, в которой непривычно кипели тяжелые густые эмоции. Они раскаленной смолой обжигали нутро, заставляя его выдыхать ядовитый смог слов, чтобы травить душу Яна. Мишка прижал раскрытую ладонь к холодному кафелю, будто вслепую нашаривая точку опоры. Он с каким-то отрешенным удивлением осознавал, что это его собственные чувства. «Я так не могу. Не умею». Ему казалось: прижми он сейчас руку к груди – и нащупает там выжженную дыру и спекшееся в черный обугленный кусок сердце, настолько осязаемы и материальны они были. Он боялся выдохнуть, спугнуть происходящее в нем. Эта невыносимая горечь была… сладкой. «Я мазохист? – попытался подыскать хоть какую-то формулировку Мишка. – Моральный мазохист? Почему мне так нравится то, что происходит?» Мишка поднял растерянно-потрясенный взгляд на Яна.
– Что? – Ян тут же считал Мишкину растерянность, и она заметно смутила его.
– Я чувствую, – произнес Мишка. – Понимаешь, чувствую!
Мишка качнулся к Яну, несмело тронул его, притянул к себе и обнял. Чувство горечи утихло, отхлынуло, оставив после себя какую-то шероховатую нежность. Ян зарылся пальцами в волосы Мишки и уткнулся носом.
