Джеймс Бертрам - История розги
Он посмотрел на нее искоса и, делая вид, что не слыхал ее вопроса, прошептал:
— Ну, а ваши молитвы… Вы должны помолиться теперь…
Снова у ней сжалось сердце от невольного страха.
— Что за глупые шутки! — сказала она несколько свысока и отступила назад.
Но он одним прыжком был около нее, схватил ее не особенно грубо, но с большой силой, и, подтащив ее к стулу, поставил на нем на колени.
— Молись, говорю тебе, изволь сейчас молиться!
Тогда уже окончательно Анжелью овладел ужас.
— Пусти меня! — заорала она во все горло. — Я хочу уйти, вы сумасшедший!
В ту же минуту она почувствовала, что ее привязывают к стулу в положении не на коленях, а верхом, с лицом, обращенным к спинке. Откуда-то появились веревки, прикрепленные к стулу. Ими он крепко привязал ее под мышки и за талию.
Анжель рвалась, кричала, ругалась и даже кусалась, но Виктор, по ее словам, поднял ей обе руки вверх и крепко связал кисти рук.
— Молись! Молись! — повторял он без перерыва, улыбаясь и с горящими глазами.
Она продолжала кричать, браниться и, наконец, стала умолять отпустить ее.
— Напрасно кричишь, все равно никто тебя не услышит! — При этом он указал на тяжелые занавеси.
Тогда Анжель заорала нечеловеческим голосом:
— Спасите, меня убивают!
Виктор только расхохотался и сказал:
— Да нет же, ты с ума сошла, я тебя обожаю, и после ты меня сама за все поблагодаришь!
«Подняв мне рубашку и приколов ее вверх, он несколько раз погладил мое обнаженное тело, произнося голосом, уже задыхающимся от радости:
— Да! Я верно угадал, что у тебя дивные ягодицы!
Я уже молчала, — говорит Анжель, — сообразив, что ничего не поделаешь, и решила наблюдать, что будет дальше. Я заметила, что у Виктора возбуждение все росло и росло, и втайне ласкала себя надеждой, что он скоро меня отвяжет и отнесет на диван, где будет умолять о прощении. Но он вдруг бросился к коллекции бичей, схватил один из них и, подойдя ко мне, стал меня сечь что есть мочи. Тут уже я от боли стала орать во всю глотку. Когда он наконец остановился и отвязал меня, то я, подойдя к зеркалу, увидала, что вся была исполосована темно-красными рубцами, припухшими, местами сочилась кровь. Но он отвязал меня, когда я уже немного успокоилась. С нежностью самой усердной сестры милосердия он обмыл мне все иссеченные места, но со мною сделался истерический припадок, и я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, то увидала, что лежу на диване рядом со своим палачом. Я, конечно, с ужасом вскочила. Но он меня взял в руки, стал умолять простить, целовать, ласкать…
Одним словом, когда я уходила, то не только простила его, но пообещалась даже придти навестить такого оригинального любовника, взяв с него клятву, что он не позволит себе дойти до такой же степени увлечения, как в этот раз.
Он сдержал свое обещание легко, так как на него находило подобное опьянение только с женщиной, которую он встречал в первый раз.
Обыкновенно, женщин, которые приходили к нему во второй и последующие разы, он подвергал банальной флагелляции, т. е. сек розгами или плетью, но несильно, редко до крови, затем следовал нормальный коитус.
Анжель оставалась его любовницей около восемнадцати месяцев, не столько влюбленная, сколько загипнотизированная этим человеком. К нему влекли, против даже ее желания, его ласки бичом или розгами, хотя она испытывала от ударов больше ужаса, чем счастья.
Тем не менее, когда она впоследствии играла в любовь с другими, у ней проявилась потребность к флагелляции, и она многих мужчин посвятила в тайны этого искусства; причем сама постоянно оставалась пассивной флагеллянткой; если же приходилось исполнять роль активной флагеллянтки, то она действовала крайне неумело и совсем плохо.
Флагелляция между супругами. Вполне понятно, что гораздо труднее узнать от замужних женщин тайны алькова, особенно относительно такого щекотливого вопроса, как флагелляция, чем собрать подобные же сведения от дам полусвета.
Но есть, однако, одно место, где все тайны, рано или поздно, открываются, где вся душа, все чувства, все самые сокровенные секреты обнажаются. Это — кабинет врача.
Я был в состоянии собрать сам и через своих собратьев много любопытных фактов, которые и постараюсь изложить здесь.
Но прежде всего нам необходимо решить вопросы:
Является ли флагелляция между супругами редким исключением? — Нет!
Есть ли она тогда явление, повторяющееся часто? — Опять нет!
Обыкновенно, в первую очередь у мужчины существует к ней страсть, но он стыдится сознаться в ней своей жене и удовлетворяет ее вне дома.
Впрочем, бывает, что муж по тем или другим причинам посвящает свою жену в тайну предпочитаемых им наслаждений.
Случается также, что жена, по натуре флагеллянтка или пристрастившаяся к ней благодаря любовнику, вводит флагелляцию в свой домашний обиход.
Довольно трудно установить вполне точную статистику по этому вопросу, но я полагаю, что не ошибусь, если скажу, что на сто семей существует две или три, где флагелляция применяется или была в ходу раньше.
Было бы грубой ошибкой думать, что флагелляция — удел неврастеников или утонченных умов. В действительности флагелляция имеет своих адептов среди всех классов общества, и в крестьянских семьях она практикуется чаще, чем в других.
Один английский автор говорит, что флагелляция в семье была чуть ли не от сотворения мира. Раввины утверждают, что Адам оправдывался, что съел плод от древа познания добра и зла под влиянием побоев от Евы. Мы знаем, что многие дамы следуют примеру своей прародительницы и присваивают себе право наказывать своих мужей.
Известен исторический факт, как лорд Мюнзон, королевский судья, был при помощи служанок привязан женой к постели и жестоко наказан розгами за свое непохвальное поведение. Благородная леди секла его до тех пор, пока он не стал просить прощения и обещать исправиться. Когда дело дошло до суда, то судьи не только оправдали леди, но торжественно, в присутствии всего суда благодарили ее.
С другой стороны, большая часть законодателей относится вполне снисходительно к наказанию телесно мужьями своих жен. Вопрос о том, может ли муж сечь свою жену, не раз ставился на разрешение. И обыкновенно решали, что подобное право зависит от поведения и характера его дражайшей половины.
Стекль справедливо замечает: есть такие бесспорно испорченные хозяйки, что мужу необходимо проявить совсем необычную дозу философии, чтобы ужиться с ними. Если подобные женщины нападают на мужей с вспыльчивым характером, несдержанных и невоспитанных, то случается, что те их частенько колотят. Уверяли, что женщина была сотворена, чтобы быть подругой мужчины, товарищем, ангелом-хранителем его, и что она обязана быть доброй, аккуратной и т. п.; если она такова, то охотно подчиняется власти мужа. Если же она не удовлетворяет этим качествам, то неизбежно приходится употребить розги.
