Оттенок ночи (ЛП) - Диан Кэтрин

Он наблюдал, как она училась использовать свой гнев как оружие. Он помогал ей в этом.

Но он также видел, как Талия радостно улыбалась в самые незначительные моменты — за рожком мороженого, на глупом аттракционе, в гонке, которую выиграла. Несмотря на весь свой гнев и боль, она никогда не оставалась холодной, невозмутимой, никогда не становилась жёсткой. Она была необузданной и страстной. Даже безрассудной.

Их сексуальные отношения всегда были интенсивными, и Лука ошибочно принимал её влечение к нему за нечто большее. Он во многом ошибался. Она не любила его. Ей нравилось только трахаться с ним.

И да, она также была с ним милой, шутила, ленилась вместе с ним, когда у них была такая возможность. Но такова её натура — быть полной эмоций.

Действительно, безрассудная.

Это слово успокоило Луку, заставило отпустить педаль газа и пустить машину по инерции. Потому что внезапно он понял, кто был её целью.

Он предположил, что это Цезарь Мазай заказал чьё-то убийство, потому что это единственная разумная причина, по которой Талия могла быть в баре прошлой ночью.

Но Мазай не заказывал убийство. Мазай сам был мишенью.

И Талия вошла прямо в его парадную дверь. Это именно тот безрассудный поступок, на который она способна, та азартная игра, которая обычно приносила ей плоды, но не всегда. В этом и заключалась особенность смелых поступков. Они работали до тех пор, пока не приводили к неудаче… а потом тебе конец.

Господи, Мазай её убьёт.

Медленно. Болезненно.

Какого чёрта она здесь одна на такой работе? С Мазаем шутки плохи. Он опасен. И какого чёрта Яннек поручил это дело Талии? Да, Талия очень, очень хороша, но всё же. Христос.

Яннек должен был поручить эту работу кому-то вроде Луки, кому-то, кто вырос в Ордене, сформировался под его влиянием.

Но, конечно, в Ордене больше не осталось никого подобного.

Глава 11

Не обнаружив никаких признаков присутствия Талии в «Рэкке», Лука решил отправиться сюда: в лесистую зону, окружающую владения Цезаря Мазая. Если он прав насчёт того, что мишенью был Мазай, Талии нужно было разведать местность, а Луке нужно было вразумить её. Она родом не из Портиджа и не знала, с кем связалась.

У Луки не имелось в запасе всей ночи, чтобы методично и по порядку обыскивать сорок акров леса, хотя он, возможно, предпочёл бы такой вариант. Но ему нужно было немедленно определить её местонахождение.

Есть только один способ сделать это, и мысль об этом пугала его до смерти. Видеть её было достаточно неприятно, но это?

Это должно разорвать его к чёртовой матери.

Пятнадцать лет Лука был чист. Пятнадцать лет он тщательно выстраивал свою нынешнюю реальность. Он не хотел, чтобы всё рухнуло. Он не хотел возвращаться к тем ночам, когда он отчаянно пытался раздобыть дозу, просто чтобы перевести дух и приподняться над змеиной ямой своих мыслей. Он не мог вынести воспоминаний обо всех тех днях, которые он провёл на грязном тюфяке, дрожа и обливаясь потом.

Он не мог снова стать таким.

Ему не удастся преодолеть это ещё раз.

Позже. Он разберётся с этим дерьмом позже. Сейчас это не имело значения.

Прямо сейчас ему нужно найти её.

Лука закрыл глаза, не обращая внимания на январский холод и приглушённые запахи замёрзшего леса. Он позволил своему разуму отвлечься, позволил своим инстинктам искать её, заставил себя сорвать корку с этой незаживающей раны. Это затопило его сознание, пронзило старой, жгучей болью.

У него перехватило дыхание.

Всё его тело затряслось. Лука наклонился и упёрся руками в колени, пытаясь привыкнуть к этому. Он хотел подавить боль, похоронить её в темноте, затенить от собственного разума. Это трюк, которому он научился: затенять свои мысли.

Это вроде как работало. Иногда.

Теперь он должен был позволить правде наполнить его. Он должен был взглянуть на неё, принять её, позволить ей высказаться.

Он должен был следовать её путём.

Десятилетия жестокого обучения и еженощных тренировок заставляли его бесшумно передвигаться по лесу, ноги находили проходы среди хрупкого валежника, тело пригибалось и петляло между деревьями. Взошла луна, и это немного помогало, её свет проникал сквозь сосновые ветви и голые кроны клёнов и дубов.

Поддавшись этому инстинктивному ощущению её присутствия, этой подсознательной тяге… Лука оказался в странном состоянии, как будто двигался сквозь сон.

Притяжение усилилось, и это должно было насторожить его, но он только чувствовал.

И это причиняло боль.

И ему было нужно…

Талия спрыгнула на землю позади него, приставив дуло пистолета к его спине, и прошептала:

— Какого хрена ты здесь делаешь?

Он резко остановился.

— Ты собираешься выстрелить мне в спину?

— Я должна. А теперь ответь на мой грёбаный вопрос.

Лука попытался сосредоточиться, подавить осознание, к которому он только что с таким трудом пришёл. Он заставил своё тело успокоиться, перестать дрожать.

Пистолет толкнул его в бок. Его реакция была автоматической. Развернувшись, он попытался схватить его, но Талия отскочила назад, явно ожидая его движения. Пистолет теперь был нацелен ему в грудь.

Она была почти невидимой в своей чёрной кожаной одежде, её волосы были убраны под чёрную вязаную шапочку, а камуфляжная раскраска не давала лунному свету высвечивать её лицо. Пистолет был матово-чёрным, почти невидимым. Но Лука всё равно мог его видеть.

— Убери свой грёбаный пистолет, Талия.

С кем-то другим он мог бы не обращать на это внимания, но то, что она направила на него оружие, вывело его из себя. То, что она не выстрелила ему в спину, не означало, что она этого не сделает.

Пистолет не сдвинулся с места.

— Ты подкараулил меня. Чего ты ожидал?

— Я тебя подкараулил?

— Ты пытался. Но у тебя ничего не вышло, не так ли, шумный ублюдок? У меня было целых пять минут, чтобы забраться на то дерево.

— Чушь собачья.

Лунный свет блеснул на её клыках, когда Талия усмехнулась, и на секунду Лука потерялся в этом. Она была такой чертовски азартной, такой чертовски весёлой.

Затем её улыбка погасла, и реальность вернулась с обжигающей ясностью. Она опустила пистолет, но не убрала его.

— Итак, ты, очевидно, догадался, — сказала она.

— Кто, чёрт возьми, заказал убийство Цезаря Мазая?

— Будь ты проклят, Лука. Просто не вмешивайся.

— Мазай опасен. Это не просто наркотики, оружие, рэкет и прочее подобное дерьмо. У него репутация мужчины, который режет людей. Хочешь лишиться пальцев? Рук? Глазных яблок? — с каждым отвратительным словом Луку охватывала тошнота, но ему нужно было достучаться до неё.

Талия наконец-то убрала пистолет.

— Тогда я не понимаю, какого чёрта ты возражаешь против того, чтобы он стал мишенью.

— Потому что это работа не для одного. Какого хрена Яннек послал только тебя?

Она скрестила руки на груди.

— Так ты думаешь, я не смогу этого сделать.

— Не будь такой горделивой, чёрт возьми. Это не…

Они оба замерли, услышав, как кто-то движется по лесу. Он отвлёкся. Она тоже отвлеклась. А ведь они, чёрт возьми, на окраине владений Цезаря Мазая.

Лука даже не задумывался. Он просто схватил Талию и призраком перенёс в неглубокий овраг, который пересёк ранее. Он не осмеливался идти дальше, из-за неуверенности в её готовности, из-за неизвестного количества людей, из-за того, как трудно было бы не издать звук, который выдал бы их и привёл к смерти. Он повалил Талию на ледяную землю, поймав в ловушку и прикрыв своим телом. Её выучка не позволила ей громко возразить, что могла бы сделать другая женщина. У неё не было другого выбора, кроме как лежать под ним, ощущая на себе его вес, пока его лицо находилось в нескольких сантиметрах от неё.

Но он мог сказать, что ей это не понравилось.

Лука затенил их так, что они стали почти невидимыми, и попытался сосредоточиться на этом, на опасности, на том факте, что Талия была застывшей и разъярённой под ним.