Прирожденный грешник (ЛП) - Кенборн Кора

Я нажимаю на спусковой крючок, чтобы наполнить момент еще большей опасностью. Она вздрагивает, но не останавливается. Она не может остановиться. Мы больше не просто пересекаем границы. Мы, блядь, стираем их. Нормальности для нас не существует. Когда ты рождаешься в обстановке угрозы насилия, это искажает все.

Убирая руку с ее рта, я зажимаю пальцы между ее зубами, желая ощутить силу ее оргазма, когда пряди черного шелка хлещут меня по лицу, и сам почти кончаю, когда она с очередным криком сильно кусает меня, пронзая кожу.

После этого мы падаем вперед, оба тяжело дыша.

— Скоро, — выдыхаю я, убирая пистолет у нее между бедер. Презирая это. Завидуя этому. — Скоро каждая частичка тебя будет моей, Лола.

— Скоро, — шепчет она в знак согласия, плотно прижимаясь щекой к кирпичной кладке, — так же взвинчена этим, как и я.

В любом случае, я не оставляю ей выбора.

Она остается неподвижной там, где стоит, когда я отступаю в тень, думая о том, как потрясающе она выглядит вот так, вся разрушенная.

Она ждет, пока не решит, что я ушел, но я никогда не оставлю ее одну, пока она уязвима. Вместо этого я невидимо наблюдаю, как она отрывается от стены. Ее шаги нетверды, когда она направляется к двери.

Миссия выполнена.

Теперь она не будет думать ни о чем другом до нашей следующей встречи.

И с ней всегда будет следующий раз.

Глава двенадцатая

Лола

У моей матери есть поговорка…

Погоня за бабочками приводит вас только к повторяющимся кругам. Представьте, что их не существует, и они вспорхнут обратно в вашу ладонь.

В десять лет я приняла эти слова за чистую монету. Я часами сидела, скрестив ноги, на ярко-зеленых лужайках нашего поместья, широко раскинув руки ладонями вверх.

Ожидание.

Бабочка никогда не садилась мне на руку. Они всегда носились вокруг меня, достаточно близко, чтобы любоваться, но вне пределов досягаемости.

Теперь я понимаю — как и большинство вещей в моей семье — что это было метафорическое предупреждение.

Бабочки совсем как мальчики. Гоняйся за ними, и они улетают. Оставь их в покое, и они придут к тебе.

Ценный урок, который я хотела бы запомнить несколько дней назад. Четыре, если быть точной.

Прошло целых девяносто шесть часов с тех пор, как я видела Сэма и ничего о нем не слышала.

После нашей встречи в переулке он просто исчез — как будто успешное сломление меня означало, что больше не в какие игры играть.

Он выиграл. Я проиграла. Конец истории.

Только это было не так — по крайней мере, для меня.

Последнее слово всегда за мной, но он лишил меня дара речи, а сам ускакал прочь, как какой-нибудь темный рыцарь. Итак, вместо того чтобы притворяться, что его не существует, что я сделала?

Я гналась за бабочкой.

Я стала сталкером. Проезжала мимо его квартиры в любое время ночи, просто чтобы мельком увидеть его. Случайно поинтересовалась его местонахождением в кампусе. И постыдно стояла в переулке перед Лисьей норой, ожидая, когда он снова появится.

Я описала столько кругов, что у меня закружилась голова.

После четырех дней молчания я решила, что пришло время проверить материнский совет Иден Лачи Карреры.

Вот так я и оказалась здесь, в захудалом баре колледжа, за тарелкой начос с каким-то парнем из студенческого братства, который мне даже не нравится.

Полагаю, Алекс, как его там, достаточно мил — дешев, как черт, но мил. Однако меня это не интересует. Даже эти типично американские ямочки на щеках не могут отвлечь мое внимание от мужчины, которому принадлежат мои мысли.

Раньше я жаждала нормальной жизни — шаблонного, пресного существования. Благодаря Сэму и его грязному виду разврата, теперь я жажду восстания. Я жажду раздвинуть границы и испытать свои собственные возможности. Я жду захода солнца, чтобы танцевать в темноте.

Его темноте.

Вздыхая, я бросаю недоеденную лепешку на тарелку и достаю из сумочки бутылку свежей воды. Отвинтив крышку, я медленно пью, чтобы не разговаривать со своим кавалером.

— Ты же знаешь, что у них здесь есть вода, верно?

Прижимая горлышко бутылки к нижней губе, я нерешительно улыбаюсь ему. — У меня есть правило не пить то, что не запечатано. Увидев, как он нахмурил брови, я добавляю: — Девушка никогда не может быть слишком осторожной.

Но она определенно может быть слишком отчаянной — и я надеюсь исправить это сегодня вечером.

Наступает неловкое молчание, пока Алекс лениво крутит телефон по столу. — Итак, какая у тебя специальность?

Это все, что я могу сделать, чтобы не закатить глаза. Вот до чего дошло — светская беседа с картонным заполнителем.

— Пока никакая, — говорю я, выскальзывая из липкой кабинки. — У меня всего несколько недель на первом курсе. Прежде чем он успевает задать еще один банальный вопрос, я поднимаю палец, уже уходя. — Сейчас вернусь. Мне нужно в дамскую комнату.

Конечно, я и близко не собираюсь заходить в дамскую комнату… Еще раз.

Лавируя между поцарапанными столами и барными стульями, я исчезаю в уединенном коридоре к тому, что, как я надеюсь, является задней дверью.

Той, которая ведет в другой темный переулок, может быть…?

Ностальгия — безжалостная сука.

Но прежде чем я успеваю сделать еще один шаг, твердая рука обхватывает мою руку и тащит в нишу.

— Куда, черт возьми, ты собралась?

Стиснув зубы, я вырываю руку из когтистой хватки ЭрДжея и разворачиваюсь, готовая плюнуть огнем. — Наружу.

— Я так не думаю.

Если мне придется иметь дело еще с одним мужским самолюбием…

— Неужели у тебя нет занятий получше, чем нянчиться со мной?

Ты не то говоришь, Лола.

Даже находясь в тени, я вижу, как крепко сжаты его челюсти и предупреждение в ониксовых глазах. — Да, мне нравится руководить этой чертовой операцией на Восточном побережье для твоего брата. К сожалению, маленькая chaparrita решила поплавать с акулами и была укушена.

Я вздрагиваю от резкого обвинения в его тоне. ЭрДжей Харкорт настолько эффективен, насколько это возможно. Он не верит в пустую трату времени или ресурсов на выполнение рутинных задач или…

Погоня за бабочками.

Я скрещиваю руки на груди. — Это нечестно.

— Жизнь несправедлива, Лола. Если бы это было… Его голос замолкает, оставляя остальное невысказанным.

Оставлено для неоднозначного толкования.

Только он забывает, как хорошо я его знаю. Как я вижу сквозь этот его железный фасад всю скрытую правду.

Если бы это было так, Санти был бы здесь с тобой, пока я командовал, думаю я, молча завершая его смелую самонадеянность для себя.

Я знаю, что он предан моему брату, но между ними всегда существовало невысказанное, подспудное соперничество. ЭрДжей на год старше, и после детства, полного смертей и потерь, он гораздо более ориентирован на улицу. В то время как Санти может похвастаться правом первородства и скрытностью, ЭрДжей делает ставку на выживание и мускулы.

Они — дремлющий вулкан, ожидающий подходящей бури. Мужчины Карреры жаждут власти, а не рабства. Я беспокоюсь о том, что произойдет, когда они неизбежно столкнутся.

Кстати, о вулканах…

— Разве тебе не следует пойти на свидание самому? — Спрашиваю я с заговорщической улыбкой.

— Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?

Раздраженно вздохнув, я прислоняюсь к стене. — Не пытайся разыгрывать передо мной невинность, ЭрДжей. У меня это получается лучше, чем у тебя. Наверное, мне следовало бы отказаться от этого, чтобы больше не размахивать красными флажками, но я этого не делаю. — Ты точно знаешь, о чем, или мне следует сказать, о ком я говорю. Длинные, вьющиеся, каштановые волосы? Ноги, как у балерины? Сиськи размером с…

Он зажимает мне рот рукой. — Хватит.