Искушение титана (ЛП) - Фрейзер Ферн

Ночное небо усыпано звездами. Атлас улыбается, его глаза мерцают в лунном свете. Его поцелуи похожи на поклонение. Его объятия окутывают меня покровительственной любовью, заставляя чувствовать, что я единственная, кто имеет значение.

Атлас

Пока я уводил Селесту от «Греховных сирен», мои мысли возвращались к событиям этого вечера.

Я обнаружил, что держу в офисе незнакомца, что веду себя так, как никогда раньше. Ярость захлестнула меня, когда я сомкнул пальцы на его горле. Я хотел заставить его заплатить за то, что он сделал, но тут услышал слабый крик, доносившийся из-за двери.

Страха, что Селеста может стать свидетелем насилия, было достаточно, чтобы заставить меня остановиться. Стыд заставил мой гнев утихнуть, и я отпустил мужчину. Он рухнул на землю, отчаянно кашляя и хватая ртом воздух.

Шаги полицейских, мчащихся по коридору, были слышны только моему чуткому слуху.

— Вы меня отпустите? — спросил он, подозрительно глядя на меня.

Я кивнул, наблюдая, как он медленно поднимается на ноги, не сводя с меня глаз.

О том, чтобы полиция увидела меня в моей форме титана, не могло быть и речи. Я использовал свою сверхчеловеческую скорость, чтобы полицейские меня не заметили. Как только я взял себя в руки, я дал полиции свои контактные данные.

— Спасибо, что помог мне сегодня вечером.

Ее веки нервно подрагивают.

Хотя Селеста, похоже, не пострадала, она, возможно, в шоке. Итак, я отведу ее в теплое место и оценю ее самочувствие, прежде чем вернуться к себе. Вместо того чтобы долго ехать домой и, возможно, возвращаться, я предпочел бы оставаться поблизости на случай, если полиции понадобится связаться с нами.

Поставив ее на землю, я перевожу ее через улицу, прикрываясь от холодного ночного воздуха своим телом. Я оглядываю парковку в поисках уединенного места. Единственное место, которое я вижу, — это мотель с почасовой оплатой напротив стриптиз-клуба. Могло бы быть и лучше, но придется обойтись и этим.

Мы входим в мотель, где я быстро снимаю комнату за наличные. Оказавшись в номере, я включаю лампу, чтобы осветить это маленькое, тесное пространство.

Селеста отрывается от меня и выходит на середину комнаты, нервно переминаясь с ноги на ногу и осматриваясь по сторонам.

Она прикусывает губу, с тревогой вглядываясь в мое лицо. Мысль о том, что она справляется с любыми трудностями, заставляет мое сердце сжиматься. Я сделаю все, чтобы защитить ее, но мне нужно знать, с чем я имею дело.

— Что там произошло? Кто был тот парень? — спрашиваю я дрожащим от волнения голосом, что является редким проявлением эмоций.

Селеста раскрывает во мне ту сторону, о существовании которой я и не подозревал.

— Его зовут Чоппер, но я едва знаю этого парня.

Она устало вздыхает и опускается на кровать.

— Это долгая история.

Когда я сажусь рядом с ней, ситцевое покрывало сминается, а матрас прогибается под моим весом. Я не планирую оставаться в этом блохастом мотеле на всю ночь, но я не уйду, не получив ответов.

Взяв ее изящные ладони в свои, я заглядываю ей в глаза, ища ответа.

— Я весь внимание, так почему бы тебе не начать с самого начала?

Селеста колеблется, прежде чем ответить. Я нежно сжимаю ее пальцы, вызывая у нее улыбку.

— Помнишь, я говорила тебе, что выросла в цирке?

— Серьезно? — спрашиваю я, не веря своим ушам.

— Это была не шутка, — говорит она с озорным блеском в глазах. — Это была настоящая тусовка — акробаты, клоуны и шатры с большими крышами. Мы переезжали с места на место, никогда не задерживаясь надолго на одном месте. Несмотря на хаос, мне нравилась атмосфера. Это необычно, но я бы ни на что это не променяла.

Я киваю, задаваясь вопросом, каково это было для нее.

— Я помню, как однажды в детстве ходил в цирк.

— Что тебе понравилось больше всего? — спрашивает она.

— Мое любимое воспоминание из детства — это как я ел сладкую вату.

Она одобрительно хмыкает.

— Мое тоже.

Я помню, что мои пальцы были липкими от засахаренного сахара. Я забыл об этом, пока моя храбрая, красивая женщина, которую я так сильно полюбил, не упомянула об этом сейчас.

— Если тебе это нравилось, — тихо спросил я, — почему ты уехала?

— Я не хотела жить такой жизнью. Я хотела чего-то другого, но это означало оставить моего брата Броуди позади, хотя я и не хотела этого. Он талантливый мотогонщик, но ему нужно больше опыта, чтобы добиться успеха на шоу в Вегасе.

Я замечаю в ее глазах гордость за то, что она совершила смелый поступок, но к этому примешивается сожаление. Она отводит взгляд и начинает теребить браслет-цепочку на запястье.

— Приближается большое шоу по мотокроссу, и Броуди тренируется уже несколько месяцев. Но он поранился и сломал свой мотоцикл. Он не может работать, чтобы купить новый, и я тоже не могу себе этого позволить. Две работы было единственным выходом.

Меня охватывает беспокойство.

— Почему ты не попросила у меня денег?

— Как я могла? Ты мой начальник, и я не хотела, чтобы ты думал, что платишь мне недостаточно, потому что этого достаточно. Атлас, я люблю свою работу и не хотела ранить твои чувства. Ты значишь для меня все, но я должна была помочь своему брату и не знала другого способа.

Мой желудок сжимается.

— И клуб хорошо платит.

— Да.

Она делает глубокий прерывистый вдох.

— Я не хотела обременять тебя своими проблемами, но мне жаль. Я была неправа.

— А как же твои родители? Они не могли помочь?

— Наши родители погибли в автокатастрофе год назад, — отвечает она голосом дрожащим от бремени беспокойства и печали.

Селеста была такой храброй, но ей не нужно было брать на себя ответственность в одиночку.

— О, это тяжело, дорогая. Мне так жаль, — говорю я от всего сердца, надеясь, что это то, что ей нужно.

Ее хрупкое тело дрожит рядом со мной, когда она орошает мою рубашку солеными слезами. Я нежно целую ее в макушку, и ее плечи расслабляются, когда она тает в моих объятиях.

Я молча клянусь восстановить семью, которую она потеряла, и взять на себя любое бремя, которое она может нести. Хотя Селеста храбрая и свирепая, я достаточно силен, чтобы вынести все это.

Когда ее дыхание успокаивается и приходит в норму, я слегка отстраняюсь, чтобы встретиться с ней взглядом, приглашая ее заговорить.

— Какая связь между тобой и человеком, который запер тебя в офисе? Чего он хотел?

Ее брови в замешательстве сходятся на переносице.

— Его зовут Чоппер, и он наркоторговец. Я была удивлена, увидев его в баре, но цирк — одно из тех мест, где все друг друга знают. Хотя я не имела к нему никакого отношения, мы узнали друг друга, но он принял меня за кого-то другого.

Уголки моих губ слегка приподнимаются.

— Я не ожидал, что кто-то из цирковых артистов употребляет наркотики.

— Это не то, что ты подумал. По крайней мере, не сразу. Здесь нет таких льгот, как здравоохранение, и платят за это мало. Когда кто-то получает травму, иногда он не может позволить себе лечение — мы сами находим способы решить проблемы.

— Селеста, это похоже на средневековье, когда люди занимались стоматологией плоскогубцами! — шучу я.

Она смущенно смеется.

— Звучит безумно, не правда ли? Употребление наркотиков не является решением чьих-либо проблем, но директор цирка… Фредди — наживается на несчастьях людей. Он продает наркотики пострадавшим людям и заставляет некоторых женщин выплачивать свои долги другими способами.

Я стону, когда слышу это.

— Чоппер думал, что ты одна из них.

Селеста отводит взгляд, прежде чем неохотно встретиться со мной взглядом.

— Да. Я тоже так думаю. Особенно потому, что он увидел, что я работаю в «Грешных сиренах».

— Вот почему ты ушла из цирка, — говорю я.

— Я не могу сказать, что все цирки работают одинаково, но у того, из которого я ушла, были проблемы. Это не всегда было плохим местом, но после смерти папы некому было приструнить Фредди. Фредди делал все, что хотел, без ограничений.