Френсис Поллини - Все красотки - по ранжиру
Она будет рыдать. Он знал. Через минуту.
Он кивнул, внимательно глядя на нее своим обычным дружеским взглядом. Он думал, как лучше поступить в этих обстоятельствах. Возможно, нужно применить подход издалека. Он остановился на нем.
— Вы действительно выглядите не очень хорошо, — сказал он.
— Я чувствую себя ужасно.
— Все вам кажется очень плохим.
— Ужасным.
Тигр подумал о европейском футболе. Он всегда имел весьма туманные представления об этой игре. Он с сожалением наблюдал за тем, как коммерческие структуры США любыми способами пытались внедрить эту игру в их страну. Возможно, они и преуспеют в этом. Некоторые признаки этого он уже отмечал. Но это будет печальный день, когда они преуспеют и внедрят европейский футбол в стране. Он ненавидел эту игру. А что последует за ней? Крикет? Джейн Креймайр продолжала молча сидеть.
— Это действительно испортило вам настроение, — сказал Тигр. — Сверх всякой меры.
— О, Боже, это так, это действительно так, — ответила она.
Вскоре она разрыдается. Тигр решил слегка изменить подход. Как всегда, почувствовал необходимость этого чисто интуитивно.
— Что больше всего вас расстроило? — мягко спросил он.
К его удивлению, она прямо сказала:
— Секс. О, Боже! Отвратительно!
И она разразилась потоком слез.
Тигр продолжал спокойно сидеть напротив ее, глядя, как она рыдает, освобождая, как он надеялся, свое сердце от отчаяния, Это было облегчение, проникающее ей глубоко в душу, очищающее ее, и в этом он ничуть не сомневался. Он наблюдал за ней.
Немного погодя, она сказала:
— Я больше не смогу работать здесь.
Он кивнул. Конечно, он с ней согласен. Но он хотел большего. Он хотел помочь ей. Он сознавал свои ограниченные возможности, но желание помочь ей у него большое. Для этого он предпринял фронтальную атаку. Он сделает все, что сможет, и даже сверх того. Проффер будет ему очень благодарен. Он сознавал, как многое она для него значила. Как никто другой. Он даже готов был из-за нее перейти на работу в свой телевизионный магазин.
— Вам кажется, что вы будете жертвой? — спросил Тигр, когда ее рыдания немного поутихли.
Она поднялась на него глаза. Она действительно выглядела жалкой.
— Возможно! — воскликнула она. — Я постоянно думаю об этом!
— По-моему, эта мысль преследует вас, — предположил он.
— Это вполне вероятно… мистер Мак-Дрю… правда ведь?
Тигр искал ответа на ее вопрос, и он сразу не приходил ему в голову.
— Правда ведь? — требовательно вопрошала она.
— Видите ли, — сказал он в конце концов, тщательно подбирая слова, как обычно делал в затруднительных случаях. — Вы и я, мы оба хорошо знаем, каков мир, в котором мы живем… — Он остановился, ожидая, пока нужное слово самопроизвольно возникнет в его мозгу. — Все возможно, не так ли… Джейн?
Он немного переждал. Это был процесс постепенного приближения к истине. Это был вызов, сердце и жизнь, волнение было в этом процессе. Он это хорошо знал.
— Но я не хочу так умереть! — воскликнула она.
Он ее не осуждал. Он ей целиком симпатизировал. Он внимательно наблюдал за ней. Эти зеленые глаза просто прекрасны.
Он это знал. Он подумал о Рошелл.
— Как бы вы хотели умереть? — мягко спросил он.
— Почему я должна умирать? — она с трудом произнесла эту фразу.
— Многие ли из нас выбирают способ своей смерти? — спросил он.
— Что вы имеете в виду?
— А что же, по-вашему, я имею в виду? Как вы полагаете?
— Зачем… — Она задохнулась от волнения. — Зачем я пришла сюда?
— Я бы тоже хотел это знать.
Она откинулась в кресле, как будто решала, эту проблему. Тигр наблюдал за ней. Ее глаза неотрывно смотрели на него, в них был ужас. Он сочувствовал ей.
— Секс у вас в голове всегда ассоциировался со смертью, не так ли? — сказал он мягко. — Секс для вас значит смерть, в ваших мыслях. Я прав?
— Да, — едва вымолвила она.
Как будто она говорила последние слова перед смертью. Она неподвижно застыла в кресле, Она казалась парализованной. Он думал, что она сейчас закричит.
— Вы когда-нибудь занимались сексом? — спросил он.
— Нет, — ответила она.
— Вы занимаетесь онанизмом?
— Что?
— Вы играете с…?
Между ними повисло неловкое молчание. Она готова была расплакаться.
Ее рука прижалась к груди. Она не могла сдержаться. Она начала молча рыдать.
— Как вы играете с ней? — настала его очередь спросить у нее.
— Я… — едва вымолвила она сквозь рыдания.
— По ночам? На постели? В одиночестве? В темноте?
— Я… играю с ней…
— Как?
— Я… глажу се рукой… — едва услышал он.
— Всю ее?
— Это так приятно…
— Вы разговариваете с ней?
— Я глажу очень долго. Мне становится жарко. Я потею. Мистер Мак-Дрю… Я становлюсь вся мокрая… — Она говорила с трудом, едва слышно.
— Подымаете ноги кверху?
— Да мои ноги подняты вверх…
— Вы их раздвигаете?
— Очень широко.
— И подняты кверху?
— Я лежу на боку. Мои колени… подняты вверх…
— Высоко?
— Да.
— А рука тоже потеет?
— Да.
— А что вы еще делаете?
— Я…
— Вы всовываете туда что-нибудь?
— Да.
— Как глубоко?
— Я…
— А о чем вы думаете в это время?
— Обо всем… я…
— Вам это нравится?
— О… я…
— Как часто вы этим занимаетесь?
— Я…
— О чем вы думаете?
— Иногда…
— Как высоко..?
— Я… очень высоко…
— Вы играете с ними? — Он показал на ее груди.
— Я… их ласкаю…
— Верхушки?
— Я… глажу соски…
— Каким образом?
— Снизу вверх…
— А о ком вы в это время думаете?
— Я…
— О Хэрри?
— Что?
— О Хэрри Проффере?
— Я…
— Вы думаете о нем?
— Я… думаю о нем…
— А что потом делаете?
— Я играю… играю…
— А потом?
— После очень долгой игры…
— Да;
— Я достигаю…
— Да…
— Это так прекрасно. На какое-то мгновение. Мгновение… — Она сделала паузу.
Она что-то неслышно прошептала. А затем призналась:
— Я становлюсь мокрой…
Еще одна пауза.
— Я испытываю потрясение… Я корчусь… в спазмах…
Она помолчала и добавила:
— Потом мне становится плохо.
— Это смерть.
— Плохо, плохо…
— Вы умираете.
Она сидела, низко опустив голову.
— Вы любите Гарри Проффера, — сказал он спокойно.
Как ни странно, это была правда. Он знал это. Как хорошо ему это знакомо. Он вздохнул горестно, удивляясь этим запутанным переулкам, подземным дорогам, многочисленным пересечениям их в человеческой жизни. Этот потрясающий процесс. Какой процесс!
