Эммануэль Арсан - Эммануэль. Антидева
Он в свою очередь наслаждался талантами партнерши и позволил подвести себя к самому краю… но в последний момент ускользнул, лишив Эммануэль удовольствия наблюдать сладостный спазм. Она была разочарована, не понимая, почему мужчина упускает шанс испытать оргазм – неужели бережет себя для более приличествующего случая? Ведь только настоящее имеет значение!
Не подозревая о том, почему девушка расстроилась, строптивый партнер крепко зажал между пальцами тоненький пальчик Эммануэль с обручальным кольцом и спросил, замужем ли она.
– Разумеется, – угрюмо ответила соблазнительница таким тоном, будто ее хотели оскорбить.
Неужели? Очень хорошо! А любовники у нее есть?
– Я замужем уже целый год!
«И правда, – подумала Эммануэль, – есть ли у меня любовники?» Первым пришел на ум Марио. Однако в ту же секунду идея показалась Эммануэль нелепой: можно ли считать любовником того, кто никогда не занимается с тобой любовью? Если именно секс делает человека любовником, то ее настоящими любовниками были мужчины из самолета, сам-ло. А мальчик из храма? Следует ли включить его в список? И танцоров? Если эякуляция – необходимая составляющая поведения любовника, то в любовники можно записать всех мужчин, которые мастурбировали, тайком наблюдая за Эммануэль!
От этой мысли девушка расхохоталась, забыв о недавнем неудовольствии.
– Как, по-вашему, месье, кто такой любовник?
Кавалер мягко улыбнулся, думая, что Эммануэль кокетничает и вообще не слишком умна. Однако Эммануэль вполне толково разъяснила свою проблему, не утаив ни единой интимной подробности и восхищаясь тому, с каким задорным бесстыдством и жаром раскрывает совершенно незнакомому человеку секреты, о которых пока не ведает ни Жан, ни Мари-Анн (что еще более удивительно), ни даже Марио.
Танцор очень заинтересовался и попросил изложить ему подробности. Эммануэль с радостью согласилась и в свою очередь задала мужчине вопросы крайне непристойного содержания. Он отвечал ей без стеснения.
– Быть может, вы слишком зациклились на терминологии, – в заключение заметил партнер (они танцевали довольно долго). – Какая разница, стоит или нет называть любовником мужчину, который в той или иной степени имел отношение к вашему телу? Я считаю, что и сиамский мальчик, и пассажиры самолета, и водитель трехколесной повозки были вашими любовниками. (То ли случайно, то ли из деликатности танцор не упомянул Марио). Ну а вы сами кого считаете своими любовниками?
– Я солидарна с вами. А мои парижские танцоры?
– Мне кажется, это другое дело. Лаская их, вы одновременно отказывали им. Это важный момент. Ведь, доставляя им удовольствие, вы, однако, радовались, что не изменяете мужу? Полагаю, с сиамским мальчиком вопрос стоял иначе.
– Но когда я занимаюсь любовью с женщинами, я тоже не воспринимаю это как измену. Как это объяснить?
Кавалер ничего не объясняет. Кажется, рассуждения и теория Эммануэль его больше не интересуют: не произнося ни слова, он так крепко прижимает к себе девушку, что она и сама уже не помнит, о чем беспокоилась секунду назад. Ее губы прижаты к его губам, тела сплетаются, все мысли – лишь о наслаждении. Эммануэль выставляет ногу вперед – он зажимает ее своими ногами. Его пальцы ищут ее груди, ее влагалище. Вряд ли их движения можно назвать танцем, они то и дело натыкаются на другие пары. Ласкают ли друг друга остальные танцоры?
К Эммануэль возвращается ощущение реальности внешнего мира, погрузившегося в полумрак под прессом воспоминаний. Странно, но девушки, танцующие рядом с Эммануэль (их пять или шесть), очень на нее похожи, на секунду ей показалось, будто красавицы – отражения зеркал. Все в прозрачных одеждах, с длинными темными волосами и обнаженными плечами. Их ноги проскальзывают между ног у мужчин под приглушенную музыку, раздающуюся как будто из ниоткуда. Фигуры движутся синхронно. Эммануэль ловит на себе испуганные взгляды, девушки отводят глаза, как только Эммануэль смотрит на них.
Эммануэль хочет увидеть, как кто-нибудь из этих девушек занимается любовью, но парадоксальным образом она сама оказывается выставленной напоказ. Не выпуская Эммануэль из своих объятий, танцор ведет ее на крытую террасу, обрамляющую зал. Там полно гостей. Незнакомец садится на низкий табурет – Эммануэль стоит прямо перед ним. Он пальцами раздвигает полы воздушного греческого наряда Эммануэль и усаживает девушку на себя верхом. Танцор заставляет девушку согнуть колени и придвинуться ближе, затем, когда влажная вагина касается его члена, он кладет руки Эммануэль на свои бедра, чтобы войти в нее до конца.
Он говорит:
– Просите меня, чтобы я доставил вам удовольствие.
– О да, – задыхается Эммануэль. – Я хочу вас.
– Громче! Чтобы все слышали.
Эммануэль извивается, кричит.
Он настаивает:
– Еще!
Она повинуется, взгляды окружающих прикованы к ним, все наблюдают, как девушка бьется в объятиях мужчины и стонет:
– О! Я кончаю! Я кончаю! Как прекрасно…
Когда Эммануэль в изнеможении умолкает и чуть не падает, танцор удерживает ее на коленях, пока она не приходит в себя, а затем продолжает любовный спектакль – резко и глубоко погружается в девушку – два раза, три, двадцать раз. Эммануэль взлетает и падает, взлетает и падает, из ее горла вырывается первобытный рев. Партнер кусает ее за плечи и взрывается в ней, Эммануэль чувствует, как его сперма разливается по ее нутру. И снова – головокружение.
* * *Один из мужчин, наблюдавших эту сцену, просит партнера Эммануэль уступить ему даму. Она поднимается, не успевает понять, сожалеет ли о расставании с любовником, которому успела поведать тайны, и уже протягивает руку другому. Другой мужчина увлекает девушку направо, в соседнюю комнату. Там подают напитки и закуски.
«Ну вот, – думает Эммануэль, откусывая кусочек пирожного, – я занималась любовью с одним незнакомцем, а теперь сделаю это с другим. Ничего особенного в этом, кажется, нет».
Новый кавалер терпеливо ждет, стоя под лампой и с удовольствием созерцая добычу.
– Я ищу вас уже больше часа! – вздыхает он.
– Именно меня? – удивляет Эммануэль. – Тут и без меня полно девушек!
– Возможно. Но я пришел ради вас.
– Ах да – это Марио постарался!
– Вы не такая, как другие женщины!
– И чем же я отличаюсь от них?
– Не могу поверить в то, что вы здесь, и я могу любоваться вашим обнаженным телом сквозь это платье…
– По утрам у бассейна я бываю еще более обнаженной. Приходите посмотреть.
Эммануэль становится скучно, она смотрит по сторонам. Куда исчез Марио? С какой стати он бросил ее здесь, в обществе какого-то идиота?!
